Старуха, похоже, не заметила в его словах сарказма.
– Ну ты и сволочь! – не выдержал Цыпа, который до того молча слушал исповедь старухи.
– А вы тут прямо ангелы! – процедила бабка, покосившись на Мясника в окровавленном фартуке.
– Мы, может быть, не ангелы, но живыми людьми не торгуем!
– Я женщина пожилая, одинокая, обо мне некому позаботиться, приходится самой зарабатывать… мы живем в такое время, когда каждый за себя…
– И сколько же вам платили за каждую девушку?
Старуха посмотрела на Паука неодобрительно:
– Вам не говорили, молодой человек, что неприлично считать деньги в чужом кармане?
Однако она перехватила взгляд Мясника и нехотя ответила:
– Ну, не так уж много… обычная такса – десять тысяч за штуку… то есть, я хотела сказать, за девушку…
– Я понял, что вы хотели сказать! Десять тысяч за живого человека!
– А мне жить надо? На одну пенсию не проживешь…
– Ну да, если каждый день по десять тысяч – выходит очень неплохая прибавка к пенсии…
– Каждый день?! – возмущенно перебила его старуха. – Какое там! Во-первых, у меня не все дни свободны. По понедельникам я посещаю массажиста, у меня проблемы с позвоночником… по средам хожу в баню, по пятницам – в церковь…
– Да, вам есть что замаливать… – пробормотал Паук.
Старуха не расслышала его слова или сделала вид, что не расслышала.
– Так что остаются только вторники и четверги. И то далеко не каждый раз выходило. Хорошо, если удавалось уговорить двух-трех девушек в месяц! Вы думаете, это так просто? Сейчас молодежь такая черствая, такая бессердечная… – Бабка тяжело вздохнула. – Никакого сострадания к пожилому человеку! Большинство девушек со мной и разговаривать не хотели, проходили мимо, как будто я пустое место… а иногда посылали открытым текстом! В прошлом месяце удалось «трудоустроить» только одну, примерно три недели назад…
Три недели назад! Я насторожилась. Как раз три недели назад пропала Надя!
Цыпа хотел еще что-то сказать, но Паук остановил его взглядом.
– А вот эта девушка была среди тех, кого вы… трудоустроили? – спросил он, показав фотографию Нади.
На этот раз бабка присмотрелась повнимательнее и кивнула:
– Да, она приехала недели три назад. Красивая девушка… мне за нее премию заплатили.
– А куда этих девушек увозили? – продолжил Паук расспросы.
Старуха поджала губы, глаза ее предательски забегали.
– Я… я не знаю… – забормотала она. – Кто же мне это расскажет? Я всего лишь бедная пенсионерка…
– Опять старую пластинку завела? – поморщился Паук. – Ну ладно, раз не можешь вспомнить, придется помочь… Мясник, давай, без тебя разговор не получается!
Мясник подошел к старухе, занес нож.
– Не надо! – вскрикнула она. – Я все скажу! Они отвозили девушек в таксопарк на Витебском проспекте! У них там база! Я один раз с ними туда ездила…
– И эту девушку туда же отвезли?
– И ее…
– Хорошо… – Паук кивнул. – Ладно уж, мы свое слово держим. Раз обещали отпустить – отпускаем… Мясник, давай!
Мясник взмахнул ножом, старуха вскрикнула, да и я побледнела – но ничего страшного не случилось, Мясник двумя ловкими взмахами разрезал веревки, освободив престарелую пленницу.
Она растирала руки, испуганно косясь на нас.
Паук смотрел на нее, как на отвратительное насекомое.
– Надеюсь, вы понимаете, – проговорил он наконец. – Надеюсь, понимаете, что о нашей встрече никто не должен знать? Это в ваших же интересах! Если ваши друзья узнают, что вы нам все рассказали, – вы вряд ли проживете больше часа!
– Понимаю… – вздыхала старуха. – А только что же мне делать? Они узнают, они все узнают!..
– Вам нужно где-то отсидеться, залечь на дно… у вас случайно нет каких-нибудь родственников в деревне? Где-нибудь в глуши, вдали от цивилизации?
– За кого вы меня принимаете, молодой человек? – проговорила она возмущенно. – Я женщина городская, интеллигентная… не какая-нибудь рыночная торговка!
– Ага, очень интеллигентная! – фыркнул Цыпа. – Не картошкой на рынке – живым товаром торгуешь!..
– И вообще, я не привыкла жить без удобств! – продолжала ныть старуха. – В деревне туалет на улице, а ванны вообще нет… вот если бы куда-нибудь к морю, в теплые края…
– Почему бы и нет? – Паук пожал плечами. – Поезжайте в теплые края, лишь бы далеко и надолго. Деньги у вас, думаю, имеются. Заработали работорговлей. Если хотите, мы отвезем вас в аэропорт… или лучше на вокзал – там легче затеряться…
Через час Цыпа уже посадил старуху на первый же поезд, который отправлялся к Черному морю.
Мы с Пауком тем временем сидели в кофейне на Невском и обсуждали дальнейшие действия.
Правда, сначала я решила выяснить с ним отношения.
– Я считала, что ты – приличный, безобидный парень, – говорила я, в упор разглядывая Паука. – А ты, оказывается, связан с криминалом, с бандитами…
– С каким криминалом? – Он удивленно уставился на меня.
– Как – с каким? А этот Мясник, к которому мы приезжали, – это же просто монстр! Доктор Лектор отдыхает!
– Да с чего ты взяла? Нормальный парень!
– Нормальный?! – Я передернулась, вспомнив забрызганный кровью фартук и огромный нож. – Ничего себе нормальный! Одна его кличка чего стоит!
– Кличка? Какая кличка? Ах, Мясник? Да это вовсе и не кличка! Он и правда в мясном магазине работает! А то, что весь в крови, – так работа такая. Туши разделывает… ну, я согласен, такая работа не каждому понравится, но в остальном он – что надо, мухи не обидит… в свободное от работы время учится на вечернем в юридическом институте. Между прочим, очень толковый парень.
– Так все, что вы там говорили… – начала понимать я, – про трупы, про расчлененку…
– Ну конечно, это был спектакль! Нам же надо было заставить эту бабку разговориться?
– Что ж ты мне сразу не сказал? – обиделась я. – Я все это воспринимала всерьез, чуть в обморок не упала!
– Ну, я тебе подмигивал, пытался намекнуть… а вообще, так даже лучше получилось, – он хихикнул. – Ты со своей бледной физиономией очень нам подыграла!
– Прикольные вы ребята, – пробормотала я, – весело живете…
В двенадцатой палате царило уныние. Двое пациентов этой палаты лежали каждый на своей кровати и думали невеселые думы, остальные две койки пустовали. Егор Иванович совсем пал духом, не ждал уже от судьбы ничего хорошего. Сердце его разрывалось от боли за его девочку. Он винил себя за то, что отпустил ее в город одну, за то, что не сумел помешать сестре рассказать Наде про ее происхождение. И за то, что в свое время разболтал сестре ту страшную историю. Держал бы все при себе – так нет же, вздумалось ему откровенничать! Вот через двадцать лет все и аукнулось. Где теперь Надя? Что сделали с ней те опасные люди? Душа ныла и отказывалась верить в плохое.