– Мадемуазель, в случае смерти леди Кларк вышли бы вы замуж за сэра Кармайкла, если бы он вас попросил об этом?
Девушка вскочила как пружина:
– Как вы смеете задавать подобные вопросы! Это… это оскорбительно!
– Возможно. Но вы поклялись говорить правду. Ладно, «да» или «нет»?
– Сэр Кармайкл был удивительно добр. Он относился ко мне почти как к дочери. И я к нему питаю нежность и благодарность.
– Извините меня, но это не ответ. «Да» или «нет», мадемуазель?
Она заколебалась.
– Ответ – конечно, нет!
Пуаро оставил это без внимания.
– Спасибо, мадемуазель.
Он обратился к Меган Барнард. Лицо девушки было очень бледным. Она тяжело дышала, будто собиралась с силами для божьего суда.
Голос Пуаро прозвучал как удар хлыстом:
– Мадемуазель, какими вы надеетесь видеть результаты моего расследования? Хотите вы, чтобы я отыскал истину, или нет?
Голова ее гордо откинулась назад. Я был совершенно уверен в ее ответе. Я знал, что у Меган фанатичная страсть к правде.
Ответ ее прозвучал ясно… и ошеломил меня:
– Нет!
Мы все вскочили. Пуаро наклонился вперед, изучая ее лицо.
– Мадемуазель Меган, – сказал он, – вы можете не желать правды, но, клянусь честью, вам дано говорить ее!
Он направился к двери, но вернулся и подошел к Мэри Дроуэр.
– Скажите, дитя мое, у вас есть молодой человек?
Мэри выглядела испуганной и покраснела от страха.
– О, мистер Пуаро. Я… я… я не уверена.
Пуаро улыбнулся:
– Тогда это хорошо, дитя мое.
Он оглянулся на меня:
– Пойдемте, Гастингс, нам надо отправляться в Истборн.
Машина ждала, и вскоре мы уже ехали вдоль побережья по дороге, ведущей через Певенси в Истборн.
– Стоит ли вас сейчас спрашивать о чем-то, Пуаро?
– Не сейчас. Сосредоточьте внимание на том, что я делаю.
Я умолк.
Пуаро, который, по-видимому, был доволен собой, мурлыкал мотивчик. Когда мы проезжали Певенси, он предложил остановиться и осмотреть замок.
Возвращаясь к машине, мы на минутку задержались посмотреть на группу детей – десятилетних девочек-скаутов, судя по стилю их одежды. Пронзительными голосами они, фальшивя, пели песенку…
– Что это они там поют, Гастингс? Не могу разобрать.
Я прислушался, пока не уловил один припев:
…Лису словить,
И в ящик засадить,
И не давать сбежать…
– Лису словить, и в ящик засадить, и не давать сбежать! – повторил Пуаро. Внезапно его лицо помрачнело, стало суровым. – Это ужасно, Гастингс. – Он с минуту помолчал. – Вы охотитесь на лис?
– Я – нет. У меня никогда не было возможности позволить себе охотиться. И я не думаю, чтобы в этом уголке была хорошая охота.
– Я имел в виду охоту в Англии вообще. Странный вид спорта. Ожидание в лесной чаще… затем они кричат «ату!», не так ли?.. И начинается преследование… через всю страну… через завал и канавы… а лиса бежит… и порой делает петли, запутывает след… но собаки…
– Гончие!
– …гончие держат след и, наконец, хватают ее, и она погибает: быстро и ужасно.
– Я полагаю, что это и впрямь звучит жестоко, но, в самом деле…
– Лиса получает удовольствие? Не говорите, что это глупости, друг мой. Все-таки лучше так: быстрая, жестокая смерть, чем то, о чем пели те дети… Быть заключенным… в ящик… навсегда… Нет, это не хорошо, так вот. – Он покачал головой. Затем сказал изменившимся тоном: – Завтра я навещу мистера Каста, – и добавил, обращаясь к шоферу: – Обратно в Лондон.
– Разве вы не собираетесь в Истборн? – воскликнул я.
– С какой стати? Я знаю… вполне достаточно для своих целей.
Я не присутствовал на беседе Пуаро с тем странным человеком – Александром Бонапартом Кастом. Благодаря связям в полиции и своеобразным обстоятельствам этого дела у Пуаро не было сложностей с получением ордера министерства внутренних дел, но этот ордер не распространялся на меня. В любом случае, по мнению Пуаро, было важно, чтобы беседа носила абсолютно частный характер: два человека с глазу на глаз.
Он предоставил мне, однако, настолько подробный отчет о том, что произошло между ними, что я поместил его с той же уверенностью, как если бы сам присутствовал там.
Мистер Каст, похоже, избегал общества. Его сутулость стала еще заметнее.
Некоторое время, как я понял, Пуаро молчал.
Он смотрел на человека, сидящего напротив.
Очевидно, то был драматический момент. На месте Пуаро я бы почувствовал волнение. Пуаро, однако, был поглощен лишь тем, чтобы произвести определенный эффект.
Наконец он мягко произнес:
– Вы знаете, кто я такой?
Тот отрицательно покачал головой:
– Нет… нет… Не могу сказать, что знаю. Если только вы не мистера Лукаса… как это называется?.. младший. Или, возможно, вы пришли от мистера Мэйнарда? («Мэйнард и Коул» были поверенными защиты.)
Он говорил вежливо, но не очень заинтересованно. Похоже, он был охвачен какой-то внутренней рассеянностью.
– Я – Эркюль Пуаро…
Пуаро произнес слова очень мягко… и наблюдал за произведенным эффектом.
Мистер Каст немного приподнял голову:
– Неужели?
Он произнес это так же естественно, как мог бы произнести инспектор Кроум, но без высокомерия. Он поднял голову и посмотрел на Пуаро.
Эркюль Пуаро поймал его взгляд и кивнул один-два раза.
– Да, – сказал он, – я тот человек, которому вы писали письма.
Сразу же контакт был нарушен. Мистер Каст опустил глаза и заговорил раздраженным голосом:
– Я никогда вам не писал. Те письма были написаны не мной. Я устал это повторять.