Эмили молча кивнула.
– А слуг лучше всего иметь туземцев, – сказал капитан Вайатт. – Они послушны. Абдулла! – взревел он.
Высокий индус в чалме вышел из коттеджа и остановился в почтительном ожидании.
– Заходите, угощу чем-нибудь, – пригласил капитан. – Посмотрите мой коттедж.
– Простите, – сказала Эмили, – но я тороплюсь.
– А вы не торопитесь, – сказал капитан Вайатт.
– Нет, надо, – возразила Эмили. – У меня назначена встреча.
– Никто теперь не ценит искусства жить, – сказал капитан. – Бегут на поезда, договариваются о встречах, всему определяют время, а все это – чушь. Поднимайтесь с солнцем, ешьте, когда вам захочется, не связывайте себя с днями и часами – вот что я вам посоветую. Я бы уж научил людей жить, если бы они ко мне прислушивались.
«Результаты подобного достойного образа жизни не очень-то обнадеживающи», – подумала Эмили. Человека, более, чем капитан Вайатт, похожего на развалину, она еще и не встречала. Чувствуя, что в данный момент его любопытство в какой-то степени удовлетворено, она настояла на своем и отправилась дальше.
Дверь в Ситтафорд-хаусе была массивная, дубовая. Аккуратный шнур звонка, огромный проволочный коврик и до блеска начищенный почтовый ящик из желтой меди… Все, как отметила Эмили, было воплощением комфорта и солидности. Аккуратная традиционная горничная вышла на звонок.
По тому, как она холодно заявила, что «миссис Уиллет сегодня не принимают», Эмили заключила, что журналисты сделали свое черное дело.
– У меня записка к ней от мисс Персехаус, – сказала Эмили.
Это подействовало. На лице горничной отразилось колебание, ее отношение изменилось.
– Пожалуйста, проходите!
Эмили вошла в помещение, которое агенты по найму определяют как «хорошо оборудованную прихожую», оттуда ее провели в большую гостиную. Здесь ярко пылал огонь, налицо были следы пребывания женщины: несколько стеклянных тюльпанов, изящная рабочая корзинка, девичья шляпка, кукла Пьеро с необычайно длинными ногами. Она отметила отсутствие фотографий.
Вобрав в себя все, что можно было увидеть, Эмили принялась греть перед камином руки, когда открылась дверь и вошла девушка примерно ее лет. Эмили обратила внимание, что она прехорошенькая, красиво и дорого одета. Она подумала также, что нечасто встретишь девушку в таком нервозном состоянии. Нет, обнаружить это было не так просто – ведь мисс Уиллет пыталась держаться непринужденно и приветливо.
– С добрым утром, – сказала она, подходя и протягивая руку. – Мне очень жаль, но мама не могла выйти, она все утро в постели.
– Ах, какая досада! Боюсь, что я пришла не вовремя.
– Нет, нет, что вы! Повар сейчас же напишет вам рецепт торта. Нам очень приятно оказать услугу мисс Персехаус. Вы у нее остановились?
Эмили, внутренне улыбаясь, подумала, что это, наверное, единственный дом в Ситтафорде, обитатели которого не знают определенно, кто она такая и почему здесь. В Ситтафорд-хаусе были свои отношения между хозяевами и прислугой. Прислуга, вероятно, знала о ней, хозяева – нет.
– Собственно, не совсем у нее, – сказала Эмили. – Поселилась-то я у миссис Куртис.
– Конечно, коттедж страшно мал, а у нее ведь еще племянник, Ронни, не так ли? Думаю, что для вас и места бы не нашлось. Она замечательный человек, правда? Какой сильный характер, всегда думаю я. Я даже немного ее побаиваюсь.
– Она ведь, пожалуй, задира, а? – живо откликнулась Эмили. – А как соблазнительно быть задирой, особенно если люди тебе не возражают.
Мисс Уиллет вздохнула.
– Как бы я хотела уметь возражать людям! – сказала она. – Нам все утро страшно надоедают репортеры.
– Ну конечно, – сказала Эмили. – Это ведь дом капитана Тревильяна, того самого, что убили в Экземптоне?
Эмили пыталась установить истинную причину нервозности Виолетты – ведь девушка была явно взвинчена. Что-то тревожило ее, и тревожило довольно сильно. Эмили намеренно резко произнесла имя капитана. Девушка явно не прореагировала на него.
– Да. Вы думаете, это не страшно?
– Ну расскажите, если вам, конечно, не претит говорить об этом.
– Нет, нет, только с чего бы мне начать?..
– Ну, хотя бы с того столоверчения, – продолжала Эмили. – Я услышала о нем совершенно случайно, и мне показалось это очень интересно, то есть я хочу сказать, это ужас какой-то.
«Скорее всего, девичьи страхи, – подумала она про себя. – Девичьи страхи, и ничего больше».
– Да, это был ужас, – сказала Виолетта. – Я никогда не забуду того вечера. Мы, конечно, подумали, что кто-то просто подурачился, правда, на наш взгляд, это была мерзкая шутка.
– Да, да…
– Не забыть мне, как все выглядели, когда включили свет. Вот мистер Дюк и майор Барнэби – они умеют владеть собой и никогда бы не признались, какое это произвело на них впечатление. А посмотрели бы вы, как майор Барнэби был по-настоящему напуган. Мне кажется, он поверил больше, чем кто-нибудь из нас. Ну а бедняга мистер Рикрофт! Я уж подумала, не случилось бы с ним сердечного приступа или еще чего-нибудь. А ведь он занимается исследованием психики, казалось бы, должен спокойно относиться к таким вещам. А Ронни – вы знаете Ронни Гарфилда? – тот выглядел так, будто ему и на самом деле явился какой-то дух. Даже мама ужасно расстроилась, я ее такой никогда не видела.
– Должно быть, настоящий призрак, – сказала Эмили. – Хотела бы я на него взглянуть.
– Нет, это в самом деле было ужасно. Мы все делали вид, что это просто шутка, но ведь в самом деле на это было вовсе не похоже. А потом майор Барнэби вдруг решил отправиться в Экземптон. Мы пытались не пустить его, уверяли, что можно погибнуть в такую погоду, но он все равно пошел. Мы еще посидели немного после его ухода, и нам всем было страшно. А потом, вот уже вчера вечером – нет, утром, – мы узнали эту новость.
– Так вы считаете, что это был дух капитана Тревильяна? – спросила Эмили с невольной дрожью в голосе. – Или, может быть, ясновидение… телепатия?..
– Я… я не знаю. Но я больше никогда не буду смеяться над такими вещами.
Вошла горничная со сложенным листком бумаги на подносе, вручила его Виолетте и удалилась.
Виолетта развернула листок, просмотрела его и передала Эмили.
– Это вам, – сказала она. – Словом, вы как раз вовремя. История с убийством очень расстроила слуг. Они считают, что жить здесь, на отшибе, опасно. Мама вчера, разговаривая с ними, вышла из себя и велела им складывать вещи. И вот после обеда они уезжают. Мы собираемся взять вместо них двух мужчин. Один будет вести дом, а второй – вроде швейцара и шофера. Думаю, это будет гораздо лучше.