Мири в упоении перебирала коробочки, и вдруг ее пронзила кошмарная мысль: я ничего не могу купить. Действительно, как же можно было забыть об отсутствии денег? Того, что Рустем извлек из украденных в баре кошельков зевак, хватило на билеты и кофе с коржиками. И осталось у нее евро тридцать, ну, с мелочью – сорок. Наверное, себе Рустем оставил побольше, но вряд ли он захочет оплачивать ее косметику из скудных и добытых с таким трудом средств.
Золотая «Виза» мирно лежит у Мири в сумочке, но если ею воспользоваться, то их найдут… Все мы сто раз видели в кино такую сцену: люди в заставленном техникой и столами помещении с сосредоточенным видом смотрят в мониторы, и вдруг на одном из экранов вспыхивает красная точка. Радостный крик: «Мы их засекли! Угол тридцать третьей и восьмой! Они расплатились кредиткой в магазине». И сразу кто-то куда-то бежит, машины срываются с места, визжа шинами и оставляя на асфальте жирные черные следы… И незадачливых злодеев ловят. Вот так-то! Такая пристальная слежка, желание властей знать кто где находится в каждый момент времени, всегда казалось Мири проявлением заботы о безопасности граждан. «Пусть боятся и нервничают те, кому есть что утаивать, – думала девушка. – А я законопослушная гражданка и мне скрывать нечего! То есть раньше было нечего. А вдруг мы с Рустемом все придумали и никто за нами не следит? Ну что такого страшного случиться, если я немножко потрачусь в этом магазине?»
Она заколебалась было, но тут музыка, звучавшая приятным фоном, стала тише, и из динамиков полился вкрадчивый голос, рассказывающий о скидках и акциях. Голос этот, немного искаженный микрофоном и динамиками, напомнил ей объявление в аэропорту… когда их самолет оказался заминированным. Рука, уже потянувшаяся было к сумочке, застыла на полпути. «Нет уж, – твердо сказала себе Мири. – Потерплю. Подумаешь, и не больно-то хотелось что-то покупать. Все равно тут дорого. Вот поеду потом в Израиль и в аэропорту Бен-Гурион скуплю половину дьюти-фри! Вот там цены очень приятные, просто очень!».
Она пошла в сторону прилавков с духами, но, несмотря на все потуги самовнушения, ей стало вдруг себя жалко, жалко до слез. «И за что я страдаю, спрашивается? Или мне нужен этот камень? Я всего лишь эксперт и не более! На глазах выступили слезы, и мир поплыл. Это линзы, ой-ой-ой, что же делать?»
Некоторое время Мири приводила себя в порядок, а когда проморгалась, то увидела у соседнего прилавка знакомое лицо и, прежде чем успела подумать, воскликнула:
– Людочка!
Молодая полноватая женщина обернулась и с удивлением уставилась на незнакомку, радостно ей улыбавшуюся.
– Не узнала? Ах, да, я тут… немного поменяла имидж, – смутилась Мири, но подружка уже ткнула, не глядя, флакон духов обратно продавщице и шагнула навстречу:
– Мири? Это ты?
– Ну да…
Они обнялись. Людочка была одноклассницей Мири, они не считали себя близкими подругами, но всегда хорошо ладили. Рыженькая и полненькая, Людочка обладала удивительно жизнерадостным и ровным нравом и в школе ее все любили. После школы она пошла учиться на ветеринара, потому что обожала животных.
В каждом классе есть свои истории, страшилки и анекдоты, которые все с удовольствием вспоминают на встречах выпускников. Одна из таких школьных легенд гласила, что Ромка Шурцев подался в голубые после того, как вначале долго любовался на Людочкин уже в девятом классе шикарный бюст, а потом ему начало мерещиться, что бюст этот шевелится. Он решил было, что это на почве перевозбуждения и пора как-то дать чувствам выход. На переменке, когда все убежали из класса в коридор, он уронил Людочкин портфель, она задержалась, собирая книжки, а коварный Шурцев подкрался сзади и облапил девушку. Дальнейшее могла наблюдать вся школа – Ромка несся по коридору с воплями, тряся окровавленным пальцем и орал:
– Он у нее живой и кусается! Шевелится и кусается!
Само собой кусался не бюст, а хомяки, упрятанные зоологом-любителем в карманы курточки, но Ромка, говорят, так от пережитого потрясения и не оправился и с тех пор упорно предпочитает мужской пол.
И вот теперь Людочка внимательно разглядывала подругу, и на ее круглом, усыпанном веснушками личике без труда можно было прочитать все мысли: и что выглядит Мири в своем новом образе не очень, и дерганая какая-то.
– Подумать только: Мириам обрезала свои косы! – протянула Людочка. – Поверить не могу, что это ты!
– Опомнись, я давно не заплетаю косы, – натянуто улыбнулась Мири и тут же спросила, чтобы предотвратить дальнейшие обсуждения радикальных перемен в собственной внешности:
– Ты как здесь?
– Да все так же! – Людочка засмеялась и тряхнула рыжими кудрями. – Едем на собачью выставку! Я же заводчик, помнишь? Вот, чтобы щенки ценились, собак надо выставлять. Сейчас я занимаюсь йорками, йоркширскими терьерами, в России на них опять растет спрос. Так что везу целых трех собак… ну и Лорд со мной, конечно. (Мири кивнула: Лорд был мраморным догом совершенно невероятного размера и расцветки, и тоже элитным производителем. Мири его боялась.) В самолет нас такой компанией не пускают, да и плохо они собак перевозят: либо простудят, либо замучают… Так что мы на колесах, автобусом. Колесим по долам и весям, как бременские музыканты. Ну, и так же весело.
– И куда вы на этот раз едете? – спросила Мири и изо всех сил пожелала, чтобы эта собачья выставка проходила в Швейцарии.
– Во Францию, – ответила Людочка, и надежды Мири померкли. «Впрочем, – тут же подумала она, – чем черт не шутит, хоть через границу переехать незамеченными – и то хорошо. И почему бы не во Францию? Ведь никто не ждет, что мы поедем таким кружным путем».
– Людочка, у меня к тебе будет немного странный вопрос, – сказала она, подхватив подругу под ручку и краем глаза заметив Рустема, который неспешно нюхал парфюм у стенда Кензо. – А не могли бы вы взять двух пассажиров?
– Даже если я кому-нибудь об этом расскажу, мне все равно не поверят, – пробормотал Рустем.
– Это лучше, чем тырить бумажники.
– Ну, не знаю, – мужчина опасливо покосился на клетку, где сидел бордосский дог. Могучий пес не проявлял агрессии, но взгляд его налитых кровью глаз был неприятно-пристальным.
Людмила замолвила словечко за Рустема и Мири, и Виктор, который формально возглавлял группу собачников, неохотно, но все же согласился подвезти их до Реймса, где через три дня должна была открыться очередная собачья выставка.
В автобусе оказалось всего шесть человек: Виктор и его жена Лилия везли на выставку несколько бельгийских грифонов. Рустем с некоторым удивлением разглядывал небольших собачек с приплюснутыми мордочками, маленьких и вертлявых. Несколько раз он пытался – просто из любопытства – пересчитать обитателей большой клетки, но маленькие мохнатые тельца либо мелькали слишком быстро, либо спали, собравшись в кучу, и тогда казалось, что кто-то забыл в клетке рыжий с черным меховой коврик.
Две подружки – Вика и Таня – везли на выставку четырех собак: бордосского дога, сиба-ину, лабрадора и черного терьера. Собаки принадлежали разным владельцам, кто-то из хозяев тоже собирался присутствовать на выставке, но предпочел добираться до Реймса более привычным способом – на самолете. А Вика и Таня работали хендлерами – то есть выводили собак на ринг, совершали необходимые проходы, выполняли упражнения и вообще старались представить их как можно лучше.