Вся компания вышла из костюмерной.
Надежда шла впереди, за ней вышагивал Елисеев, замыкали группу два охранника, один из которых осторожно нес драгоценное платье.
– Ну и где же этот таинственный сообщник? – спросил Елисеев, поравнявшись с Надеждой.
– Надеюсь, что еще здесь! – отозвалась та и, раздвинув плотный темный занавес, сделала еще несколько шагов вперед. Здесь было темно, и она не сразу поняла, куда попала.
– Где это мы? – пробормотал Елисеев, в темноте наткнувшись на какую-то громоздкую деревянную штуковину.
При ближайшем рассмотрении она оказалась деревянным конем.
– Кажется, на сцене, – вполголоса ответила Надежда.
– Совершенно верно! – прогремел вдруг над ними уверенный голос, и неожиданно вспыхнувший свет ослепил Надежду и ее спутников.
– Не двигаться! – прозвучал тот же голос. – Положить оружие!
Глаза Надежды постепенно привыкли к яркому свету, и она наконец разглядела всю мизансцену.
Они с Елисеевым и охранниками стояли в глубине сцены, залитой ослепительным светом софитов. Позади них был темный и совершенно пустой зал, а впереди и вверху, возле штанги с прожекторами, виднелся еле различимый мужской силуэт с пистолетом в руке.
Один из охранников попытался вытащить свое оружие, но тут же прогремел выстрел, и пуля чиркнула по уху телохранителя. Он чертыхнулся и выронил пистолет.
– Я сказал – положите оружие! Медленно, без резких движений… иначе я пристрелю вашего шефа!
Охранники вопросительно переглянулись со своим хозяином. Тот пожал плечами: мол, я вам именно за то и плачу, чтобы вы самостоятельно принимали решения в экстремальных ситуациях.
Снова прогремел выстрел, и пуля вонзилась в пол перед Елисеевым. Это заставило телохранителей поторопиться.
Один из бойцов и так уже лишился своего оружия, второй был практически беспомощен, поскольку держал в руках платье с нашитыми алмазами. Придерживая пакет, он осторожно вынул левой рукой пистолет и положил его на пол.
– Теперь туда же положите платье! – потребовал повелительный голос.
– Константин! – крикнула Надежда. – Вы же понимаете, что не сможете уйти отсюда с алмазами! И тем более после того, что случилось, не сможете вывезти их в Бразилию!
– Ты еще кто такая? – раздраженно отозвался осветитель. – Заткнись! Я как-нибудь сам разберусь, что смогу и чего не смогу!
– Кто это такой? – вполголоса спросил Надежду Елисеев.
– Это и есть таинственный сообщник Лидии, – отозвалась женщина. – Константин Кефалиди, в прошлом – уголовник, в настоящее время – здешний осветитель.
– О чем вы там шепчетесь? – окликнул их Кефалиди. – Отойдите в сторону от платья и оружия! Что я сказал? Быстро!
Как дополнительный аргумент прогремел очередной выстрел.
Елисеев неторопливо отошел к стене. Надежда и охранники последовали его примеру.
Штанга, на которой стоял осветитель, медленно опустилась, и он перебрался на сцену, по-прежнему держа на мушке Елисеева. Не опуская ствол пистолета, опустился на колено, схватил левой рукой пакет с платьем и медленно попятился.
– Кто шевельнется – получит пулю в лоб! – проговорил он и снова выстрелил.
Пуля врезалась в стену рядом с Надеждой, она испуганно дернулась и наткнулась спиной, точнее, той своей частью, которая находится чуть ниже спины, на что-то твердое.
В ту же секунду раздался громкий треск, и пол под Кефалиди провалился.
Оба охранника кинулись вперед, как спущенные с цепи собаки, на ходу вытаскивая запасные пистолеты.
Некоторое время из-под сцены доносилось громкое пыхтение и звуки борьбы. Наконец оттуда по приставной лесенке выбрались охранники, волоча за собой связанного по рукам и ногам Кефалиди.
Елисеев, который за последнюю минуту не произнес ни слова, повернулся к Надежде и проговорил восхищенным тоном:
– Как это вам удалось?
– Да так, знаете ли… – ответила Надежда, скромно потупившись и чуть ли не выписывая ногой восьмерки в стиле смущенной старшеклассницы. – Я в этом театре уже бывала и изучила кое-какие здешние фокусы и секреты… здесь не только сцена проваливается, здесь еще… – Она задела какой-то рычаг, и на них с Елисеевым опустился занавес.
– Ну вот это лишнее… – проговорил Елисеев, выбираясь из-под пыльного бархата. – Я вам и так верю… Вообще, Надежда Николаевна, вы меня просто потрясли! Самостоятельно распутали эту историю! Скажите, вы не хотели бы поработать в моей фирме? Думаю, я мог бы платить вам по самому высокому разряду!
Охранники недовольно переглядывались – их шеф никогда не благодарил за службу в таких выражениях и не делал таких заманчивых предложений.
Машина с Кефалиди уехала. Надежда с Верой поглядели ей вслед. Похоже, что про них все забыли.
– И куда теперь? – вздохнула Вера, показывая на ошметки картона от носов лодок на платье. – В таком виде до дома не доехать. Платье испортила, а оно дорогое, авторская работа. Дашку бросила…
– Радуйся, что жива осталась… – отмахнулась Надежда. – Вот как я мужу объясню, где пропадала? Мне срочно нужно обратно!
Она потянула Веру к поребрику и даже подняла руку, завидев огни машины, но тут рядом остановился джип, и Елисеев высунулся с переднего сиденья рядом с водителем:
– Дамы, прошу в автомобиль!
«Дамы! – фыркнула про себя Надежда. – Раньше он нас по-другому называл…»
Она завертела головой, пытаясь определить, куда их везут. Получалось, что обратно в офис Елисеева. Машина летела по темным полупустым улицам, и Надежда повеселела – возможно, с мужем удастся спустить все на тормозах, скажет, что пошла в туалет, заблудилась, ее случайно заперли в комнате…
Однако по приезде их не отпустили. Машина остановилась возле неприметной двери, и водитель вежливо, но твердо подтолкнул их войти вслед за Елисеевым.
Они оказались в том же помещении, где были раньше. Кирилл скорчился на полу в самом дальнем углу. При виде вошедших он поднял голову. Под глазом наливался еще один фиолетовый синяк, губы распухли, на скуле кровь. В глазах его не было уже страха, а только безнадежная тоска. Он ткнулся головой в колени и завыл.
– Господи! – Надежде захотелось перекреститься, а Веру передернуло.
Николай Иванович читал газету, Гена сидел в кресле и, кажется, дремал.
– Я же просил… – поморщился Елисеев. – Николай, что в самом деле, не у меня же…
– Очень разбушевался, орал тут… – ответил Николай. – Пришлось Гене его успокоить…
– Ну и что мне с этой мразью делать? – Елисеев посмотрел на женщин и вздохнул. – По всему получается, что жить ему нельзя, но я ведь не убийца.
«Да что вы?» – хотела ехидно вставить Надежда, но прикусила язык – все же перед ней не тот человек, над которым можно безнаказанно подсмеиваться.