– Да, обещают на днях выписать. Хорошо, если бы меня выписали к окончанию круиза. Германию я так и не увидел, – вздохнул Сидоренко.

– Жалеете, что с корабля сбежали?

– Нисколько! Второй раз в одну реку не войдешь. У меня семья, прекрасная жена, дети… Внуки уже!

«Пора», – мысленно сказала я себе.

– Кстати, о детях. Оказывается, ваш сын тоже в Германии.

– Кто? – сначала удивился Виктор Николаевич, а потом насупился: – Проболтались? Валентине звонили?

– Нет, – мотнула я головой. – Мы же обещали вам не волновать вашу супругу. Николай, когда мы прилетели в Германию, уже был здесь.

– Кто, Колька? – еще больше удивился Виктор Николаевич. – А мне говорил, паршивец, что отпуска у него не будет, в гости не ждите, а сам мотнул в Германию? Гусь! Всегда таким был!

Слова Виктора Николаевича меня насторожили.

– Я вас правильно поняла, Николай не переезжал на ПМЖ в Германию?

– А зачем ему переезжать, если у него дома все путем? Он живет в Орле, работает на заводе начальником цеха. Машина, квартира, дача. Что еще надо?

– Интересно…

– Что вам интересно?

– Дело в том, что несколько недель назад Тамару Леонидовну навестили родственники по линии бывших мужей. Среди них был Николай. Вы давно с сыном связывались?

– Давно, – признался Виктор Николаевич. – Вообще-то у меня с ним не очень гладкие отношения. Николай всегда был своенравным и обидчивым. Он почему-то думал, что я после смерти его матери не должен был жениться. Даже с Валентиной – она у меня ангел – не сразу нашел общий язык. Сейчас все вроде бы нормально, но видимся мы не часто, и звонит он редко. Но чтобы никому не сказать, уехать в Германию… Нет, такого не может быть. Вот я сейчас ему позвоню. – Он потянулся к мобильному телефону, который лежал тут же, на тумбочке.

Телефон Николая не отвечал.

– Черт! – Виктор Николаевич нервно бил пальцем по кнопкам телефона. Связаться с сыном у него не получалось. – Он же мне говорил, что поменял номер, а я забыл изменить его в телефонной книге.

– Я не все сказала, Виктор Николаевич. На Николая напали, и сейчас он находится в коме.

– В коме? Это что же, без сознания?

– Да. Причем дела у него не очень хорошие. Врачи ничего не обещают, – вздохнула я.

– Господи! Вы знаете, где он находится?

– Да, он в Дюссельдорфе. За ним ухаживает Ирина, дочь Тамары Леонидовны.

– Вот как. Значит, мне придется еще раз с ней свидеться. Я не могу здесь отлеживаться, когда мой сын в беде. Едем!

– Вы уверены, что вам не станет хуже?

– Мне станет хуже здесь! – Он протянул руку к кнопке, вмонтированной в борт кровати.

В палату вошла медсестра. На ломаном русско-немецко-английском языке Сидоренко сообщил ей, что намерен покинуть клинику сейчас же. Медсестра не стала возражать. Наверное, ей было все равно, что станет с ее пациентом за пределами больницы. Она достала из шкафа вещи Виктора Николаевича и помогла одеться.

Глядя на равнодушное лицо немки, я осознала всю ответственность за жизнь Сидоренко, лежащую на мне. А вдруг его сердце не выдержит волнений? В этом случае я буду косвенно причастна к его смерти.

«И зачем я брякнула, что у Николая такие плохие дела?» – пожалела я о сказанном.

– Виктор Николаевич, вы только не волнуйтесь так, – стала я исправлять свою ошибку. – Везде врачи одинаковые. Они намеренно сообщают, что больному ничего не светит. Если больной выживает – а такое случается в большинстве случаев, – их благодарят и превозносят до небес. Если нет, то они разводят руками и говорят: «Мы же вас предупреждали».

– Да? – Виктор Николаевич поверил мне и успокоился – может быть, не до конца, но трястись и задыхаться прекратил.

Медсестра отсыпала ему на дорогу горсть сердечных таблеток, и мы поехали. Через два часа мы уже были в Дюссельдорфе, на вокзале взяли такси. Я хотела заехать за Ириной, чтобы та помогла нам в общении с немецкими врачами, но Сидоренко уговорил меня сразу отправиться в госпиталь.

– Сил у меня никаких нет ждать. Я хочу видеть сына.

– Как хотите, Виктор Николаевич. В госпиталь так в госпиталь, – вздохнула я и сказала таксисту, куда нам нужно. Название госпиталя я помнила хорошо.

Без проблем мы прошли по больничному коридору и остановились перед дверью в палату.

– Я вас только об одном попрошу, Виктор Николаевич, держите себя в руках, – сказала я и потянула на себя дверь.

Ничего не изменилось в палате. Николай, как и в прошлый раз, лежал, вытянувшись на кровати. Руки по швам. Лицо бледное и отрешенное. К носу тянутся трубочки. В вену на локте воткнута игла, через которую по капельке поступает жидкость из аптекарской бутылки.

Виктор Николаевич вошел, мельком взглянул на Николая и стал оглядываться, как бы ища кого-то еще.

«Как так можно, бросить тяжелобольного одного? – подумала я. – Даже сиделку забрали. Впрочем, ее и не было. Вместо сиделки была Анна. Только она, говорила Ирина, ушла. Но ведь могли бы, пока вопрос не решился, на время приставить к Николаю больничную сиделку!»

– Наверное, вышла куда-то, – пробормотала я.

– Кто?

– Вы сиделку ищите?

– Я ищу Николая. Куда вы меня привели? Где Коля?

– Вот он, – несколько опешив, я кивнула на Николая.

– Это не мой Коля, – мотнул головой Виктор Николаевич.

– Вы в этом уверены? За время болезни ваш сын мог измениться.

– Я, по-вашему, похож на идиота? – спросил он, почему-то улыбаясь.

«Неужели умом тронулся?» – промелькнуло в голове.

– Да вы посмотрите на него! – ткнул пальцем в Николая Виктор Николаевич. – Он же почти лысый!

– Ну и что?

– А у моего Кольки такая шевелюра, что любой позавидует.

– Но ведь…

– За месяц, что я его не видел, мог облысеть? Нет. К тому же мой сын невысокого роста, а у этого все сто восемьдесят будет. Вырасти он никак не мог. – Сидоренко подошел ближе к больному. – Я понимаю, болезнь меняет лицо, но у моего нос картошкой, а у этого длинный и прямой. Не мой это сын! Слава богу!

– А чей?

– Может, у Тамарки был еще один пасынок Николай? – предположил Виктор Николаевич.

– И тоже Сидоренко? – Я наклонилась к спинке кровати, на которой висела табличка с фамилией Сидоренко, написанной латинскими буквами.

– Значит, он аферист! – безапелляционно заявил Виктор Николаевич.

– Аферист, – повторила я. – Похоже на то. Поехали к Ирине, разбираться, кто есть кто.

Глава 21

По дороге к дому Густава я лихорадочно вспоминала, что рассказывала Ирина о том, как Николай попал к ним в дом. Кажется, вместе с Анной. Тамара Леонидовна представила их Ирине как детей своих бывших мужей. Что это значит? Что Анна тоже аферистка? Или нет? Тогда как она встретилась с Николаем? В любом случае как эта парочка нашла Тамару Леонидовну? И странно, что она не узнала Николая. Впрочем, она могла видеть пасынка много лет назад, когда тот был ребенком.