Стив замотал головой:
– Нет, что ты, ничего я не боюсь! Ведь про диктофонную запись никто не знает? Ты ничего не сказала полицейским?
– Естественно! Про запись знают только наши – Катя, Майкл, Андрей. Мы собирались еще раз послушать файл – завтра, после вечеринки. А копия у меня, конечно, есть, я перенесла файл на ноутбук.
– Я размещаю копии всех своих материалов в Интернете, там есть специальные сайты. Можно хранить фотографии, звуковые файлы.
– А я все собираюсь этим заняться, однако руки не доходят... Слушай, но как я вчера испугалась! Представляешь, мы слушаем пленки – и тут в калитку трезвонят полицейские. Мы попытались потянуть время, спрятали записи. А полицейские словно бы знали обо всем – они помчались прямиком к тайнику!
Стивен пожал плечами:
– Но ведь это же так просто. Объяснение лежит на поверхности! Вы находили в доме камеры, да? Однако почему вы так уверены, что обнаружили все приборы? Видимо, еще что-то осталось, и часть из них все еще находится в рабочем состоянии.
– Да брось ты! Быть такого не может! Стив, мы обшарили все стены.
– А потолки? А мебель?
– Мебель – да, осматривали. И потом... даже если предположить, что часть камер осталась и работает. Тогда получается, что камеры в нашем доме понатыкала полиция?! Но зачем?!
Стивен достал сотовый телефон и пробормотал:
– Мне надо сделать один звонок. Я сегодня дежурил в хосписе и забыл закрыть окно. Пациент совсем плох, а теперь поднялся прохладный ветер. Я позвоню, попрошу медсестру закрыть окно. А потом все расскажу тебе. Но только при одном условии – ты согласишься провести ночь со мной. Ты согласишься? Говорят, я умею доставить женщине удовольствие...
* * *
«Вот сейчас он закончит говорить по телефону, и я ему все выскажу, – думала Лика Вронская, зябко поеживаясь. Эффектное красное платье все-таки оказалось слишком легким даже для калифорнийского ноября. – Да пошел этот парень куда подальше с такими требованиями. Тоже мне, выдумал: секс в обмен на болтовню! Похоже, быть ему единственным ценителем собственных знаний, страшной тайны. Не буду говорить, что у всех американцев мозги завернуты. Но этот Стив – он явно с приветом. Конечно, я понимаю, что являюсь созданием неземной красоты, при виде которой у мужчин сносит башню. Но не до такой же степени!»
– Лика, о чем ты думаешь? – Стив осторожно прикоснулся к ее руке. – Надеюсь, ты поняла, что я пошутил? То есть я бы с радостью с тобой провел время. Но я понимаю, тебе нравится Андрей. Так что я ни на что не претендую.
– Вот это чувство юмора! Очень интеллектуальное! Ты всегда шутишь с таким серьезным лицом?
– Мне просто нравится тебя дразнить... Как думаешь, Катя с Майклом не будут в обиде, что мы их покинули? Хотя гостей приглашено много, наверное, они и не заметили, что мы исчезли.
Лика промолчала.
Вести великосветскую беседу не было сил. Но и показывать свое любопытство не хотелось.
«Да что Стив может знать?! – она присела на скамейку, утопавшую в зарослях терпко пахнущих цветов, и раздраженно забарабанила пальцами по гладким доскам. – Писатель, богатое воображение! Я набирала в поисковике его фамилию. Он был прав, скачать книги тут нельзя, никаких пиратских библиотек нет и в помине. Но перед покупкой книги можно прочитать отрывок... Мне понравилось, как он пишет. У него необузданная фантазия, даже не верится, что так проникновенно можно писать, не любя жанр, в котором работаешь. Наверное, он – хороший сильный человек. Взять, к примеру, ту же его работу в хосписе. Не думаю, что у меня хватило бы сил делать что-то подобное; все-таки первая реакция на боль чужого человека достаточно эгоистична; хочется спрятаться, а не помогать.... Все понятно: как и все творческие люди, как и я сама, Стив – типчик со странностями. И его теории не стоит воспринимать всерьез».
Уэйн присел рядом на скамейку, положил ногу на ногу, и, обхватив колено тонкими пальцами, вздохнул:
– Мне кажется, вам всем пришлось иметь дело не только с полицией. Вообще, вам здорово не повезло. Было бы куда лучше не вмешиваться во всю эту историю. Еще неизвестно, чем все это закончится...
Лика слушала монолог писателя и едва удерживалась от скептических возгласов.
Опять – двадцать пять: кругом враги, спецслужбы, агенты.
Главный демон по теории соседа – все тот же Джон Эдвард Штейнер. Просто воплощенное зло, никаких моральных принципов и неограниченная власть...
– Он пришел в НЦР, когда ему было всего двадцать девять лет. «Бойскаут», – иногда раздавалось вслед новоиспеченному директору. Уже через год мало кто осмеливался говорить так, – рассказывал Стивен, печально глядя на Лику ярко-голубыми глазами. – Потому что Штейнер с оппонентами разбирался строго; в лучшем случае увольнял безо всяких объяснений, в худшем – недоброжелатели Джона Эдварда неудачно переходили дорогу или заплывали слишком далеко... Потом пришел черед общественных деятелей. Список убранных по распоряжению этого человека людей огромен. Исполнителей тоже убивали. Никто не мог доказать причастность директора к этим преступлениям!
– Ты рассказываешь какие-то страшные вещи. Я не понимаю, зачем этому Штейнеру понадобились все эти реки крови?
– Может, он был психопатом? Он жил очень уединенно. Ни с кем не ходил на свидания. Поговаривали, что у этого мужчины очень нежные отношения со своим помощником. Но мне кажется, намеки на гомосексуализм безосновательны. Штейнер был слишком осторожен, чтобы позволить себе такое... Я ничего не понимаю в психиатрии, но очень похоже, что этот парень страдал паранойей. Ему везде мерещились большевистские заговоры. Даже Мартина Лютера Кинга он подозревал в связях с коммунистами! Конечно же, темнокожего проповедника тоже убрали...
– Ты хочешь сказать, что известную актрису убили только из-за того, что какой-то высокопоставленный сумасшедший решил, будто бы она связана с коммунистами?!
Стивен покачал головой:
– Не совсем так. Мэрилин Монро в том раскладе, как мне кажется, вообще не играла никакой особой роли. Надо говорить о Джоне Кеннеди. И не только о нем. На президентских выборах, которые выиграл Кеннеди, Штейнер поддерживал его оппонента, Ричарда Никсона. Однако в тот раз Никсон проиграл. Я думаю, у Штейнера было достаточно компромата на Джона Кеннеди для того, чтобы сохранять нейтральные отношения.
– То есть в отставку его не отправили?
Стив хлопнул себя по колену:
– В том-то и фокус, что никто из президентов никогда не отправлял Штейнера в отставку! Менялись премьер-министры, руководители министерств и ведомств. Только директор НЦР оставался константой при любом кадровом раскладе. В общем, у Штейнера получилось найти общий язык с Кеннеди. Конечно же, он продолжал шпионить, по его распоряжению к нему стекалась полная информация, в том числе и о взаимоотношениях Мэрилин Монро, Джона Кеннеди и его брата Роберта. А Штейнер... как бы тебе поточнее объяснить его психологический тип... Я ведь тебе уже говорил – он немец. Из такой любви к формальному порядку и пристойности появился фашизм... Ему была противна эта связь между братьями Кеннеди и Монро, его бесили сплетни и слухи. А слухов было множество – Мэрилин, полусумасшедшая, тайны из своей личной жизни не делала...