– Понятно, – кивнула Алина, – но помимо золота из дома пропали картины Поленова.
– Поленова? А зачем он вашему Густаву их давал?
– Поленов – выдающийся русский художник! – просветила я юношу. – Он умер сто лет назад.
– А… – протянул Антон. – Кто же знал… Мои соболезнования его семье. Не, картины не по нашей части, – мотнул он головой. – И вообще, зачем нам красть в доме, в котором мы живем? Сразу ведь на нас подумают.
«Если так рассуждать, то и подумать не на кого. Все свои. Все понимают, что под подозрением окажутся все, кто проживает в доме. Но кто-то же совершил ограбление?»
– А что, если это Ирина мужа обокрала! – огорошил нас Борис.
Кто у меня был вне подозрений, так это Ирина. Алине, наоборот, понравилось, что Борис обвинил в краже жену Густава. Она блеснула глазами и с трудом сдержала улыбку. Кажется, если бы это оказалось правдой, ее бы вполне устроило.
– Ну что вы! – возмутилась я.
– А что такого я сказал? Вы ведь не только нас с Антоном подозреваете? Наверняка и мою маму, Николая. Ах да, он же в коме. Кто там еще был? Тамара Леонидовна. Ее соседи, Лиза и Кирилл. Я хочу спросить, а чем Ирина лучше нас?
– По-вашему, она себя же обокрала?
– Почему себя? Кто сказал, что имущество Густава является ее имуществом? – Борис заставил нас с Алиной переглянуться. – Скорей всего ваш Шульц перед свадьбой заключил с ней брачный договор, по которому его имущество – и дом, и все, что в доме, – после развода не делится.
– Я ничего не знаю о договоре.
– Вот видите, а он наверняка есть. Не похож ваш Густав на простачка. Жениться на старости лет и не побеспокоиться о своих деньгах?
– Густав – не старик, – обиженно сказала я. Наш немецкий друг был практически одного возраста со мной и Алиной. Ну, может быть, лет на пять старше. Со слов же этого юного нахала получалось, что и мы старухи!
Кажется, Борис понял, что сказал что-то не то, и потому поправил себя:
– Я к тому, что Густав производит впечатление здравомыслящего человека, опытного в финансовых делах. А вдруг он не поладит с молодой женой? Что тогда? Делить имущество? Как же! Для того и существуют брачные контракты. Максимум, на что может рассчитывать Ирина, так это на несколько сотен тысяч евро отступных, а может, и того меньше. Вы думаете, она этого не понимает?
Алина радостно кивала головой. Мне так было неприятно смотреть на ее злорадную улыбку и торжествующее выражение лица Бориса, что я упрямо заявила:
– А я не верю, что Ирина могла пойти на такое. Она очень хорошо относится к Густаву.
– А кто сказал, что плохо? Ничего личного. Золото и картины – гарант ее безбедного будущего. И что, скажите, Густав много потерял? Я больше чем уверен, что все застраховано. Он получит сполна.
– Да? – удивился Антон. – Может, Густав сам себя обокрал, чтобы получить страховку? А что? Многие так делают.
– А потом запил по-черному?! – фыркнула я, вспомнив утренний разговор с Ириной, в котором она обмолвилась, что Густав пьет третий день, не просыхая.
– Господи, да для вашего борова бутылка водки – так, маковая росинка!
– Не знаю, – покачала я головой, – Густав выглядел искренним.
– Нашли кому верить! Играл! – синхронно ответили Борис и Антон.
Официант подкатил к нашему столику тележку. Оказалось, что мы вчетвером заказали столько всего, что тарелки некуда было ставить.
– Класс! Жратву принесли! – Антон потер ладони.
– Вау! – простонал Борис, протягивая руку к сочному куску отбивной на косточке.
– Руки мыли?! – по привычке одернула я его.
Это получилось у меня непроизвольно. Когда в доме растет ребенок, очень трудно не сделать замечание постороннему человеку, который тянется грязными руками к еде. По большому счету, мне, конечно, все равно, чистыми руками этот человек будет есть или грязными, но в силу привычки редко удается смолчать. Что касается меня и Алины, то мы помыли руки, перед тем как сесть за стол.
– Щас! – Борис вскочил с места.
Антон составил брату компанию и тоже поднялся.
– А парни не такие дураки, какими кажутся на первый взгляд, – отметила Алина, провожая их взглядом. – Для выпускников курсов автомехаников они вполне логично рассуждают. Ирина – воровка? Почему нет? Что мы вообще о ней знаем? Ничего!
Последнее заявление я пропустила мимо ушей.
– Это ты верно заметила – Борис и Антон не дураки. А тебе не кажется, что они попросту отводят подозрения от себя?
Сумка Бориса висела на стуле. Я попробовала ее на ощупь. Прощупывался какой-то рулончик на дне.
– Что-то есть. – Я взглянула на Алину. Волнение захлестнуло меня. Неужели картины?
– Что ты медлишь? – поторопила меня подруга.
Не терзаясь угрызениями совести, я схватила сумку и открыла. Алина даже привстала, чтобы заглянуть внутрь. Ничего особенного там не оказалось: зонтик, мужской журнал, свернутый в трубочку – именно он ввел меня в заблуждение, – и конверт.
– Что в конверте?
– Украинский загранпаспорт на имя Бориса Иволгина и использованный билет на самолет. Причем летел он три недели назад. Тебе не кажется это странным?
– Нет. Чтобы получить иностранное гражданство, надо несколько лет прожить в стране. Знаю кучу людей, которые при переезде на ПМЖ оставляли себе российские и украинские документы. У многих по два комплекта документов. Удобно. Хотя и не всегда законно.
– Да, – согласилась я с подругой. У меня самой два загранпаспорта.
– Ты, похоже, расстроилась? – уловила мое настроение Алина. – А чего ты хотела? Чтобы Борис таскал картины в сумке, а потом бросил их без присмотра?
– Ну почему без присмотра?
– Марина, даже если допустить, что это парни умыкнули картины, ты сама сказала, что они не дураки. По твоим вопросам можно смекнуть, что ты подозреваешь прежде всего их. Неужели при таком раскладе они оставят сумку тебе? Нет, конечно.
– Наверное, ты права. И вовсе не факт, что это они украли.
– Я тебе о чем?! Ирина!
– Оставь. Под подозрением все! Вот ты, Алина, если бы была воровкой, куда бы картины спрятала?
Вопрос был для нее настолько неожиданным, что она с негодованием от меня отпрянула.
– Ну у тебя переходы! Это же надо такое сказать! Я бы вообще не крала картины! От них трудно избавиться. Если, конечно, тебе их предварительно не заказали. Но если бы украла, – она сделала небольшую паузу и выразительно посмотрела на меня, как бы говоря: «Только теоретически», – скорей всего спрятала бы на судне. С собой носить опасно.
В зал вернулись Борис и Антон, и мы приступили к обеду. Ели молча. Я присматривалась к молодым людям, а те, похоже, чувствовали себя весьма неловко, оттого что их обед собирается оплатить посторонняя женщина. Кажется, они поняли, что вовлекли Алину в большие траты. Борис даже предложил: