Увидев его в таком состоянии, она заявила охраннику, что им нужен врач. Тот кивнул и Николая под руки провели в лифт. Спустились буквально на один этаж, несколько шагов по коридору, и они оказались в уютной комнате с кушеткой, на которую охранники уложили Николая. Секретарь словно очнулся, нашел глазами Мири.
– Где мы?
– Вам стало плохо, я попросила врача.
– Нет! – он попытался сесть. – Все нормально, надо связаться…
– Если у вас сердце не выдержит, Павел Генрихович не обрадуется, – строго заявила Мир. – Лежите, я буду с вами.
Солидный седовласый доктор, облаченный в пиджачную пару и шелковую сорочку с шейным платком от Гуччи, появился через полминуты. Пощупал пульс, поцокал языком:
– Нервы, нервы… Сердце до сего дня беспокоило?
– Нет, я здоров, – пробормотал Николай.
– Ну, я же и говорю – все от нервов.
Он достал ампулу и стал готовить шприц, но секретарь вдруг шарахнулся в сторону:
– Что это?
– Лекарство, которое не позволит вашей аритмии зайти слишком далеко.
Видя, что пациент по-прежнему не склонен к лечению, врач протянул ему коробку.
– Я не вижу, буквы прыгают, – протянул Николай жалобно.
Мири взяла коробку с ампулами, вытащила листок и принялась читать:
«Показания:
Острые и хронические нарушения мозгового кровообращения, в т. ч. ишемический инсульт и его последствия;
дисциркуляторная энцефалопатия, вегетососудистая дистония;
психосоматические заболевания;
невротические и неврозоподобные расстройства с проявлением тревоги, страха, эмоционального напряжения;
расстройства памяти и внимания, нарушение умственной работоспособности;
психические и неврологические заболевания в пожилом возрасте, атеросклероз сосудов головного мозга…»
Она сделала паузу и подняла взгляд на секретаря. Тот скривился:
– Ладно, колите.
Врач ловко закатал рукав и ввел лекарство.
– Теперь надо полчасика обязательно полежать. А вы, мадмуазель? – он повернулся к Мири, и она вдруг поежилась под пристальным взглядом. – Могу предложить успокоительное и, если боитесь уколов, есть прекрасный препарат: растительные компоненты, принимается преорально…
Мири прислушалась к себе и решила, что не станет пить лекарство. В голове царил сумбур, но в целом организм, видимо, уже привык к постоянным стрессам и реагировал вяло.
– Спасибо, но я в норме… А можно нам чаю? Горячего… – пробормотала она.
– Конечно, мадмуазель. Вы правы: лекарства лекарствами, а горячий чай – это панацея. Сейчас распоряжусь. Если понадоблюсь – вот звонок, я в соседней комнате.
С этими словами доктор еще раз послушал у Николая пульс, одобрительно кивнул и вышел.
Они молчали, пока не принесли чай. Мири тут же налила себе чашку, пожалев, что это тонкий фарфор, а не толстостенная керамическая кружка, о которую можно было бы согреть ладони.
– Николай, выпейте горячего. И еще я вам сахар положила. Вот увидите, это поможет.
Секретарь кивнул, но руки у него дрожали, и Мири пришлось поить его самой. Он осилил полчашки и откинулся на кушетке.
– Позвать врача? – встревожилась девушка.
– Нет. Мне лучше. Сердце почти успокоилось. Просто нужно еще немного полежать.
– Вот и хорошо. Вы лежите, а я буду пить чай.
Она быстро одолела первую чашку, налила еще и задумчиво уставилась на бисквит, поданный к чаю. Видно, что он свежий. И пахнет просто замечательно, как у бабушки… И он полит… Девушка наклонилась и потянула носом – настоящим клубничным вареньем. Вон и ягодка мятая такая, как положено в варенье. Мири уже облизнулась, но тут красный цвет варенья напомнил ей ту лаково-блестевшую кровь, которая толчками выливалась из раны висевшего за окном человека.
Есть сразу расхотелось, и Мири принялась за вторую чашку чая, раздумывая: как могло оказаться, что камень, который проглотил бородач, был не тем, который она осматривала до этого.
Да, само предположение абсурдно. Но Мири уверена была – то, что она держала в руках, не имело никакого отношения к тому, что поднял над головой обезумевший экстремист.
Ее дар, ее чутье не могло ошибиться: даже не прикасаясь к камню, она видела, что он мертвый. Искусно сделанная подделка, внутри затемнение, цвет густой крови, неправильная форма – все похоже. Но в камне не было ярости богов.
– Думаю, мне пора идти, – сказал Николай, и Мири подскочила от испуга. Она так ушла в свои мысли, что не заметила, как секретарь пришел в себя.
Николай встал, и Мири, придирчиво оглядев его, решила, что секретарь вполне способен передвигаться самостоятельно. Он твердо держался на ногах и цвет лица выглядел вполне нормальным. Улучшение подтвердил и врач, который явился, услышав их голоса, и настоял на том, чтобы пощупать пульс у месье. Мири показалось, что эскулап был несколько озадачен столь быстрым вхождением своего подопечного в норму, но настаивать на дальнейшем пребывании в здании не стал.
– Ты пойдешь звонить Павлу Генриховичу? – спросила Мири, пока они спускались в лифте.
– Я не помню, чтобы мы перешли на дружеский тон и фамильярное обращение, – резко сказал Николай.
Мири удивленно вытаращила глаза. Впрочем, они ведь пережили вместе гораздо меньше, чем с Рустемом, и утром действительно, кажется, общались на «вы».
– Извините, – сказала она, натянуто улыбнувшись. – Это последствия шока.
А про себя подумала: «вот козел, небось у шефа своего набрался снобизма».
– И вы меня извините, – сказал Николай, тряхнув головой. – Я, кажется, тоже еще не вполне адекватен. И думаю, вы правы, нам нужно доложить начальству о происшествии. Лучше, если мы сделаем это вместе. Мой ноутбук в машине.
Охранники спустились вместе с ними в подземный паркинг и вежливо, но твердо попросили покинуть здание и вообще квартал. Территория оцеплена, проводятся следственные и прочие мероприятия. Ремонт, опять же.
– Может, в отель? – робко спросила Мири.
Николай заколебался, и она уже совсем неуверенно закончила:
– Я остановилась в «Ле Флер». Это буквально на соседней улице.
– Что ж, может, это и неплохая мысль.
Таким образом они потратили на дорогу совсем немного времени, но в Женеве не так просто припарковать машину на улице, и потому им опять пришлось спускаться в подземный паркинг, а затем на лифте подниматься в отель.
Оказавшись в номере, Николай огляделся, одобрительно кивнул и сел в кресло у окна.
– Подвинь мне столик, – велел он.
Мири открыла было рот, чтобы послать наглеца, но что-то удержало ее, и она послушно подтянула к креслу тяжелый стеклянный, на металлической раме, стол. Николай водрузил на него ноутбук, открыл и принялся стучать по клавишам.