– Мальчики, ну все – пошутили, и ладно. Вы же не будете пугать старого человека? Я вижу, что у вас добрые, хорошие глаза. Отпустите меня, а? У меня слабое сердце…
Она шумно, неровно задышала и потерла левую руку.
Паук скользнул по ней равнодушным взглядом, затем взглянул на часы и задумчиво проговорил:
– Ну, где же Мясник? Чувствую, что нам с этой бабкой долго придется возиться. Упертая она. Потом еще труп куда-то надо будет пристроить, тоже головная боль…
– Ну, с трупом проблем не будет, – заверил его Цыпа. – У Мясника бизнес налаженный. Помнишь, как он избавился от того наркодилера? – Толстяк захихикал, как будто вспомнил отличный анекдот.
Паук переглянулся с приятелем, и его губы сложились в легкую улыбку, словно он вспомнил что-то приятное.
– Мальчики! – Старуха повысила голос. – А может, мы с вами договоримся? У меня есть деньги… не очень много, но все же… может, мы придем к соглашению? Зачем вам брать грех на душу? А так и вам лучше, и мне…
Паук на нее даже не взглянул, а Цыпа снова хихикнул:
– А помнишь, как он пристроил того председателя жилтоварищества?
В это время в глубине подвала открылась не замеченная мной дверь, и на пороге появился Мясник. На этот раз поверх халата на нем был окровавленный клеенчатый фартук, а в руке он держал огромный мясницкий нож.
– Ну, я освободился, – проговорил он деловито. – Закончил со своей расчлененкой. С кем надо поговорить? Вот с ней? – Он посмотрел на меня. Под этим взглядом я похолодела – он разглядывал меня так спокойно и профессионально, как будто прикидывал, как ловчее разделать меня на части. Должно быть, так он разглядывал коровью или баранью тушу, прежде чем разрубить ее на окорок, грудинку, вырезку, филей, тонкий край и прочие составляющие.
– Нет, не с ней! – вступился за меня Паук. – Это наша подруга. Поговорить надо с этой бабкой.
– Ах, с ней! – Профессиональный интерес в глазах Мясника угас. – Ну, тут, конечно, одни мослы и кости… ну, дело ваше, с ней так с ней. Только сперва расстелите полиэтилен, а то прошлый раз мне два часа пришлось пол и стены отмывать.
Он показал на картонную коробку в углу комнаты.
Паук достал из этой коробки большой рулон полиэтиленовой пленки, вроде той, какой дачники обтягивают парники, и вдвоем с Цыпой они расстелили пленку на полу.
Закончив расстилать пленку, Паук поставил на нее простой деревянный табурет, усадил на него старуху и привязал ее ноги к ножкам табурета. Руки он связал у нее за спиной.
– Ну, что ж… – Мясник достал из кармана точильный брусок и принялся точить на нем нож. При этом раздавался леденящий душу звук – вжик, вжик, вжик…
Я с ужасом смотрела на происходящее и собиралась уже вмешаться, но Паук выразительно взглянул на меня, и слова застыли в моей гортани. Я отступила к стене и закусила губу.
– Так, начинаем… – Мясник попробовал нож на большом пальце и шагнул к старухе: – С чего начать?
– Прекратите! – взвизгнула бабка и попыталась вместе с табуреткой отъехать назад. – Прекратите! Вы что – дикари? Людоеды? Мы ведь живем в цивилизованной стране!
– Мы не дикари, – проговорил Паук. – Мы в отличие от некоторых девушками не торгуем. Мы люди и впрямь цивилизованные, зря кровь не проливаем. Если расскажешь все, что мы хотим узнать, – Мясник тебя и пальцем не тронет, отпустим и до дома довезем… ну а не расскажешь – пеняй на себя!
– Я не могу! – всхлипнула старуха. – Вы не представляете, с какими людьми я работаю… мне после этого не жить…
– Ну, как хотите… Мясник, начинай!
Мясник еще раз попробовал нож на пальце, подошел к старухе и оглядел ее, примериваясь.
– Не надо! – взвизгнула та. – Я скажу! Я все скажу! Что вас конкретно интересует?
– Все! Начни сначала!
– Я бедная одинокая пенсионерка… – начала бабка.
– Ближе к делу! – прервал ее Паук. – Ты уже поняла, что нас не разжалобишь!
– Я и не пытаюсь вас разжалобить, – проговорила старуха довольно твердым голосом. – Я вам просто объясняю, как получилось, что я занялась этим бизнесом. Я – одинокая пенсионерка, и пенсия у меня очень маленькая. А организм у меня ослабленный, так что мне требуется полноценное питание, свежие фрукты и овощи, а они очень дороги… я уж не говорю о молочных продуктах…
– Короче! – Паук выразительно покосился на Мясника.
– Я уже подхожу к делу… живу я в двухкомнатной квартире, ну, и решила сдать одну комнату одинокой аккуратной девушке. Встретила приезжую девушку здесь, на вокзале, поселила к себе в квартиру. Но девушка оказалась та еще – приводила к себе мужчин, шумела, пила, не платила вовремя за квартиру, а когда я попыталась ее выгнать – пригрозила мне побоями. Я уже просто не знала, что делать. В собственной квартире не хозяйка! Один раз ехала на такси, таксист попался разговорчивый, и я пожаловалась ему на свою жиличку. Он мне и говорит – бабушка, не переживайте, у меня есть друзья, которые помогут вам от нее избавиться. Я сначала испугалась – не хотела брать грех на душу! Все-таки хоть и скверная девчонка, а все же живой человек. В каком, говорю, смысле избавиться? Но этот таксист меня успокоил – ничего, говорит, ей не будет, отвезут за границу, найдут ей там работу. Ей, говорит, по ее характеру еще и лучше будет. Я тогда спрашиваю, сколько мне это будет стоить. А он говорит – ничего, наоборот, еще мне кое-что заплатят за молчание. Ну, я подумала и согласилась… В общем, в тот же день приехал ко мне тот таксист со своим товарищем, сели на кухне, дожидаются Карину – это жиличку мою так звали. Та, как всегда, пришла поздно и навеселе, но, к счастью, одна. Увидела этих двоих, даже обрадовалась. О, говорит, у нас гости! А они ей налили вина, в которое что-то подмешали. Она выпила и стала как кукла – молчит, ничего не соображает, делает, что ей говорят. Тогда эти двое ее вывели из квартиры и посадили в свою машину. Мне перед этим дали денег и сказали, чтобы помалкивала, если хочу жить. Ну, это уж я и сама поняла. И еще тот таксист мне дал телефонный номер – если, говорит, снова будут проблемы с жиличками, обращайтесь, мы поможем. И нам, говорит, хорошо, и вам прибавка к пенсии… А я подумала-подумала, да и решила: зачем девушек домой приводить? От них только лишний беспорядок, да и опасно – вдруг кто из соседей заметит, заинтересуется? Вот и стала их прямо на вокзале встречать и тем людям передавать.
– И сколько же девушек вы таким образом… трудоустроили? – поинтересовался Паук.
– Ну… я не знаю… – засмущалась старуха, – двадцать или двадцать пять… во всяком случае, не больше тридцати!
– Так много?! – ужаснулся Паук.
– Разве это много по сравнению с населением города? И потом, вы подумайте, что их здесь ждало? В лучшем случае – работа за гроши в каком-нибудь магазинчике, а в худшем…
– Да, а вы перед ними открывали большое светлое будущее! – проговорил Паук с неприязнью.