Эта фраза, по моему дальновидному мнению, должна была заинтриговать моих будущих собеседников. Так оно и случилось.
Шмон поднялся со скамейки, протянул руку и просто сказал:
– Виктор, а это…
Рукопожатие Шмона напоминало объятие черноморской медузы.
– В глубоком принципе, я всех вас знаю, – сказала я. – И моей скоропостижной задачей является вытащить вас из дерьма.
– И кто же поставил перед тобой такую задачу? – спросил Шитов.
– Не могу назвать имя клиента. Скажу только, что я хочу разобраться в происшедшем как можно раньше милиции. Вы должны стать моими добровольными помощниками.
– Мы не убивали Прохоренко, – почти в один голос заявили парни. – Нам это ни к чему.
– Тем не менее у вас был мотив: вас обидели и вы собирались устроить кровавую вендетту. В присутствии нескольких десятков свидетелей обещали вернуться и порезать всех троих представителей администрации музея. И потом – улика. Красная косынка Маши на месте преступления. Она же не могла оказаться в руке Прохоренко просто так. Все слишком логично.
– Косынку подбросили, – сказал Виктор. – Когда мы уходили из музея, она оставалась у того жлоба с бычьей шеей.
– Значит, Маша отправилась домой без косынки? – Дело приобретало совсем другой поворот.
– Точно. Нас просто подставили, номер машины – все равно что домашний адрес.
– Теперь скажите: какой черт дернул вас устроить дебош в музее?
Только в ночном морге могло воцариться такое молчание.
Первым его взорвал Алексей Алтынбаев. Видно, он давно искал возможность сделать чистосердечное признание.
– Я прямо не знаю, что на меня нашло… Как будто…
– Как будто вожжа под хвост попала? – закончила я.
– В самом деле… Сначала все было нормально, а потом как стукнет в голову…
У наркоманов это бывает, хотела сказать я, но сдержалась. К тому же вспомнила свои ощущения, когда хотелось надрать задницу первому, кто попадется под руку.
– Леха прав, – в разговор включилась титястая Лариска. – Это было как наваждение…
– Захотелось крушить все подряд и на мелкие осколки, – вставил свое слово Пузан.
Я снова вспомнила свои ощущения и призадумалась. Хотя сыра в моем рту не было.
– То есть устраивать публичный скандал вы не планировали?
– Зачем нам это надо? – пожала плечами Маша. – Кому нужны неприятности…
– И на месте преступления вас не было?
Все дружно замотали головами.
– Нас подставили, – продолжал настаивать на своем Виктор. – Ребята из музея. Пришили своего дружка и свалили на нас.
Я покачала головой.
– Это ваша версия. Милиция же придерживается другой линии. Кстати, почему это вы разгуливаете на свободе? Алиби у вас нет, мотив налицо, улика в виде детали одежды подтверждает участие в убийстве.
Все дружно повернули головы в сторону Шмона.
– Спасибо Виктору, – сказал Шитов, – нас продержали в ментовке три дня, а потом выпустили под залог.
– У тебя много денег? – спросила я.
Колесников неопределенно пожал плечами, будто не особенно желал распространяться на эту тему.
– Помогли… Есть люди, которые должны мне.
Все ясно. Теперь милиция будет пытаться всеми силами доказать виновность парней. Если, конечно, получится.
Пузан поднялся с места, подошел ко мне и невесело произнес, протягивая оладистую руку:
– Спасибо…
– За что?
– Одна ты веришь нам. В милиции с нами разговаривали по-другому.
– И, по всей видимости, это был не последний разговор.
– Наверное…
Честно говоря, я не очень-то поверила в невиновность гоп-компании. О чем-то они недоговаривали. Как я узнала? Женская интуиция. И вообще, пора работать. Надо нанести кое-какие визиты.
* * *
В музее меня встретил тот самый обладатель мощного затылка. Судя по встрече, он не узнал провинциальную красавицу, которая не дала ему расправиться с девушкой Машей.
– Слушаю вас.
Я вытащила на свет божий то самое старое эмвэдэшное удостоверение, которое не раз помогало мне в подобных ситуациях и, махнув им в пыльном пространстве, заявила:
– Меня зовут Татьяна Иванова. Я хочу побеседовать с вами по поводу убийства Андрея Прохоренко. Как вас зовут?
Мужчина помолчал, а потом нехотя произнес:
– Мокроусов. Владимир… Кстати, с нами уже беседовали в милиции, но вас я там не заметил.
– Я стажер, как бы на практике. Учусь проводить расследования.
Мокроусов понимающе помотал бесформенной головой.
– Чего вы хотите конкретно?
– Желаю самостоятельно найти убийцу, – с жаром пионерки тридцатых годов выпалила я. – Представляете, капитаны и полковники лопухаются, а я на блюдечке подаю им раскрытую тайну.
Мужчина внимательно смотрел на меня, как на учительницу китайского языка, приехавшую работать в деревню Гадюкино.
– Убийцы уже найдены. Менты знают мокрушников в лицо, так что о чем тут еще говорить?
Деловой ты наш.
– Почему вы уверены, что в убийстве замешаны ребята, затеявшие драку в музее?
– Потому что они угрожали Андрею при свидетелях. Обещали вернуться. Такие сволочи слов на ветер не бросают.
– Я так поняла, что именно вы сдали их милиции.
– Что же нам, мириться с тем, что погиб друг? Когда менты стали спрашивать о том, кого подозреваем, то мы даже суетиться не стали. Рассказали все как есть.
У меня стали чесаться руки, как у больного псориазом.
– Удобно получается, – зловеще процедила я. – Запомнили номер машины и сдали парней с потрохами.
– А в чем, собственно, дело? – начал наезжать Мокроусов. – Убийца должен сидеть в тюрьме. Тем более имеет место групповуха.
– Имеет, – покачала головой я. – Я хочу спросить вот о чем: на месте преступления обнаружена косынка, принадлежащая одной из девушек и прямо указывающая на то, что пацаны были у ресторана. Только есть одна неувязка – косынка осталась здесь, в музее.
Мокроусов покачал головой:
– С чего вы это взяли? Девчонка покатила к выходу и ее забрала с собой.
– Вы это точно помните?
Дядя пожал плечами:
– Вроде бы… Конечно… Должно быть, так…
Список можно продолжать. К моему стыду, я сама, будучи зрителем, не помню, куда подевалась та самая косынка. По всей видимости, Маша действительно забрала ее с собой. А если нет?