– Шурка тут совершенно ни при чем! – оборвал его дядя Вася. – Гражданин Щукин?
– Он… то есть я… – забормотал Щукин растерянно.
– Щукина Алена Геннадьевна вам кем приходится?
– Жена… то есть супружница моя… – Сенька облегченно вздохнул и заорал в глубину квартиры: – Ленка, дрянь подзаборная! Иди сюда сей же момент! За тобой милиция пришла! Доигралась, профурсетка! Щас тебя загребут на зону, а я тут заживу как человек…
Не успел он закончить свою речь, как в прихожей возникла особа, предположительно, женского пола в застиранном, неплотно запахнутом ситцевом халате, с опухшей физиономией и щекой, повязанной грязным платком.
– Ты, козел полорогий! – завопила она на супруга. – Это мы еще посмотрим, кто из нас заживет! Если что, я тебя покрывать не буду, я все как есть выложу…
Тут она заметила дядю Васю, запахнула халат и кокетливым жестом поправила пегие растрепанные волосы:
– Здрасте, гражданин начальник! Вы меня извините, непричесана я… не успела, с хозяйством закрутилась… и зуб чегой-то прихватило… А вы к нам по какому вопросу?
– Гражданка Щукина? – проговорил Василий Макарович строго. – Алена Геннадьевна?
– Да, это я! – Щукина потупилась. – Щукина – это я в замужестве… за этим, извиняюсь, оборванцем… Пока я за него замуж не вышла, как я жила! Какие за мной люди ухаживали! Один даже мясник из магазина на Среднем проспекте…
– Меня ваши семейные отношения не интересуют! – оборвал ее дядя Вася. – Предъявите мне ваш паспорт!
– Паспорт? – переспросила Щукина. – А зачем вам мой паспорт? Вас билет профсоюзный не устроит или, к примеру, трудовая книжка? Или членский билет добровольного пожарного общества?
– Нет, не устроит! – отрезал Василий Макарович. – Мне нужен именно паспорт!
– Правильно, гражданин начальник! – поддержал его Аленин муж. – У нее этих трудовых книжек столько – считать устанете! Она как на работу устроится, так непременно новую книжку заводит, а ни на одном месте работы ее дольше двух месяцев не держат…
– Что ты врешь? – наскочила на него жена. – Что ты врешь, паскудник беспринципный? Не слушайте его, гражданин начальник! Как – не держат? В «Улыбке» я целых полгода непрерывно отработала! Шесть месяцев совершенно непрерывного стажа!
– Цыц! – рявкнул дядя Вася. – Угомонитесь, Щукины, или я вас обоих сейчас оформлю! Будете сегодня в «обезьяннике» ночевать!
Супруги Щукины замерли, испуганно переглядываясь.
– Еще раз повторяю! – проговорил Василий Макарович. – Меня ваши дела не интересуют. Предъявите паспорт Алены Геннадьевны – и развлекайтесь дальше как хотите!
– Паспорт? – протянула Щукина, опустив глаза, как стеснительная старшеклассница на танцах в суворовском училище. – А зачем вам мой паспорт запонадобился?
– Вопросы здесь задаю я! – прикрикнул на нее дядя Вася. – А вообще, могу вам сказать в порядке добровольного обмена информацией, что ваш паспорт, предположительно, засветился в одном очень серьезном деле. Так что в ваших же интересах мне его предъявить, чтобы избежать обвинения по серьезной статье…
– Доигралась?! – заорал дурным голосом Щукин. – То-то я вижу – к тебе Карась то и дело таскается! Теперь-то я понял, какие вы с ним делишки обделываете! Главное дело – нет, чтобы с законным супругом нетрудовыми доходами поделиться! Нет, все себе, все себе! Ну, погоди – прикрою я вашу предпринимательскую деятельность!
– Да что ты несешь, что ты несешь! – испуганно заверещала Алена. – Карась тут вообще ни при чем, он ко мне просто по дружбе заходит! – Она снова кокетливо поправила волосы.
– По дружбе?! – Сенька захохотал. – Да кому ты нужна, кошелка старая? Да на тебя отворотясь не наглядеться!
– Вот ты как заговорил?! – Щукина подскочила к мужу и хотела было вцепится ему в редкие волосы.
– Стоять! – рявкнул Василий Макарович и по старой памяти потянулся к кобуре. Вспомнив, что он на пенсии и давно уже сдал табельное оружие, он оборвал жест и крикнул еще громче: – Стоять, дьяволы, или арестую за хулиганство! Сейчас же доложить – кто такой Карась, какие у вас с ним дела и, самое главное, где паспорт Алены Геннадьевны?
И Сенька Щукин, несмотря на ожесточенное сопротивление жены, пытавшейся всеми силами ему воспрепятствовать, злорадно выложил Василию Макаровичу, что Карась – это мелкий жулик и прохиндей, обитающий в этом же доме, который последнее время часто захаживал к Алене и приносил ей спиртное, и что явно у них никакая не симпатия, а обделывает Карась какие-то свои темные делишки, причем он, Щукин, своими собственными глазами видел, как Алена отдавала Карасю свой паспорт…
– Врешь, козел! – взвизгнула Щукина. – Врешь, глаза твои наглые! Врешь! Никакой Карась не прохиндей, а очень даже приличный мужчина, тебе, если хочешь знать, сто очков вперед даст! Или, может быть, даже сто пятьдесят! Тебе просто покоя не дает, что у него ко мне симпатия! Это он у меня попросил на память фотографию, а поскольку у меня другой карточки не нашлось, я дала ему с паспорта…
– Ага, вместе с паспортом!
– А что же – отклеивать, что ли? – Щукина вылупила на мужа круглые бесцветные глаза. – С паспорта фотографию отклеивать по закону не положено, это ты хоть кого, хоть гражданина начальника спроси… Это уже злостное нарушение паспортного режима получается, а за это по головке не погладят!
– Как же, симпатия! – Щукин захохотал. – Ты, подруга, давно в зеркало гляделась?
– А сам-то! – заверещала Щукина. – Подумаешь, Брэд Питт недорезанный!
– Короче, – на корню оборвал Василий Макарович вновь зарождающуюся семейную сцену, – короче, гражданка Щукина, вы признаете, что отдали свой общегражданский паспорт этому самому гражданину Карасю?
– Не признаю! – выпалила Щукина, при этом глаза ее разбежались в разные стороны. – Я вообще никогда ничего не признаю, меня этому мама-покойница научила! Самое, говорит, главное, Аленка, никогда ничего сама не признавай!..
– Не слушайте ее, гражданин начальник! – вмешался в разговор муж Алены Геннадьевны. – Однозначно у Карася ее паспорт! Под этой, как ее… под присягой могу подтвердить!
– Я понял, – проговорил дядя Вася, у которого от семейных отношений Щукиных уже началась головная боль. – Теперь скажите, где Карася найти, и развлекайтесь дальше самостоятельно, без моего участия!
– А вот тут неподалеку, на Железноводской, центр торговый имеется, так Карась всегда возле этого центра непрерывно вертится, как динамо-машина, ждет, что ему какая-нито халтура перепадет! – радостно сообщил Щукин.
Дядя Вася поспешно покинул веселую квартиру и, прежде чем отправиться дальше, несколько минут стоял на лестничной площадке, чтобы отдышаться и привести себя в норму. Только когда мимо него прошла сгорбленная старуха с мешком картошки и недовольно проговорила: «Шел бы ты прочь, алкаш несчастный, а то сейчас милицию вызову!» – только тогда он вздохнул и вышел из дома.