Именно эту комбинацию я не успела прочесть вчера перед сном.
А жаль. Сегодня меня ожидало путешествие, и на него я возлагала определенные надежды.
Магазин, от которого работала Светина «точка», я нашла быстро. Небольшой отдельчик в огромном универмаге был похож на закуток. В этом закутке, окруженные хорошенькими баночками и скляночками с косметикой, лениво скучали две девушки. Одна с интересом разглядывала журнал «Лиза», пытаясь решить там кроссворд и выиграть путевку в Зимбабве, а другая, довольно хорошенькая, но немного уныло одетая, тоскливо смотрела в окно, мало реагируя на проходящие вокруг нее дебаты покупателей о стоимости товаров, предлагаемых яркой витриной.
Наискосок от них мирно отдыхали продавщица и охранник ювелирного отдела. Посетителей у них не было вовсе.
Я посмотрела на девушек и решила для себя, что лучше быть скромной. Поэтому подошла к ним тихим и кротким шагом, опустив глаза, и скромно спросила, есть ли у них вакансии.
Поклонницу «Лизы» мне провести не удалось. Окинув меня оценивающим взглядом и подсчитав в уме стоимость моего «прикида», она фыркнула:
– При нашей зарплате вам вакансии не нужны, – отрезала она.
Вторая обрадовалась моменту общения и начала рекламировать родную фирму, обещая мне райскую жизнь и уверяя, что я непременно понравлюсь ее хозяевам.
Адрес «хозяев» был мне выдан. Слава богу, офис располагался недалеко. Я попрощалась с девочками, стараясь быть обаятельной. Девочки могли мне пригодиться. Если, предположим, мне не удастся добиться контакта с братьями Зенчиками.
* * *
Все время меня не покидало ощущение, что на меня смотрят. Смотрят прямо в спину, старательно изучая каждое мое движение. Я оборачивалась, но ни разу мне не удавалось поймать взгляд человека, так пристально следившего за мной.
«У тебя расшалились нервы, Иванова», – сказала я себе, покидая магазин. Просто расшалились нервы…
И все-таки я была готова поклясться, что во время моего разговора с девочками являлась объктом чьего-то пристального внимания.
Чьего? Я была уверена, что там не было никого, кого могла бы заинтересовать моя персона.
Но взгляд я чувствовала. Или мне все-таки показалось?
* * *
До офиса я добралась за считаные минуты. Он располагался во дворе одного из соседних домов – в одноэтажке, жутко грязной и обшарпанной. Ну и ну, сказала я себе. Вот где хранится очаровательная косметика… В амбаре каком-то заплеванном.
Фирме «Мейбеллин» это вряд ли бы понравилось. Впрочем, может, им и вовсе наплевать.
Секретарша, впрочем, была. Полногрудая девица в белом свитере и красной юбке, с длинными, но толстыми ногами. Я ей сразу пришлась не по вкусу, поэтому на мой вопрос о начальстве она скривилась и показала взглядом на дверь. Дверь была обшита кожей, без таблички. Я толкнула ее и вошла. Первое, что я увидела, был огромный портрет Карла Маркса. Второе – ходячий портрет Карла Маркса с огромной плешью на макушке и дохлой бородкой, в которой застряли крошки поедаемого «Карлом» гамбургера.
Его маленькие глазки, выглядывавшие из-под кустистых бровей, уставились на меня с подозрением. Затем он вытер платком эти самые крошки с усов и бороды. И только после этого спросил:
– Чем могу служить?
Я растерялась. Не каждый раз тебе удается увидеть сразу двух Карлов Марксов! Моя растерянность вполне отвечала образу невинной девицы, устраивающейся на работу.
Маленькие глазки раздевали меня, ощупывали и примеряли на свой размер. Будущее мне уже было уготовано самое что ни на есть достойное. Кровать была мне обеспечена, а ежели я не стану проявлять недостойной момента прыти и не начну отказываться от стремительно валящегося на меня счастья, то и с деньгами у меня станет нормально. А уж косметикой-то «Мейбеллин» меня затарят по самые уши!
– Мне сказали, что вам нужны продавцы, – проговорила я самым робким из моих робких голосов. Глаза мои смотрели так, что даже каменное сердце не выдержало бы. Пролили бы слезу даже самые жестокосердные! Зенчик-старший обрадовался:
– И кто же вам сказал?
Я задумалась. Кто бы мне мог сказать? Я слышала, как одну из продавщиц называли Леночкой.
– Лена, – не моргнув глазом, соврала я. И не покраснела!
– Ну, хорошо, – поверил он мне, к моему огромному удивлению. Наверное, красота моих ножек растопила его холодное сердце.
Он встал из-за стола и обошел меня, внимательно проверяя параметры моей фигуры. Удовлетворенно хмыкнув, сел опять и спросил веселым голосом:
– Ну и как же вас зовут, моя красавица?
– Таня, – честно призналась я.
– Вакансии у нас есть, – кивнул он, – но работа тяжелая. Вы работали в торговле?
– Да, – кивнула я, – но там у меня случились маленькие неприятности.
– Какие?
– Меня подставили, – почти шепотом сообщила я, начиная игру. Я рассказала всю Светину историю, изменив только имена. По своему сыщицкому опыту я знала – эти истории встречаются на каждом шагу. И ничего странного в том, что мне сразу поверили, не было. Странно было его самообладание. Он слушал меня заинтересованно, сочувствуя. Или он находился на вершине лицемерия, или я была не права. Но я-то больше верила Свете!
– Да, – протянул он, когда я закончила, – у нас такого безобразия не водится. Что ж, пройдете испытательный срок, мы посмотрим, как вы работаете. Тогда и решим, останетесь ли вы с нами или нет.
Аудиенция была закончена. В понедельник мне надлежало явиться к нему с паспортом. И начать работу.
Когда я выходила, в кабинет ворвался маленький человечек в очках, с такой же плешью, но без бороды. Он заверещал что-то, и Зенчик-старший попросил его:
– Гришенька, попозже…
Я поняла, что застывший как изваяние с открытым ртом тип и есть Зенчик-младший. Я поняла Свету. Разница заключалась в том, что с этим отвратительным существом я не пошла бы в ресторан. Даже если бы умирала от голода.
* * *
Дверь захлопнулась. Секретарша окинула меня пренебрежительным взглядом. В этот момент, конечно, у меня развязался шнурок моего высокого элегантного ботинка. Я наклонилась, и мне пришлось задержаться. Все вышло естественно. Да и Зенчики не заметили маленький жест, с помощью которого я поместила в трещинку стола маленькую японскую штучку, позволяющую услышать милые, задушевные беседы на расстоянии. Времени, которое я посвятила тщательному завязыванию шнурка, мне хватило, чтобы услышать заветное имя Бориса. Именно его персона так взволновала Зенчика-младшего. Вернее, безвременная утрата, обрушившаяся на их плечи. То есть кончина незабвенного Бориса.
Судя по волнению, появившемуся в их голосах, они к его смерти были непричастны. Честно говоря, я немного огорчилась. Я с удовольствием сдала бы «сладкую парочку». Но смерть Бориса явилась для них полной неожиданностью. Значит, не они…