– А что насчет дела Гаспаряна?
– Похожая история… – Творогов хмуро уставился в опустевшую чашку. – Гаспарян был известный адвокат, занимался каким-то серьезным делом…
– Между прочим, зять моей троюродной тети! – с гордостью сообщил Бахчинян.
– Ну да… так вот этот троюродный зять примерно год назад обедал в японском ресторане на Малом проспекте. За соседним столиком сидела какая-то женщина. Она вышла в туалет, оставив свою сумочку. И тут ка-ак рвануло… Гаспаряна убило на месте, официанта ранило, еще двое посетителей отделались легкими травмами, а та женщина сбежала через служебный выход…
– Если это была женщина… – пробормотала я. Слишком это было похоже на нашу с Любой последнюю историю. За исключением результата, конечно…
– Что ты говоришь? – переспросил Леша.
– Да нет, это так… мысли вслух, рассуждения ни о чем. Ну, и что дальше было?
– А дальше – известная история: наши ребята начали работать, а тут появились эти, из конторы, и забрали все себе…
– Вот как! – протянула я разочарованно. – Значит, никаких материалов по обоим делам не осталось?
Два капитана переглянулись.
– Ну, Никитич, мы ей все ж таки обязаны! – проговорил Бахчинян. – Сам знаешь, долг платежом красен…
– Ох, красен… – вздохнул Творогов и добавил неизменное: – Не нравится мне это…
– Ну, мальчики, ну, что еще вы знаете? – взмолилась я и уставилась на них просительным взглядом.
А потом, для усиления воздействия, как бы не сдержав эмоций, схватила Творогова за руки.
Из-за стойки донесся одобрительный возглас Милы.
У Творогова сделалось такое лицо, какое, наверное, бывало у средневековых еретиков на костре. Он снова вздохнул, переглянулся с Бахчиняном и проговорил:
– Ну, вообще-то ребята тем людям из конторы не все отдали… в конце концов, что за дела – одни работают, а другим пироги да пышки? Пускай сами покрутятся, побегают…
– Ну, и? – поторопила я, поскольку он опять замолчал.
– Ну, говори прямо – что тебе нужно? – простонал Творогов.
– Просмотреть все оставшиеся материалы по этому делу!
– А носки постирать не надо? – окрысился Творогов.
– Грубый ты, Леша! – обиженно проговорила я. – Если бы я знала, какой ты грубый и неблагодарный, ни за что не стала бы помогать… И вообще…
– Не слушай его, Васенька! – воскликнул Бахчинян. – Мы постараемся помочь тебе…
И что вы думаете? Уже через час Творогов лично передал мне пакет с логотипом крупного спортивного магазина. Но в том пакете лежали не роликовые коньки, не лыжные крепления и не спортивный костюм, а две картонные папки с завязками.
– Держи, Василиса! – проговорил Творогов таким тоном, будто вручал мне собственное сердце на тарелочке с голубой каемочкой. – Только смотри, чтобы никто посторонний про это не знал… а то, сама понимаешь, у меня будут неприятности…
Дома я развернула папки и углубилась в чтение. С трудом продравшись сквозь казенные обороты протоколов и допросов, я уяснила для себя следующее.
Бизнесмена Константина Савельева взорвали в собственном «Мерседесе» на набережной Макарова. Вначале думали, что бомба была заложена в машину заранее, перешерстили работников гаража и охрану. Все стояли насмерть – к машине никто не приближался. Потом кто-то из свидетелей вспомнил, что видел, что после того, как «Мерседес» тронулся на зеленый свет, из люка высунулась рука и задвинула чугунную крышку.
Сунулись в канализацию, нашли там следы долгого ожидания – несколько окурков, банку из-под пива и пакет с остатками чипсов. Очевидно, что злоумышленник спустился в люк ночью и сидел там, ожидая сигнала от сообщника, который наблюдал за машиной жертвы снаружи.
Оперативники оказались упорными, обыскали все вокруг, несмотря на вонь и наличие крыс, и чуть в стороне в куче бумажного сора, опавших листьев и крысиного помета обнаружили маленький пластмассовый шарик, похожий на брелок от ключей. При ближайшем рассмотрении так и оказалось, очевидно, тонкая металлическая цепочка порвалась, брелок отвалился от связки, на нем осталось несколько звеньев. Брелок представлял собой гладкий шарик примерно три сантиметра в диаметре, зеленого цвета. С одной стороны была полустершаяся надпись «Дриада» и стилизованный женский профиль с вьющимися лианами вместо волос. Брелок на всякий случай приобщили к делу, хотя оставалось сомнение, выпал ли он из кармана киллера, что взорвал машину Константина Савельева, или же попал в люк случайно вместе с мусором через канализационную решетку.
Потом дело застопорилось, потому что милиция им больше не занималась, передав материалы более серьезной конторе. Но у этой конторы, как я узнала совсем недавно, дело тоже не сдвинулось с мертвой точки, они определили тип взрывчатого вещества, но так и не узнали, откуда оно взялось в нашей стране и кто им воспользовался.
Я отложила первую папку и взялась за следующую.
Адвокат Левон Гаспарян, как сообщил мне Леша Творогов, был убит в японском ресторане. Вот так – обедает человек спокойно, суши там ест или сашими, а может быть, просто жареную рыбу под соусом терияки, как вдруг за соседний столик подкладывают сумочку с энным количеством взрывчатки и – всему конец, и жизни, и любви, и карьере. Свидетели в японском ресторане, как обычно, ничего не видели. И никого не запомнили. Официант дал очень обтекаемое описание женщины, что оставила сумочку. Вроде бы крупная, вроде бы средних лет, не толстая и не худая, вроде бы короткая стрижка, даже не вспомнил, какого цвета волосы. Вроде бы в очках, а может, и нет.
Неудивительно, что Володя со своим шефом вцепились в меня мертвой хваткой – где они еще найдут такого толкового свидетеля. Я ведь описала им того типа из кафе очень подробно, доказала, что это, несомненно, мужчина, переодетый в женское платье. Только что толку…
Я отпихнула Бонни, который пытался устроиться на диване, прямо на листах из следственного дела, и углубилась в чтение.
Ребята из милиции ворон не считали, убедившись, что со свидетелей из ресторана толку, что от козла молока, они по горячим следам опросили всех, находившихся в это время на улице.
Подозреваемая женщина вышла из зала якобы в туалет, но свернула в боковой коридорчик, проскочила мимо кухни, причем так ловко, что повара ее не заметили, и выскочила из ресторана через служебный выход на двор как раз в то самое время, когда раздался взрыв.
Понятно, что при таком раскладе преследовать женщину никто не мог, в ресторане началась паника, так что можно было не торопиться. Двор ресторана выходил на другую улицу, ворота всегда запирались и открывались только для проезда продуктовых фургонов. Прямо напротив ворот располагался ларек, торговавший газетами, и пенсионер, сидевший в ларьке, страдал возрастной дальнозоркостью. Поэтому он очень хорошо видел женщину, открывшую ворота своим ключом и усевшуюся в припаркованную неподалеку машину. На этот раз дальнозоркость помогла, газетчик разглядел даже номер машины. И записал его на первой попавшейся газете, это оказалась какая-то желтая пресса.