Нужно торопиться, понимал киллер. Вернее, не так – как раз торопиться нельзя, чтобы опять не получилось промашки, как тогда, в субботу, в подъезде.
Спешить нельзя, нужно просто не затягивать.
Лариса искренне жалела неработающих женщин, даже прекрасно обеспеченных. Во-первых, никто не застрахован от того, что мужа уведет какая-нибудь более ловкая особа, и прощай тогда обеспеченная жизнь. Во-вторых, сама возможность руководить, командовать, давать указания доставляла ей такое огромное наслаждение, что Лариса не понимала, как можно себе в этом отказывать. Конечно, далеко не у всех женщин имеется возможность руководить, но в том, что все нормальные люди к этому стремятся, она не сомневалась. Ну а в-третьих, она просто не знала, чем можно себя занять, если не ходить на работу.
Вот и сейчас, перебрав свои пиджаки и блузки и прикинув, в чем идти на работу после праздников, Лариса потихоньку начала изнывать от скуки. Читать она не любила, по телевизору смотреть было абсолютно нечего, диски с фильмами навевали еще большую скуку, и чем заняться, она не представляла.
Володин мобильный зазвонил негромко, но ей показалось, что оглушительно. Она осторожно, словно боясь испачкаться, взяла в руки старенький, оставленный мужем в прихожей телефон. На экране высветилась женская фамилия, слава богу, не Полинина.
Лариса заглянула в комнату – муж, неловко пристроив на животе ноутбук, бодро стучал по клавишам.
– Баба какая-то, – протягивая ему аппарат, доложила Лариса.
– Да, Нина.
Мало ей Полины, еще Нина какая-то объявилась.
Володя слушал сбивчивый женский голос, и Лариса видела, как твердеет его лицо. Сейчас перед ней был совсем незнакомый человек, перед которым она неожиданно для себя как-то… оробела.
– У меня на карточке триста тысяч. – Он еще послушал, что тараторит ему неизвестная Нина, и велел: – Держите меня в курсе.
– Кто это? – разозлившись на себя за дурацкую робость, требовательно спросила Лариса, еле дождавшись, когда Нина наконец перестанет захлебываться словами.
– Нина Карташова. Подруга Колыбановой. У Полины похитили ребенка.
– Что?! – отказываясь верить, ахнула Лариса. Господи, этого не может быть. Неужели Кутасов?.. Неужели Максим все-таки решился?.. Ерунда какая. Этого не может быть, он однозначно послал ее куда подальше. Нет, Максим не может иметь к этому никакого отношения. Ей нечего бояться, абсолютно нечего. – А при чем тут триста тысяч?
– Ерунда, – отмахнулся он. – Нина насмотрелась детективов. Ищет деньги на тот случай, если будут требовать выкуп. Выкуп потребуют вряд ли, потому что ребенка увез отец, а вот проблемы с отъездом он создать может.
– Володь, – удивилась Лариса, успокаиваясь. – А как можно похитить собственного ребенка?
– Ну-у… Если родители друг друга ненавидят, наверное, можно.
– А они друг друга ненавидят? – Лариса тихонько присела на краешек дивана.
– Понятия не имею. Уж во всяком случае, вряд ли живут душа в душу, раз такое дело.
– Вот что, – решила Лариса. – Я сейчас позвоню нашему начальнику охраны, он что-нибудь придумает.
– С чего вдруг такое участие? – криво усмехнулся он.
Его здорово волнует судьба ребенка, поняла Лариса. Или судьба Полины? Она попыталась отогнать ревность.
Главное – что она, Лариса, здесь ни при чем. Слава богу, что не опустила письмо. Хотя… Если Кутасов узнает, что похитили ребенка женщины, напугать которую Лариса его просила, он не поверит, что она не имеет к этому отношения. Хорошо, что узнать ему об этом неоткуда.
– Я не люблю, когда крадут детей. И я хочу, чтобы твоя Полина уехала в свою Германию, – почти честно призналась Лариса.
– Я тебе уже говорил, что Полина не моя. И ее отъезд не имеет к нам никакого отношения.
– И кстати, Володя. У меня на карточке тоже есть деньги. Если все-таки выкуп потребуют…
Он ничего не ответил. Лариса снова попыталась отогнать ревность, но не смогла.
Она чувствовала, что он где-то там, с красоткой Полиной и ее ребенком, и это было еще страшнее, чем думать о Кутасове и о том, что он может каким-то образом узнать о похищении.
Лена наметила на день многое: нужно было просмотреть зимние вещи, прикинуть, что еще необходимо купить к долгой изматывающей зиме, но не сделала ничего – из головы не выходила мысль о болезни свекрови. К Лиле Лена никак не относилась, она о ней просто не вспоминала. При нечастых встречах женщины друг другу улыбались, никогда не говорили никаких колкостей, и только теперь Лена поняла, что свекровь она не любит. Терпеть не может, сама не зная почему. Та никогда не возражала против брака единственного сына. Впрочем, даже если бы и возражала, Игорь вряд ли сказал бы жене об этом.
Сейчас ее беспокоила даже не сама свекровь, хотя Лена искренне сочувствовала Игорю. Ее беспокоило то, что Игорь ничего ей не сказал. А ведь она чувствовала: происходит что-то неладное. Только почему-то думала, что это связано с Настей. Наверное, потому что про свекровь она попросту забыла.
То, что Игорь ничего ей не сказал, ее не только обидело, но и испугало. Она всегда считала, что все знает о своем муже, а он скрыл от нее болезнь матери. Зачем? Почему?
Хорошо, что и Насте он ничего не сказал. Иначе обида была бы куда сильнее.
Когда в двери зашуршал ключ, Лена с удивлением обнаружила, что уже почти два часа, а ей казалось, что еще утро.
– Ты что так рано? – удивилась она, выходя в прихожую. Обычно Игорь раньше вечера дома не появлялся.
– Да ну, – махнул он рукой, раздеваясь. – Короткий день. Надоело на работе сидеть, вот и пришел.
– Игорь, – Лена прижалась к нему, стараясь не обращать внимания на то, что он не делает попытки ее обнять. – Не знаю, что тебе сказать, но я очень тебя люблю.
– Я знаю, – серьезно подтвердил он. Легко ее отодвинул и прошел на кухню. – Сделай чайку, что ли.
Лена не обиделась. Она понимала, как ему тяжело.
– Игорь, – напомнила она, наливая ему чай в большую кружку, которую они когда-то привезли с Кипра. – Леве нужно подарок купить.
– Я помню.
– Камин?
– Знаешь, значит, – усмехнулся он. – Да нет, это я так. Шутил. Купи что-нибудь сама, мне об этом сейчас думать тошно.
Он поймал ее руку и слегка сжал, и Лена почувствовала себя абсолютно счастливой. Несмотря на болезнь свекрови.
– Игорь, – вдруг спросила она, усевшись напротив. – Ты отца помнишь? Своего настоящего отца?
– Помню, – ничуть не удивившись, ответил он. – Нечетко, но помню. Я вообще многое помню, самому удивительно.
Он поднялся, подошел к окну и уставился на голые деревья, отвернувшись от жены.
– Помню, как они с матерью ругались. Мама плакала, и я ее жалел. Как-то он на рыбалке поймал маленькую такую рыбешку, она билась, а я убежал, чтобы этого не видеть. Ч-черт, какая ерунда в голову лезет. – Он помолчал и проговорил совсем тихо, так, что Лена скорее угадала, чем расслышала: – Неисповедимы пути господни…