– Да нечего с ним говорить! – ту же вступила Маргарита, просверливая сына почти что ненавидящим взглядом. – И не стыдно тебе перед людьми? Ведешь себя как…
Она замолчала на полуслове. Даниил же прошел на середину комнаты и бухнулся в кресло, попутно доставая с журнального столика какой-то рекламный проспект. Открыв его на первой попавшейся странице, он, не поднимая глаз, спросил у меня:
– О чем вы поговорить хотели?
– Даниил, ты как вообще с отчимом ладил? – начала я.
– Никак не ладил, – мрачно ответил Даниил, по-прежнему не поднимая глаз и якобы читая рекламный проспект строительной фирмы.
– А что ж так?
– Вот так вот…
Содержательного диалога явно не получалось.
– Ты нормально разговаривать можешь? – не выдержала Маргарита.
– Нет, – ответил Даниил.
Серебрякова подскочила к сыну и вырвала у него рекламный проспект.
– Ты что меня перед человеком позоришь?! – заорала она. – Мало того, институт бросил, постоянно деньги просишь, ничего не делаешь, да еще и кривляться будешь?
– Мам, отстань, а! – лениво буркнул Даниил. – Меня спрашивают, я отвечаю как могу. Чем недовольны-то?
Он взглянул на меня, как бы адресуя этот вопрос и мне тоже. Мне, признаться, больше всего хотелось врезать этому сопляку как следует, чтобы научить разговаривать со старшими, и в первую очередь с матерью, но я, разумеется, сдержалась.
– Понимаешь, Даниил… – терпеливо продолжила я почти ласковым голосом, – меня интересует все, что связано с твоим отчимом. В том числе и отношения с тобой… Все, что его касается, понимаешь…
– Понимаю, – чуть ухмыльнулся Серебряков. – А что вас интересует? То, что я с ним не ладил, – это не я виноват, а он.
– У тебя вечно все виноваты! – в сердцах бросила Маргарита.
– Потому что он вел себя как… ну, это… неправильно, короче… Да и вообще он мне не отчим, должен был только им стать. Да вот… Не получилось.
– Да как у тебя язык поворачивается! – на глаза Маргариты навернулись слезы. – Он за тебя в институте платил, из милиции вон тебя один раз вытащил, когда ты с дружками своими набедокурил. Да и квартиру свою тебе хотел оставить…
– Мам, мам, ты чего говоришь? – заволновался Даниил. – Какая милиция, ты что? Ты что?
Я внимательно слушала и не вмешивалась. Меня, безусловно, заинтересовало упоминание о милиции, а особенно насторожил тот факт, что Даниил после этого сразу засуетился. Было видно, что он если и не напуган, то здорово обеспокоен. И еще насторожило меня упоминание о куриловской квартире.
Пытаясь поправить обстановку, Даниил моментально скинул с себя деланый равнодушно-нагловатый вид и обратился ко мне:
– Вы мне задавайте вопросы по порядку, так мне проще будет отвечать.
– Хорошо, – кивнула я, порадовавшись, что фраза насчет милиции пошла на пользу разговору. – Давай поконкретнее объясни, что значит «неправильно себя вел»?
– Ну, он распоряжался тут как хотел… – Даниил все же заметно понизил тон по отношению к Курилову, да и на мать смотрел уже не так недружелюбно, как в начале разговора. – Меня воспитывать пытался… Строить, короче. Он же спортсмен – понимаете, наверное… Нет, я ничего такого не хочу сказать, – спохватился Даниил, покосившись на мать, – может, он и нормальный мужик был, но чего ко мне-то придираться? То ему не так, то ему не эдак, машину вон мать подговорил у меня отобрать.
– Слово-то какое нашел, подговорил! – не выдержала Маргарита. – Он вообще-то в первую очередь с тобой сто раз говорил, чтобы ты пьяный за руль не садился! А тебе все до лампочки! Спасибо должен ему сказать, а то бы в аварию сто раз уже попал! Он за тебя же и волновался!
Высказав все это, Маргарита поднялась.
– В общем, так! – сказала она. – Мне надоело все это слушать! Уши сворачиваются от твоих речей. Вырос сынок неблагодарный. Я лучше на кухню пойду, чтобы не слушать тебя.
Она быстро вышла из комнаты. Даниил что-то пробурчал ей вслед себе под нос.
– Даниил, я надеюсь, что мы все-таки поговорим откровенно, – дружелюбно обратилась к нему я. – Я понимаю, тебе не нравилось, что Валерий Владиславович пытался влиять на твою жизнь. Но его уже нет, поэтому я и хочу выяснить, кто в этом виноват.
– Уж, во всяком случае, не я, – заявил Серебряков. – Зачем мне это нужно? Или вы так подумали из-за того, что я про него плохо сказал? Так это я так… по инерции.
– Но ведь ты считаешь, что он тебя ущемлял, так? Отобрал машину, денежное содержание тебе, наверное, здорово урезали с его появлением…
Даниил вздохнул, снова взял в руки рекламный проспект и уставился в него. Он молчал некоторое время, потом, не поднимая головы, ответил:
– В общем, он… Злой был чувак. Но зачем мне его гробить-то? Да и вообще… Вы же, наверное, лучше меня понимаете в этих делах. Сами посудите – это что же, мне нужно было ехать в Финляндию? Визу доставать, деньги… Искать его там где-то, ловить… Зачем? Да и потом уж, в конце концов, мать права – мне квартира должна была остаться, после того как они с матерью поженились бы. Правда, не решили толком, наша или его, но… Не век же я с матерью буду жить! Тут вообще казарменный режим. Никого не приведи, домой к девяти часам, сам равняйсь-смирно, денег не дают… Ну и все такое, – Даниил явно передергивал, расписывая мнимые тяготы своей беспечной жизни. – А у него квартира шикарная. Машину они мне все равно бы отдали, сразу как поженились, я же мать знаю. Так что я должен был быть доволен, что он есть. А теперь его квартира вообще черт знает кому достанется…
– Только ты почему-то все равно доволен не был, – заметила я. – По твоим же словам.
– Да это я… Да нет. Я просто… – снова засуетился Даниил. – Словом, я это больше в знак протеста… собачился с ним. Ведь он же не мой отец, понимаете? Чего он от меня хотел? Лучше бы своими детьми занимался!
– Но у него нет своих детей, – улыбнулась я. – Да и тебе он наверняка ничего плохого не хотел.
Даниил вдруг надулся и замолчал, отвернувшись в сторону и нахмурившись, словно размышляя о чем-то своем.
– Даниил, мне нужно проверить твое алиби на время смерти Валерия Владиславовича, – выждав паузу, сказала я.
– Да что его проверять? Вы что думаете, я совсем, что ли, больной? Ну, ругались мы с ним – и что, убивать из-за этого? Мать вон с ума сходила, когда его убили, мне это надо, что ли? – Даниил заговорил горячо, эмоционально, даже с возмущением.
– И все же, – выслушав его, стояла на своем я. – Раз ты не виноват, что тебе скрывать? Мне просто нужно знать, где ты находился в тот день.
– Уж, во всяком случае, не в Финляндии, – в сторону сказал Даниил.
– А где? – терпеливо продолжала я.
Даниил немного помолчал.