– Он покрывает все остальные отпечатки?
– Да.
– Вы их точно узнали?
– О да! Они идентичны.
Пуаро кивнул и, осторожно взяв у меня фотографии, спрятал их и запер.
– Полагаю, – недовольно пробурчал я, – вы, как всегда, не собираетесь ничего мне объяснить?
– Напротив. Фотография первая – отпечатки пальцев мсье Лоуренса. Отпечатки на второй фотографии принадлежат Цинтии. Они не имеют значения. Я получил их просто для сравнения. С отпечатками на третьей фотографии дело обстоит несколько сложнее.
– А именно?
– Как видите, снимок сильно увеличен. Вы обратили внимание на пятно, которое тянется через весь снимок? Я не стану описывать вам специальный аппарат, пудру для напыления и тому подобное, что я использовал. Полиции этот процесс хорошо известен; с его помощью вы можете за короткое время получить фотографию отпечатков пальцев с любого предмета. Ну вот, друг мой! Перед вами отпечатки пальцев… остается лишь сказать, на каком предмете они были оставлены.
– Продолжайте. Я весь внимание.
– Eh bien! Снимок третий представляет собой очень увеличенную поверхность маленькой бутылочки из шкафчика аптеки в госпитале Красного Креста в Тэдминстере… Все это звучит, как в детском стишке «В доме, который построил Джек»!
– Господи! – воскликнул я. – Откуда взялись на ней отпечатки пальцев Лоуренса? Он и не подходил к шкафчику с ядами в тот день, когда мы у Цинтии пили чай.
– О нет! Ошибаетесь. Подходил.
– Невероятно! Мы все время были вместе.
Пуаро покачал головой:
– Нет, друг мой! Был момент, когда вы не могли быть все вместе, иначе не пришлось бы звать мистера Лоуренса, чтобы он присоединился к вам на балконе.
– Да, забыл, – вынужден был признать я. – Но это было всего на минутку!
– Вполне достаточно.
– Достаточно для чего?
Улыбка Пуаро стала довольно загадочной.
– Вполне достаточно для джентльмена, который изучал медицину, чтобы удовлетворить свой естественный интерес и любопытство.
Наши взгляды встретились. Пуаро выглядел довольным. Он поднялся со стула и даже стал напевать какую-то мелодию. Я с подозрительностью наблюдал за ним.
– Пуаро, – наконец не выдержал я, – что было в той маленькой бутылочке?
Пуаро выглянул из окна.
– Гидрохлорид стрихнина, – ответил он через плечо и продолжил напевать.
– Господи! – произнес я едва слышно, хотя и не был удивлен. Я ждал такого ответа.
– Чистый гидрохлорид стрихнина используется редко… только иногда для таблеток. В медицине для приготовления многих лекарств обычно применяют другой раствор. Поэтому отпечатки пальцев на бутылочке не были нарушены.
– Как вам удалось сделать эти снимки?
– Я уронил с балкона мою шляпу, – невозмутимо объяснил Пуаро. – В это время дня посетителям не разрешается находиться внизу, так что, несмотря на мои многочисленные извинения, коллеге мадемуазель Цинтии пришлось сойти вниз и принести мою шляпу.
– Значит, вы знали, что найдете?
– Нет. Конечно, нет! Просто по вашему описанию представил себе это помещение и решил, что мсье Лоуренс мог подойти к шкафчику с ядами. Такую возможность надо было либо подтвердить, либо исключить.
– Пуаро, – заметил я, – ваша веселость меня не обманет. Это очень важное открытие.
– Я не знаю, – сказал Пуаро, – но кое-что меня поражает. Это и вас, без сомнения, не могло не поразить.
– Что именно?
– Видите ли, во всем этом деле слишком много стрихнина. Мы уже третий раз с ним сталкиваемся. Стрихнин в лекарстве миссис Инглторп. Стрихнин, проданный мистером Мэйсом в аптеке в Стайлз-Сент-Мэри. Теперь мы опять встречаемся со стрихнином, который побывал в руках одного из домочадцев. Это сбивает с толку, а как вы знаете, я не люблю путаницы.
Прежде чем я успел ответить, старый бельгиец, приоткрыв дверь, заглянул в комнату.
– Там внизу леди спрашивает мистера Гастингса, – сообщил он.
– Леди?
Я вскочил. По узкой лестнице мы с Пуаро спустились вниз. В дверях стояла Мэри Кавендиш.
– Я навещала одну старушку в деревне, – объяснила она, – а так как Лоуренс сказал, что вы у мсье Пуаро, то я решила зайти за вами.
– Увы, мадам! – с видимым огорчением произнес Пуаро. – Я-то подумал, что этим визитом вы оказали честь мне…
– Как-нибудь в другой раз, если вы меня пригласите, – улыбаясь, пообещала Мэри.
– Хорошо. Если, мадам, когда-нибудь вам понадобится исповедник…
Она слегка вздрогнула.
– …помните, что папа Пуаро всегда к вашим услугам.
Несколько минут Мэри пристально смотрела на него, как будто стараясь найти в его словах какой-то скрытый смысл. Затем резко отвернулась.
– Не пойдете ли вместе с нами, мсье Пуаро?
– С восторгом, мадам!
Всю дорогу до Стайлз-Корт Мэри быстро и лихорадочно говорила. Это поразило меня, и я понял, что взгляд Пуаро каким-то непонятным образом ее нервировал.
Погода испортилась, резкий ветер был почти по-осеннему пронзителен. Мэри слегка дрожала и плотнее застегнула пальто. Ветер печально стонал в деревьях, как будто вздыхал какой-то великан.
Мы подошли к большой двери дома и сразу почувствовали что-то неладное.
Навстречу нам выбежала Доркас. Она плакала и ломала руки. Я увидел, что и остальные слуги, сбившись вместе, насторожены и взволнованы.
– О, мэм! О, мэм! Не знаю, как и сказать…
– Что случилось, Доркас? – нетерпеливо спросил я. – Говорите немедленно!
– Все эти вредные сыщики! Они его арестовали. Они арестовали мистера Кавендиша!
– Арестовали Лоуренса? – воскликнул я.
– Нет, сэр. Не мистера Лоуренса… Мистера Джона!
За моей спиной, громко вскрикнув, Мэри Кавендиш тяжело упала на меня. Быстро повернувшись, чтобы ее подхватить, я встретил взгляд Пуаро. Глаза его светились тихим торжеством.
Спустя два месяца начался судебный процесс против Джона Кавендиша по делу об убийстве его мачехи.