Про тундру и вулкан Варвара Никитична знала из передач любимой программы «Дискавери».
В таких невеселых размышлениях Варвара Никитична возвращалась домой из торгового центра на Сенной площади, где провела два с лишним часа в поисках подарка.
Все, что ей там попадалось, решительно не годилось – либо было слишком дорого для скромной пенсионерки, либо такая дрянь, что зять еще пуще разойдется.
И тут возле собственного подъезда Варвара Никитична чуть не налетела на Незабудку.
Незабудкой все жители окрестных домов называли местного бомжа, окончательно спившегося типа, который утверждал, что по молодости лет то ли служил в армии старшиной-сверхсрочником, то ли работал в школе преподавателем истории.
Свое ласковое цветочное прозвище бомж получил за нежно-голубой цвет лица, которым был в свою очередь обязан постоянному употреблению жидкости для мытья стекол, пентафталевого растворителя, мебельной политуры и других спиртосодержащих жидкостей.
Варвара Никитична по вполне понятной причине постаралась избежать встречи с Незабудкой. Но бомж заступил ей дорогу и протянул гнусавым голосом:
– Мамаша, купи зажигалку!
– Какую еще зажигалку! – прошипела Варвара Никитична, шарахнувшись от приставучего бомжа. – Отвали, пьянь хроническая! От тебя какую-нибудь заразу можно подцепить…
Но Незабудка, жалостно канюча, протянул к ней грязную ладонь, на которой что-то заманчиво блестело.
Пенсионерка невольно бросила взгляд и действительно увидела в руке алкаша красивую позолоченную зажигалку.
И тут в голове у Варвары Никитичны словно что-то щелкнуло. Вот оно! Вполне приличный подарок для зятя! А что куплено у бомжа – так кто же это узнает? Протереть на всякий случай уксусом, и дело в шляпе! И наверняка можно купить задешево, этот ханурик больших денег давно уже в руках не держал, для него и десятка – целое состояние…
Незабудка почувствовал перемену в настроении пенсионерки и прибавил убедительности в своем голосе:
– Бери, мамаша, стоящая вещь!
– Ладно, так и быть, возьму… – И Варвара Никитична потянулась за зажигалкой.
– Э, мамуля, – Незабудка убрал руку за спину. – А деньги?
– Вот тебе деньги! – пенсионерка вытащила из кошелька мятую десятку.
– Мамочка, ты что?! – возмутился бомж. – Ты за кого меня принимаешь? Это несерьезно! Вещь дорогая, калек… коллекционная!
– Кто ты есть, за того и принимаю! – проворчала Варвара Никитична. – С тебя и этого довольно! Украл небось у кого-то!
– Как можно, мамаша! – Незабудка ударил себя кулаком в грудь. – Я никогда чужого не брал! Я, может быть, и неказист внешне, но душой чист и незапятнан, а зажигалка – это память, подарок дорогого человека, и только крайняя нужда заставляет расстаться с ней! Так что меньше, чем за пятьдесят рублей, я ее не отдам, мамаша! Память стоит дорого!
– Вот тебе еще десятка, и хватит меня агитировать! Твоя память большего не стоит!
Незабудка тяжело вздохнул, выхватил деньги у пенсионерки и отдал ей зажигалку, проговорив:
– Если бы не крайняя нужда, никогда бы, ни за что!
Варвара Никитична оглядела свою покупку, и лицо ее вытянулось: на зажигалке была выгравирована дарственная надпись:
«Василию Куликову в день рождения от сослуживцев».
– Ты, морда пьяная, что мне подсунул?! – воскликнула она, подступая к «синяку». – От любимого, говоришь, человека? Она же с гравировкой! У кого ты ее спер? И, главное дело, как я ее в таком виде зятю подарю?
– Ни у кого не спер! – заверещал бомж. – Говорят тебе, мамуля, мне подарили! Преподнес дружный педагогический коллектив четвертого батальона в связи с удачным проведением учебных стрельб и выпускных экзаменов!
И с этими словами Незабудка юркнул в подворотню и бесследно растворился в ранних петербургских сумерках.
– Вот ведь скотина! – горестно проговорила Варвара Никитична, разглядывая зажигалку.
Впрочем, все обстояло не так уж плохо.
Неподалеку в хозяйственном магазине работал старый гравер Николай Иванович. Он делал дарственные надписи на часах и кружках, на авторучках и фарфоровых вазах. Наверняка сможет переделать надпись на зажигалке.
Хозяина зажигалки звали Василий Куликов, а крутого Варвариного зятя – Василий Поляков. Всего-то три буквы. С днем рождения вообще все в порядке. С сослуживцами, конечно, потруднее, но Николай Иванович справится и возьмет недорого…
И довольная Варвара Никитична отправилась к граверу.
Алла Светлова, будучи замужем, проживала тоже на Васильевском острове (суд-то у нас тот же самый, районный), только не в старой его части, а в относительно новой, ближе к Финскому заливу.
Я подходила к подъезду, и лицо у меня вытягивалось.
Собственно, этого и следовало ожидать: как в любом приличном доме, дверь была оснащена домофоном. Так что мне с самого начала нужно решать задачу – как преодолеть эту первую линию обороны. Конечно, существуют всякие профессиональные приемы и маленькие хитрости, которым меня безуспешно учил дядя Вася. Можно позвонить в какую-нибудь квартиру и назваться почтальоном, можно…
Я не додумала эту мысль до конца, потому что как раз в эту секунду дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина средних лет, обвешанный пакетами. По два пакета у него было в каждой руке, один он прижимал локтем к боку и еще один – подбородком к животу.
– Оэие оауа ей! – проговорил он что-то совершенно нечленораздельное. Однако я напряглась и поняла, что это значило: «Подержите, пожалуйста, дверь».
– Секундочку! – Я подскочила к нему и ухватилась за дверную ручку, не давая двери захлопнуться. Мужчина попытался благодарно кивнуть мне, при этом выронил прижатый подбородком пакет. Я подхватила этот пакет свободной рукой и держала, пока он переводил дыхание.
– Спасибо! – На этот раз он говорил вполне понятно. – Вы не подержите еще секундочку?
– Да ради бога, хоть две!
Он снова кивнул, подбежал к небольшой черной машине, открыл багажник (как ему это удалось, не представляю – свободных рук у него не было) и загрузил туда свои пакеты. Затем вернулся к двери и снова вошел внутрь. Оказывается, внутри подъезда прямо на полу лежало еще несколько кульков. Наконец он их все собрал, погрузил в машину и удостоил меня еще одной порцией прочувствованных благодарностей. Не дожидаясь конца этого представления, я вошла внутрь и наконец закрыла за собой дверь.
Первая линия обороны была благополучно преодолена.
Но дальше меня ждало самое трудное.
Я поднялась на седьмой этаж, подошла к нужной двери и надавила на кнопку звонка.
Не секрет, что один и тот же дверной звонок может звучать по-разному, в зависимости от характера и настроения звонящего, – он может быть нахальным и стеснительным, печальным и жизнерадостным, строго официальным и даже слегка нетрезвым… согласитесь, что участковый милиционер звонит совсем не так, как загулявший муж!