— Послушай… — попытался вставить Андрей.
— Алла не ходила на уроки вчера. Учительница сказала, что дети избегают общения с ней. Она сидит одна за партой.
— Я посмотрю, что на чердаке.
Однако прежде чем подняться наверх, Андрей заглянул в комнату к Алле. Она сидела прямо на полу. Неприлично раздвинув в стороны ноги в белых носочках, девочка расчесывала волосы, тупо глядя куда-то в сторону. И она даже не взглянула на отца.
Только сейчас Андрей заметил, как подурнело лицо его дочери. Некогда гладкая и ровная кожа провисла, будто все кости уменьшились в размерах, под глазами пролегли глубокие тени, правое веко постоянно дергалось, будто у девочки был нервный тик.
«Боже, что с ней?!» — ужаснулся Андрей и незаметно прикрыл дверь, не представляя, что делать дальше.
Даже смерть Веры как-то незаметно отошла на второй план, и только сейчас он понял, что испытывает самый настоящий страх.
Когда Белов спустился вниз, Елизавета Ивановна все так же стояла у окна, и, глядя на ее вздрагивающие плечи, Андрей с тоской понял, что она плачет. Он зашел на кухню, чтобы приготовить кофе. Однако все валилось из рук — кофе он просыпал, сахарницу нечаянно задел локтем, и она упала на пол, разлетевшись вдребезги.
Андрей мечтал начать новую жизнь в этом доме, надеясь, что все будут счастливы, а все получилось с точностью до наоборот. Белов подошел к матери:
— Мама?
Елизавета Ивановна повернула к сыну заплаканное лицо:
— Ты помнишь, Маркиз не хотел идти в этот дом? Как только мы сюда въехали? Ты его еще подтолкнул!
— Помню.
— А ведь это был знак, Андрюша.
Старушка вытерла влажные глаза и, неуверенно шаркая, села, почти упала на диван. Андрей с болью и горечью видел, что его мать становится похожа на столетнюю старуху.
— Маркиз боится Аллы, — сказала она, меланхолично протирая салфеткой очки. — Он никогда не заходит в ее комнату и всегда шипит, когда Алла проходит мимо. Такого никогда раньше не было, он всегда спал у нее в комнате и ластился к ней! Неужели ты не замечал этого?!
Мужчина покачал головой. Он хотел сказать, что странное поведение кота еще ни о чем не говорит, но промолчал.
— Пару дней назад я услышала ночью какой-то шум наверху. Я не стала будить тебя и поднялась к Алле. У нее горел ночник. Я зашла в комнату, Алла, прижавшись к стенке, спала на кровати. Как всегда, в своем парике. Мне показалось, что ей неудобно так спать. Я подошла, поправила подушку и выключила ночник, и уже хотела уходить, как вдруг увидела, что ее волосы светятся! Понимаешь меня, Андрюша?! Каким-то желтоватым светом, как эти игрушки новомодные, которые покрывают фосфором! Я не сумасшедшая, не смотри так на меня!
— Я ничего такого не говорю, — возразил Андрей, но в голосе его не чувствовалось уверенности, которая всегда присутствовала в его речах на судебных заседаниях.
— Сначала я не поверила, думала, мне это кажется. Потом решила включить ночник, и свечение стало меньше. Я наклонилась ближе. Меня пугали эти волосы. От них шел какой-то холод, будто я стояла возле открытой морозильной камеры. И знаешь, что я увидела?! Сквозь волосы я разглядела родинку. Андрюшенька, даже с моим зрением я увидела ее и ошибиться не могла. Я помню, что у Аллы на голове крупная родинка, и это была она! Я осторожно, чтобы не разбудить, взяла одну прядь в руки. Ты не поверишь, но некоторые кончики волос начали «сечься»! Поэтому Алла и заговорила о парикмахерской! Ты разве не заметил, что ее волосы стали длиннее? Как ты это объяснишь?!
Андрей устало помотал головой.
— Но это ладно. Пока я думала, что бы это значило, Алла шевельнулась. Я посмотрела ей в лицо и чуть не упала от неожиданности. Оказывается, она не спала и все это время наблюдала за мной!
— Что ты хочешь этим сказать? — хрипло спросил Андрей. Ему вдруг совершенно расхотелось больше говорить на эту тему, тем более в его памяти всколыхнулись обрывки ночного кошмара, когда волосы Аллы (светящиеся волосы) стали превращаться в змей.
— Я не знаю. Но я знаю одно. Парик, он ведь не прозрачный, так? А эти волосы…
— Все-таки попробую предположить, что ты ошиблась. Не могли у Аллы за такой короткий промежуток времени вырасти волосы.
— Не могли, — согласилась Елизавета Ивановна. — Но чудо произошло. Если это чудо, а не беда.
— Мама, послушай, я…
— Андрей, дай я договорю. Я тебе не сказала всего. И, наверное, после этих слов ты решишь, что я выжила из ума.
— Говори, — дрогнувшим голосом проговорил Белов.
— Эти лампы, что сейчас перегорели. Вспомни слова Аллы. «Я не хочу вам делать больно».
— К чему ты клонишь?
— Слишком много совпадений. Когда мы первый раз поругались с Аллой из-за того, что она моется в парике, я тут же порезала палец. Помнишь? Он заживал долго и болезненно. А потом в школе к Алле пристали хулиганы. Что с ними? Ты ведь знаешь, что с ними стало?
Андрей переменился в лице и даже привстал со стула.
— Мама, ты что, в самом деле считаешь, что эти события как-то взаимосвязаны?!
— Она никого не подпускает к своим волосам, — прошептала Елизавета Ивановна. — Вспомни, ты стал дергать парик, и тут же отключился свет.
— Все это чушь! — сорвался на крик Андрей.
— Ты не понимаешь, — так же тихо продолжила Елизавета Ивановна. — Она могла бы причинить нам зло, но направила свои мысли на люстру. В следующий момент вместо лампочек может быть мое сердце. Или твое.
— Тебе надо отдохнуть, — решительно сказал Белов. Он был ошеломлен и напуган одновременно. — Ты насмотрелась сериалов, мама. Поверь, все это ерунда!
— Я не смотрю сериалы, — сухо ответила мать. — Ты тоже об этом, судя по всему, забыл. Да, я сейчас уйду. Но прежде я хочу сказать вот что. Во-первых, на твоем месте я бы позвонила Яне Владимировне, учительнице Аллы. Когда они были одни в классе, между ними случился неприятный разговор, и Алла ушла взбешенной. Ее буквально трясло от злости, и она всю дорогу плевалась и шипела. Позвони ей, хотя бы ради меня! Андрей?
— Я позвоню, — заверил ее тот, желая успокоить, — еще никогда он не видел свою мать в таком встревоженном состоянии.
— Во-вторых, закрой этой ночью Аллу на ключ. Да-да, ты не ослышался! Она ОПАСНА, Андрей! Ведь наши двери можно закрыть снаружи?
— Ты и вправду не в себе, — отстранился от матери мужчина. — Ты что?! Это моя дочь! Твоя внучка, наша Аллочка!
— Вот именно, и я очень люблю ее. Но если ты не сделаешь этого, я сама закрою дверь и буду стоять всю ночь возле нее, — промолвила Елизавета Ивановна, и решимость, прозвучавшая в ее тоне, не вызывала сомнений, что именно так она и поступит.
Старушка поднялась с дивана.
— А еще я прошу тебя, обследуй чердак. Пожалуйста. Кстати, ты так и не сказал, почему не смог прийти сегодня на собрание.