– О чем? – спросила Эмили.
– Послушай, тебе известно, что я приехал в Экземптон в пятницу вечером? И я собирался еще получить кое-какую информацию от своего приятеля – газетчика Карутерса. Он обещал заехать ко мне в половине седьмого, перед тем как отправиться на какой-то литературный обед. Сказал, если не успеет, то черкнет строчку-другую. Так он не успел и написал мне.
– Какое это все имеет отношение к делу? – удивилась Эмили.
– Не спеши. Сейчас скажу. Так вот, приятель неплохо провел на обеде время и изрядно набрался. Кроме информации, которую я от него ждал, он постарался покрасочнее описать мне это сборище. Какие там произносились спичи, какими дураками выглядели такой-то известный писатель и такой-то драматург. Не преминул он сообщить и о том, что у него было отвратительное место за столом. С одной стороны от него пустовал стул Руби Мак-Эльмот, этой ужасной дамы, фабрикующей бестселлеры, с другой должен был сидеть Мартин Деринг, но он тоже отсутствовал. Карутерс пододвинулся поближе к хорошо известному в Блэкхите поэту и постарался использовать свое положение. Ты поняла, для чего я все это рассказывал?
– Чарлз! Дорогой! – расчувствовалась Эмили. – Так, значит, этот скот и не был на обеде?
– Вот именно.
– Ты уверен, что не ошибаешься?
– Убежден, что нет. И вот неудача, письмо-то я разорвал. Но можно телеграфировать Карутерсу. Он подтвердит.
– Есть, конечно, еще издатель, с которым он провел день. Но я склонна думать, что издатель собирался вернуться в Америку. Ну а если так, то в этом кое-что есть. Значит, он подобрал такого свидетеля, которого не так-то легко достать.
– Ты и в самом деле думаешь, что мы докопались? – спросил Эндерби.
– Похоже. Пожалуй, самое лучшее – обратиться к этому инспектору Нарракоту. Нам самим не добраться до американского издателя, который сейчас где-нибудь на борту «Мавритании» или «Беренгарии» [22] . Пусть полиция поработает.
– Боже мой! Если подтвердится, это будет сенсация! – воскликнул Эндерби. – А раз так, то, я думаю, «Дейли уайер» может предложить мне не менее чем…
Эмили безжалостно нарушила его честолюбивые мечты:
– Однако нам не следует терять голову и пускать все остальное на самотек. Я еду в Эксетер. Думаю, что вернусь не ранее чем завтра. А для тебя у меня есть дело.
– И что это за дело?
– А вот… – И Эмили описала свой визит к Уиллетам и привела странную подслушанную фразу. – Нам нужно точно знать, что произойдет сегодня вечером. Что-то тут не так.
– Действительно, странно!
– Ну вот видишь. И еще одно: конечно, может быть, это совпадение, а может, и нет. Заметь, что слуги все внезапно ушли. Что-то необычное произойдет там сегодня, и тебе надо быть начеку и установить что.
– Ты хочешь сказать, что мне всю ночь предстоит продрожать под кустом?
– Ну ты же не против? Настоящий журналист ведь всегда готов пострадать за правое дело.
– Кто это тебе сказал?
– Неважно кто, важно, что я это знаю. Так ты займешься этим?
– Разумеется. Я ведь тоже не хочу что-нибудь прозевать, – сказал Чарлз. – Раз в Ситтафорд-хаусе сегодня должно что-то произойти, я буду там.
Тут Эмили рассказала ему о багажном ярлыке.
– Любопытно, – сказал мистер Эндерби. – Ведь в Австралии живет третий Пирсон, а? Самый молодой. Не то чтобы это что-то значило, но ведь, может быть, и существует какая-то связь.
– Ну вот, пожалуй, и все, – сказала Эмили. – А чем можешь порадовать меня ты?
– Хм, – сказал Чарлз. – Есть у меня тут одно соображение.
– Какое?
– А ты не рассердишься?
– Думаю, что нет. То есть я постараюсь выслушать тебя терпеливо и внимательно.
– Ну, дело в том… – начал Чарлз Эндерби, с сомнением поглядывая на нее. – Пойми, я не хочу никого обидеть. Словом, не думаешь ли ты, что судьба твоего молодца зависит от истинной правды?
– Ты хочешь сказать, что убил все-таки он? Но я уже говорила тебе с самого начала, что это вполне естественная точка зрения, но нам с тобой надо исходить из предположения, что он не убивал.
– Я не об этом, – ответил Эндерби. – Я тоже исхожу из предположения, что убил не он. Но вот насколько далеко то, что он рассказал, от того, что произошло на самом деле? Он сказал, что пришел к дяде, поговорил с ним и оставил его в добром здравии.
– Да.
– А не думаешь ли ты, что он мог прийти и застать дядю уже мертвым? Я допускаю, что он мог испугаться и побоялся говорить об этом.
Чарлз не без колебаний излагал свою теорию и с облегчением заметил, что Эмили не проявила признаков гнева. Она лишь чуть нахмурилась, задумчиво сдвинула брови.
– Я не собираюсь возражать, – сказала она. – Все может быть. Мне это раньше не приходило в голову. Я знаю, что Джим не способен убить, но испугаться, глупо соврать, а потом держаться за свое вранье – это он может.
– Плохо, что нельзя пойти и спросить его об этом. Ведь свидание с ним с глазу на глаз не разрешат.
– Я могу поручить мистеру Дакрсу сходить к нему, – сказала Эмили. – С адвокатом разговаривают без свидетелей. Сложность в том, что Джим ужасно упрямый: сказав что-либо однажды, он будет придерживаться своей версии.
– А это моя версия, и я буду придерживаться ее.
– Я рада, Чарлз, что ты напомнил мне о такой возможности, мне это в голову не приходило. Мы искали того, кто пришел после него, а если это произошло до?..
Она остановилась, запутавшись в мыслях. Две совершенно различные теории вели в разные стороны. Одна предложена мистером Рикрофтом, и в ней ссора Джима с дядей была определяющим моментом. И вот – другая, по которой выходило, что Джим тут совершенно ни при чем. Эмили чувствовала, что прежде всего надо повидать врача, который первым осматривал тело. Если бы оказалось, что Тревильян мог быть убит, скажем, в четыре часа, это могло бы существенно изменить вопрос об алиби. Во-вторых, надо было потребовать от мистера Дакрса самым решительным образом убедить своего клиента в абсолютной необходимости говорить по этому пункту правду.
Она поднялась с кровати.
– Ну, – сказала она, – лучше подумай, как мне добраться до Экземптона. У кого-то в кузнице есть машина. Кажется, прескверная. Но, может быть, сходишь все-таки, договоришься? Сразу после обеда я и тронусь. Есть поезд на Эксетер в три десять. Это позволит мне сначала повидаться с врачом. Который час?