В ответ Эммет только пожал плечами.
А с мисс Джонсон у меня состоялся довольно интересный разговор, из которого мне удалось кое-что извлечь для себя. Она чрезвычайно мне нравилась — умная, знающая, деловитая. Доктора Лайднера она боготворила — это сразу бросалось в глаза.
Она рассказала мне о нем решительно все, начиная с юности. Она помнила наперечет все его раскопы, знала, где и что он нашел. Готова поклясться, что она могла бы слово в слово повторить каждую его лекцию. Она считала его самым выдающимся археологом современности.
— А какой он простой! Прямо не от мира сего… Тщеславие ему совершенно чуждо. Только по-настоящему великий человек может быть таким простым.
— Истинная правда, — сказала я. — Великие люди никого не подавляют своим авторитетом.
— И с ним всегда так легко. А как весело было тут у нас в прежние годы! Мы тогда работали втроем — он, Ричард Кэри и я. Счастливое было время. Ричард Кэри работал с ним еще в Палестине. Они дружат уже лет десять, а я познакомилась с ним семь лет назад.
— Мистер Кэри такой красивый, — сказала я.
— Да.., пожалуй, — бросила она сухо.
— И немного замкнутый, вам не кажется?
— Он был совсем не такой, — вдруг живо откликнулась мисс Джонсон. — Это с тех пор, как… Она внезапно замолчала.
— С тех пор, как… — попыталась я подтолкнуть ее.
— Да что говорить… — Мисс Джонсон повела плечами. — Все теперь не так.
Я ничего не отвечала, надеясь, что она продолжит. И она заговорила, предварив свои слова смешком, чтобы я не восприняла ее слова слишком всерьез.
— Вероятно, я старая чудачка, но я часто думаю, что если жена археолога не интересуется археологией, то лучше бы ей сидеть дома, а не разъезжать по экспедициям. Это вносит ненужные сложности.
— Вы говорите о миссис Меркадо?
— О нет! — отмела она мое предположение. — Я говорю о миссис Лайднер. Она обворожительная женщина, и понятно, почему доктор Лайднер попался на удочку — извините за грубость! Но меня не покидает чувство, что здесь ей не место. Из-за нее все идет кувырком.
Стало быть, мисс Джонсон, как и миссис Келси, считает, что напряженную обстановку создает миссис Лайднер. Допустим, но откуда же ее собственные страхи?
— Главное — она выбивает из колеи его, — пылко продолжала мисс Джонсон. — Конечно, вы скажете, я как.., как верная и ревнивая старая собака. Но он же такой измученный, такой нервный! Конечно, мне это не нравится. Он должен всего себя отдавать работе, а тут жена с ее глупыми страхами! Если эта глушь так пугает ее, сидела бы у себя в Америке. Не выношу людей, которые делать ничего не делают, а только и знают, что жаловаться!
Тут она, видимо, немного испугавшись, что наговорила лишнего, добавила:
— Само собой, я безмерно восхищаюсь ею. Она прелестная женщина, да и держится великолепно, когда пожелает, конечно.
На этом беседа наша закончилась.
Вот и всегда так, подумала я, стоит запереть вместе нескольких женщин, как и зависть и ревность тут как тут. Мисс Джонсон явно терпеть не может жену своего шефа (это естественно, наверное), и, думаю, не ошибусь, если скажу, что миссис Меркадо так просто ненавидит миссис Лайднер.
Шейла Райли тоже не любит миссис Лайднер. Как-то она приезжала на раскопки, один раз в автомобиле, и дважды — на лошади, вернее, на двух лошадях, с каким-то молодым человеком. Инстинктивно я чувствовала, что мисс Райли питает слабость к молчаливому юному американцу, мистеру Эммету. Когда он бывал на раскопках, она не упускала случая поболтать с ним. Он, думаю, тоже не был к ней равнодушен.
Однажды за ленчем миссис Лайднер затеяла об этом разговор, по-моему, довольно рискованный.
— Эта девчонка Райли проходу не дает Дэвиду, — сказала она со смешком. — Бедный Дэвид, она охотится за вами даже на раскопках! До чего глупы эти молодые девицы!
Мистер Эммет не сказал в ответ ни слова, но даже сквозь загар было видно, как он покраснел. Он поднял глаза и в упор посмотрел на нее. В его прямом, твердом взгляде читалось что-то похожее на вызов.
Она беспомощно улыбнулась и отвела взор.
Отец Лавиньи, мне послышалось, что-то тихо пробормотал. Я сказала “Простите?”, но он не ответил и только покачал головой.
В тот же день мистер Куолмен сказал мне:
— Видит Бог, вначале миссис Лайднер ужасно мне не понравилась. Все время обрывала меня, рта раскрыть не давала. А теперь ничего, привык. На самом деле она добрейший человек. Из тех, кому без оглядки можно выложить все, что у тебя на душе. А на Шейлу у нее зуб, я знаю. Да Шейла и сама хороша — грубит ей почем зря… Что хуже всего в Шейле — она совершенно не умеет себя вести. И характер у нее — просто черт в юбке!
Охотно верю, подумала я. Доктор Райли избаловал ее.
— Конечно, она здесь единственная молоденькая девушка, вот и возомнила о себе. Но это еще не повод, чтобы разговаривать с миссис Лайднер как с двоюродной бабушкой. Разумеется, миссис Лайднер — не девочка, но выглядит она что надо, ни дать ни взять, сказочная фея… Такие, знаете, являются из болотного тумана и манят за собою.
Помолчав, он грустно добавил:
— А Шейла, разве станет она манить кого-то? Вот отшить парня — это пожалуйста, это она умеет.
Вспоминаются мне еще два происшествия, более или менее знаменательные.
Как-то я зашла в лабораторию взять ацетона, чтобы стереть клей, которым испачкала пальцы, когда склеивала керамику. Мистер Меркадо сидел в углу за столом, положив голову на руки, и я подумала, что он спит. Я взяла бутылку и вышла.
Вечером, к моему удивлению, миссис Меркадо вдруг набросилась на меня.
— Это вы унесли ацетон из лаборатории?
— Да, — сказала я.
— Вы же отлично знаете, что в “музее” всегда стоит пузырек с ацетоном.
Она вся просто исходила злобой.
— Разве? Я не знала.
— Все вы прекрасно знаете! Вы просто шпионите за всеми подряд. Знаю я вас, медицинских сестричек. Я в недоумении уставилась на нее.
— Не понимаю, о чем вы, миссис Меркадо, — ответила я с, достоинством. — Позвольте заверить вас, мне нет ни малейшей надобности, как вы выразились, шпионить за кем-либо.
— Да неужели? Думаете, я не знаю, для чего вы здесь?!