Братья… Старший брат Анатолий со средним братом общался мало. Но это еще не значит, что он его ненавидел. Хотя дело-то здесь скорее совсем не в ненависти, а в материальной заинтересованности, как ни крути. Но… Алиби у Анатолия железное – Кирилл звонил ему в Тарасов утром, после того как найден был труп Валерия, и услышал его заспанный голос. Даже если представить невозможное – не мог Анатолий так быстро обернуться. Чартерных рейсов из Тарасова в Тампере или в Хельсинки нет. Младший же брат Кирилл был во время убийства вместе с Серебряковой. Подозревать же, что Кирилл сговорился с Серебряковой, полная чушь. И вообще, вряд ли кто-то с кем-то сговаривался.

Я, чуть не запутавшись в своих размышлениях, постаралась взять себя в руки. Кто там еще остается?

Ах да, безнадежно влюбленная дурочка Виолетта… У нее-то, кстати, алиби не мешало бы проверить. Ведь экзальтированная и взбалмошная Сретенская могла решить: если этот мужчина мне не принадлежит, значит, он не будет принадлежать никому. Конечно, логичнее было бы в этом случае устранить соперницу, то есть Маргариту Серебрякову. Но логика и Виолетта – понятия, как видно, несовместимые. Да и постоянное воздействие алкогольных паров на мозг тоже делает свое дело. А алиби у Виолетты-то и нет. Была дома одна… Проще всего так сказать. Но, что самое обидное, нет никакой возможности это алиби проверить.

Точнее, пока я не видела способов для этого.

Подозревать же саму Маргариту Федоровну было бы просто смешно и абсурдно. Ее непричастность к убийству была очевидной.

Кроме того, я не забывала о версии заказного убийства. В этом случае алиби всех участников теряют вес. Но… как-то не верилось: Валерий Курилов – и заказное убийство? Если только это не помощник депутата Колесова, фамилию которого, кстати, я так до сих пор и не выяснила. К тому же зачем все так сложно? Финляндия, таинственный звонок… Киллеры действуют по-другому. Они никуда не вызывают жертву, они просто поджидают ее, прекрасно будучи осведомленными, когда она появится и где.

Или у Курилова были какие-то крупные тайные дела в Финляндии, о которых знал только тот, кто его убил? И его предсвадебное путешествие было лишь предлогом для поездки туда?

Нет, пока еще ничего не понятно. И нужно не строить разные гипотезы, а отрабатывать то, что реально имеется на руках. Так вернее и надежнее, а то можно бог знает до чего дофантазироваться.

Уже ложась спать, я вновь вспомнила о таинственной девушке финке. «Имеет ли она все же какое-то отношение к убийству?» – мелькнула у меня мысль перед тем, как я погрузилась в сон…

Глава 7

На следующее утро я продолжила свои аналитические размышления, чтобы решить, отработкой какой из версий заняться в первую очередь.

Борис Барсуков, по всей видимости, отпадает, поскольку не имел мотивов для убийства своего друга Курилова.

У Анатолия есть, пусть слабый, но мотив, однако у него железное алиби.

Сретенские. Странная парочка, и алиби у Виолетты я так и не проверила.

Младшего брата Кирилла тоже, наверное, нужно списать со счетов – он был с женой, детьми и Маргаритой Серебряковой в день убийства.

Про всяких там теток-дядек я даже думать не хотела. Кто остается?

Стоп! Эта мысль настолько пронзила меня, что я чуть было не хлопнула себя по лбу. Ведь есть еще один персонаж, и весьма близкий как Серебряковой, так и Курилову, – сын Маргариты Даниил. Разгильдяй, легкомысленный и беспечный парень, у которого вечно проблемы с деньгами. А Курилов, человек жесткий и принципиальный, был категорически против того, чтобы Даниил и впредь продолжал вести подобный образ жизни.

Даниил явно не испытывал к Валерию Курилову теплых чувств. Он оставался до сего момента на периферии моих мыслей, и, возможно, зря… Им надо бы заняться… Только сделать это нужно осторожно, чтобы не возбуждать понапрасну нервную Маргариту Федоровну.

Ведь это еще может ничего и не значить, но все-таки я отметила, что из всех близких знакомых Курилова Даниил – единственный, с кем я даже не говорила до сих пор. И это надо исправлять.

* * *

Предварительный звонок Серебряковой я сочла излишним. Я знала, что Маргарита находится в отпуске за свой счет и спорткомплекс посещает изредка, только по мере необходимости. Поэтому я была почти уверена в том, что Маргарита дома.

Так оно и оказалось. Серебрякова встретила меня приветливо и с затаенной надеждой. На ее вопросительный взгляд я ответила легким отрицательным покачиванием головы, после чего сказала:

– Я бы хотела побеседовать с вашим сыном, Маргарита Федоровна. Просто для прояснения полной картины.

– Господи! – Маргарита прижала руки к груди. – Да что с ним говорить-то? Он-то что может сказать? Только лоботрясничает да деньги клянчит, больше ничего. Чем он вам может помочь?

– Не знаю, возможно, что и ничем, – ответила я, проходя в квартиру. – Но я всегда разговариваю со всеми, кто имел прямое отношение к покойному.

– Ну… Проходите, – пригласила Маргарита в комнату. – Только, по-моему, зря вы время тратите. Даниил в последнее время вообще стал неуправляемым. Замкнулся в себе, говорить ни о чем не хочет, просто наотрез отказывается. Лишь от денег не отказывается, – с горечью закончила она.

– А он дома? – поинтересовалась я, усаживаясь на диван.

– Нет его, опять с утра усвистал куда-то. Правда, обещал к пяти быть.

Маргарита взглянула на часы. Я последовала ее примеру. Времени было три минуты шестого.

– Если хотите – ждите, конечно. Но Данилово «к пяти» может означать и к девяти, – с грустной усмешкой поведала она. – Причем завтрашнего дня.

– С вашего позволения, я подожду, раз уж приехала.

– Ждите, – пожала плечами Маргарита.

Минут сорок мы с Маргаритой непринужденно беседовали как бы ни о чем. Правда, от меня не ускользнуло, что Серебрякова постоянно посматривает на часы и периодически вставляет фразы типа «да на что он вам сдался, что толку с ним говорить, сейчас только воду намутит» и тому подобное.

Наконец послышался звук отпираемой двери, а затем шорох в прихожей и недовольный голос Даниила:

– Ну что ты, мать, здесь все раскидала-то!

– Чего я раскидала? – тут же взвилась Маргарита и энергично прошла в прихожую.

– Да разуться негде.

– К нам люди пришли, – строго возвестила Маргарита.

– А, люди… Что за люди-то?

По интонации Даниила я сделала вывод, что отпрыск Серебряковой находится не в лучшем своем настроении. Тем не менее это ни в коей мере не повлияло на мои планы. Даниил тем временем прошел в комнату, окинул меня мрачным взглядом и поздоровался уже знакомым мне «здрасте».

– Привет, – улыбнулась я. – А я вот с тобой хочу поговорить, Даниил.

– А что со мной говорить-то? – сразу набычился Серебряков.