— Ну, что скажешь? — широко улыбаясь, спросил Карлос.
— Ты отпустил бороду, — медленно ответил Йона.
— Окладистую бороду, — с довольным видом уточнил Карлос. — Да… ну, я думаю, что она скоро станет такой. Я решил больше не бриться. Выбросил бритву в мусорное ведро.
— Класс, — коротко заметил комиссар.
— Но не о своей бороде я хотел сегодня поговорить, — как бы подводя итог, объявил Карлос. — Водолаз, насколько я понял, не нашел трупов.
— Не нашел. — Йона вынул распечатку изображения с камеры слежения на бензозаправке. — Мы не нашли трупов в реке…
— Начинается, — пробормотал Карлос.
— …потому что их в реке и не было, — закончил Йона.
— И в этом ты уверен?
— Викки Беннет и Данте Абрахамссон живы.
— Гуннарссон звонил насчет записи с бензозаправки и…
— Объявите их в новый розыск, — перебил комиссар.
— По всей стране? Нельзя же так: нажал кнопку — розыск начался, еще нажал — розыск закончился, потом опять нажал…
— Я знаю, что на картинке — Викки Беннет и Данте Абрахамссон, — жестко сказал Йона и ткнул пальцем в распечатку. — Запись сделана через много часов после аварии. Они живы, и мы должны снова начать поиски.
Карлос отставил ногу.
— Если хочешь, натяни на меня испанский сапог, — сказал он. — Но я не буду еще раз объявлять их в розыск.
— Посмотри на картинку.
— Вестерноррландские полицейские вчера были на этой заправке. — Карлос сложил распечатку в плотный квадратик. — Они отправили копию с жесткого диска в лабораторию в Линчёпинге, двое тамошних экспертов просмотрели запись и оба утверждают, что невозможно точно идентифицировать людей на задней площадке.
— Но ты знаешь, что я прав.
— Ладно, — кивнул Карлос. — Наконец-то эти слова прозвучали. Ты, конечно, можешь оказаться прав, и потом выяснится, что так и есть… Но я не собираюсь выставлять себя на посмешище и объявлять в государственный розыск людей, которых полиция считает погибшими.
— Я не отступлюсь, пока не…
— Погоди, погоди, — перебил Карлос и перевел дух. — Йона, данные о служебном расследовании, в котором ты фигурируешь, лежат сейчас на столе у главного окружного прокурора.
— Но…
— Я твой начальник и весьма серьезно отношусь к предъявленным тебе претензиям. И вообще я хотел бы услышать от тебя, что ты понимаешь, что не ты ведешь расследование в Сундсвалле.
— Не я веду расследование в Сундсвалле.
— А что делает наблюдатель, если районный прокурор решает закрыть дело?
— Ничего.
— Значит, мы пришли к согласию, — улыбнулся Карлос.
— Не пришли, — сказал Йона и вышел из кабинета.
Флора неподвижно лежала в кровати, уставясь в потолок. Сердце все еще бешено колотилось. Флоре приснилось, что она находится в какой-то комнатушке, а с ней там девочка, которая не хочет показать свое лицо. Девочка пряталась за деревянной лестницей. С ней что-то было не так, от нее исходила опасность. На девочке были только белые хлопчатобумажные трусы, и Флора видела ее девчачью грудь. Девочка дождалась, когда Флора подойдет поближе, отвернулась, фыркнула и закрыла лицо руками.
Накануне вечером Флора прочитала об убийствах в Сундсвалле, о Миранде Эриксдоттер и Элисабет Грим. Она никак не могла избавиться от мыслей о посетившем ее призраке. Все уже ощущалось как сон, хотя Флора точно знала, что видела мертвую девочку в коридоре. Девочке было лет пять, не больше, но теперь, во сне, она стала ровесницей Миранды.
Флора лежала тихо и прислушивалась. Скрипнет мебель или половица — и сердце снова колотится как сумасшедшее.
Тот, кто боится темноты, не хозяин в своем дому; боящийся темноты ходит крадучись, пугаясь собственных движений.
Флора не знала, что предпринять. Было без пятнадцати восемь. Она встала, подошла к двери, открыла и постояла, вслушиваясь в недра квартиры.
Никто, кроме нее, еще не проснулся.
Флора прокралась на кухню, чтобы сварить кофе для Ханса-Гуннара. Утреннее солнце играло на поцарапанной мойке.
Флора взяла небеленый фильтр, загнула края, вставила в держатель — и подавилась криком от страха, услышав за спиной чьи-то словно липнущие к полу шаги.
Флора обернулась и увидела Эву, стоящую в дверях своей спальни в синей футболке и трусах.
— Ты что? — спросила Эва, увидев ее лицо. — Ревела, что ли?
— Я… мне нужно кое-что знать наверняка… я подумала, что видела привидение. Вы ее не видели? Здесь, в квартире. Маленькую девочку…
— Да что с тобой, Флора?
Эва повернулась, чтобы уйти в гостиную, но Флора положила руку на ее массивное плечо, чтобы удержать:
— Я правда ее видела, честное слово… Кто-то ударил ее камнем вот тут, по затылку…
— Значит, честное слово? — резко перебила ее Эва.
— Я только… Существуют привидения на самом деле или нет?
Эва взяла ее за ухо и подтащила к себе:
— Не пойму, почему тебе так нравится врать, но ты врешь. Ты всегда врала и будешь…
— Но я видела…
— Тихо! — прошипела Эва, крутя ей ухо.
— Ай…
— Но мы с Хансом-Гуннаром этого не потерпим. — И Эва скрутила ей ухо еще сильнее.
— Пожалуйста, не надо… ай!
Эва покрутила ухо еще немного и наконец отпустила Флору. Она отправилась в ванную, а Флора так и стояла, со слезами на глазах, держась за горевшее огнем ухо. Потом включила кофеварку и вернулась к себе. Закрыла дверь, включила свет и забралась в постель, чтобы поплакать.
Она всегда думала, что медиумы только притворяются, будто видят духов.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Флора.
А что, если она приманила привидение своими сеансами? Может, им, призракам, наплевать, что она в них не верит. Когда она призывала их, когда она выстраивала круг из участников — открылись двери в иной мир, и те, кто ждал у дверей, смогли войти.
Потому что я и вправду видела привидение, подумала Флора.
В ребенке мне явилась та мертвая девочка.
Миранда хотела что-то мне показать.
Это очень даже может быть. Должно быть, это и правда было. Она читала, что когда человек умирает, его энергетика никуда не девается. Многие утверждают, что призраки существуют, и этих людей не считают ненормальными.
Флора попыталась собраться с мыслями и пройтись по событиям последних дней.
Девочка явилась мне во сне, думала она. Она мне приснилась, это я знаю, но когда я увидела ее в коридоре, я не спала. Значит, она там была на самом деле. Я видела, как она стоит передо мной, слышала, как она говорит, ощущала ее присутствие.