– К участковому? – Женщина подняла светлые, какие-то клочковатые брови. – Боюсь, что участковый не сможет мне помочь, мое дело не совсем в его компетенции. Хотя, возможно, придется и с ним поговорить, но только после беседы с вами.
Капитан Васильков смутно почувствовал, что с этой бабой не все так просто, но какой-то бес подталкивал его к спору. Витенька так сильно махнул рукой, что едва не свалился со стула, но Васильков и тут не отреагировал как надо.
– Гражданочка, – его ласковый голос полностью противоречил грозному выражению глаз, – русским языком вам говорят, что мы заняты. Убийство у нас на шее висит, понятно? Так что ваше дельце изложите дежурному при входе, а он уж решит, как с вами быть!
Витенька не выдержал и издал звук, похожий на всхрапывание в ночи французского бульдожки. Васильков и тут не обратил на него внимания, тогда Витенька зажал себе рот и успокоился – будь что будет, он сделал все, что мог.
– Вот как раз я к вам по поводу убийства, – спокойно сказала женщина и придвинула свой стул поближе.
Капитан взглянул на нее исподлобья – ну никак не укладывалось у него в голове, что с этой бабой может произойти что-нибудь сильно криминальное. Ну, кошелек в автобусе вытащат, самое большее, сумку в подворотне вырвут, а что еще-то… Одна в темноте она явно не ходит, двери кому ни попадя не открывает, дорогу пересекает в положенном месте, компании подростков замечаний не делает, а если насчет изнасилования, так кому она нужна-то?
Он повернулся к Витеньке, но тот старательно смотрел в потолок. И только было до капитана начало доходить, кто перед ним сидит, как женщина наконец представилась:
– Майор Ленская, Городской отдел по расследованию убийств. Попрошу вас предоставить мне протоколы первичного осмотра по делу Сильвестровой А. А. И, молодой человек, прикройте, пожалуйста, форточку, я простужена.
«Вот влип!» – холодея, подумал капитан, представив, что скажет начальство.
Но действительность превзошла самые худшие его ожидания.
Как только он положил перед визитершей материалы дела, хилая, болезненная, невзрачная тетя куда-то исчезла, а вместо нее рядом с капитаном Васильковым оказалась акула и бультерьерша в одном флаконе. Наметанным взглядом окинув протоколы, она сразу же отметила все несоответствия и недомолвки и начала задавать вопросы. Капитан Васильков, далеко не первый год работавший в милиции, плавал перед немилосердно чихающей Ленской, как двоечник на экзамене. Промучив их с Витенькой часа два, Ленская наконец прекратила это издевательство – только потому, что явились двое молодых людей с рысьими глазами и быстрыми слаженными движениями, доложили о чем-то майору тихонько, затем вышли все вместе, причем на прощание зловредная Ленская не преминула заметить, что осмотр места происшествия проведен из рук вон плохо, допрос свидетелей – и того хуже, в протоколе ничего не отражено, и единственный документ, который несет хоть какую-то информацию, – это медицинское заключение эксперта Кругликова.
– Ну, это же надо… – капитан отер пот со лба, – вот влетели-то мы с тобой…
Витенька укоризненно молчал.
– Васильков! – В дверь заглянула секретарша Люся. – Мой тебя срочно вызывает, прямо сам не свой от злости!
И капитан Васильков понял, что неприятности для него только начинаются.
А майор Ленская с двумя подчиненными поехали по адресу случившегося несколько дней назад убийства старушки. Удивившись, что дверь квартиры даже не опечатана, Ленская позвонила к соседке, поскольку за ее дверью ощущалось какое-то шевеление и раздавался собачий лай.
Мария Тимофеевна открыла сразу и на прямой вопрос, как попасть в квартиру потерпевшей, поджала губы и ответила, что племянник Амалии Антоновны уехал, а она отдала ключи технику Раисе Павловне и больше ничего не знает. Отиравшийся внизу, у ног хозяйки, бойкий скотчтерьер «подтвердил», что все так и есть.
Ленская поглядела на соседку очень внимательно. Мария Тимофеевна уставилась на нее так же проникновенно. Минут пять в прихожей проходил обмен взглядами, после чего хозяйка предложила майору чаю.
– Понимаете, Кузя – он же лает, если кто-то ходит по площадке, – услышала Ленская и через сорок минут получила полный отчет о недавних событиях. Как на следующий день после смерти соседки утром Кузя указал своей хозяйке на «глазок», и та увидела, что техник Раиса Павловна впустила в квартиру покойной Амалии Антоновны двух очень подозрительных мужчин. Как потом явился племянник покойной, как Мария Тимофеевна перекинулась с ним парой слов, а потом какой-то амбал стал выносить мебель Амалии. Соседи пытались высказать племяннику свое возмущение, но он их и слушать не стал, послал всех скопом далеко-далеко неприличными словами, и на этом все кончилось.
Майор Ленская выслушала соседку очень внимательно и даже записала кое-что в пухлый блокнот с рассыпающимися листками. Потом, наскоро погладив собачку Кузю, поднялась на четвертый этаж.
Наверху долго не открывали, наконец в щель высунулась растрепанная голова, и Верка нелюбезно спросила, чего надо.
– Поговорить, – ответила Ленская и помахала перед Веркиным лицом служебным удостоверением. От усилий, потребовавшихся на то, чтобы проследить за движениями худой и с виду слабой руки Ленской, Верке стало нехорошо, в ее нетрезвых мозгах что-то провернулось, и она мигом захлопнула дверь.
Ленская не удивилась, только вздохнула и снова принялась звонить. На этот раз дверь распахнулась настежь под ударом ноги, майор едва успела отскочить в сторону. На пороге стоял здоровенный детина в тельняшке с оторванными рукавами. Бицепсы его могли бы внушить человеку уважение, если бы не были разрисованы всякой всячиной.
– Чего людей беспокоите? – прогремел громила.
– Барашков Анатолий Кондратьевич? – спросила Ленская, и из интонации ее Толик сразу все понял, не стал и в удостоверение глядеть.
– Опять по мою душу, – посмурнел он, – вот как чувствовал, что вы явитесь!
– Толик, выгони ее, – верещала за дверью Верка, – всякие тут будут шастать!
– Заткнись! – спокойно сказал Толик и открыл дверь. – Проходите уж! Только если думаете, что я ту бабку придушил, то я не при делах, алиби у меня – вон, Верка подтвердит.
– А вы откуда знаете, что потерпевшую удушили? – полюбопытствовала Ленская. – Вроде бы про это нигде не говорилось.
– Поймать хотите, – понимающе хмыкнул Толик, – да я как глянул на нее – сразу понял, что бабульку того… Ежели бы она сама по себе окочурилась – вид совсем не такой был бы. А только я ее не трогал, даже близко не подходил – ученый уже, на зоне все узнаешь! Я вон ее, – он кивнул на сожительницу, – подхватил и тут же ушел, Мария Тимофеевна может подтвердить.
– А я вообще ничего не помню, – призналась Вера. – Как увидела, что язык вывален и одни белки сверкают – так и грохнулась на пол. Мы сначала-то не поняли, что к чему, – думали, прилегла старушка, отдыхает. Да еще в комнате полумрак…