— Видите ли, сэр, обстановка была довольно нервная. Впрочем, вы и сами уже знаете. Загадочные явления в “музее”, а до этого — стук в стекло, лицо за окном. Вы помните, сэр? — воззвал он к доктору Лайднеру, который кивнул в знак согласия. — Думаю, убийство все-таки дело рук кого-то из местных.
Пуаро молча изучал его.
— Вы англичанин, мистер Коулмен? — спросил он наконец.
— Совершенно верно, сэр. Истый британец. Высокой пробы. Подлинность гарантируется.
— Это ваш первый сезон?
— Да, первый.
— А вы что же, страстно увлечены археологией? Казалось, этот вопрос поверг мистера Коулмена в некоторое замешательство. Он слегка покраснел и искоса, точно провинившийся школьник, взглянул на доктора Лайднера.
— Конечно.., это безумно интересное занятие, — выдавил он, заикаясь. — Правда, я звезд с неба не хватаю… — И он беспомощно замолчал.
Пуаро не настаивал на продолжении. Он рассеянно постучал карандашом по столу и аккуратно поправил чернильницу, которая чуть-чуть сдвинулась со своего места.
— Ну что же, кажется, мы сделали пока все, что могли. Если кто-то из вас вспомнит что-нибудь, прошу немедленно меня уведомить. А теперь мне хотелось бы конфиденциально побеседовать с доктором Лайднером и доктором Райли.
Таким образом, Пуаро дал нам понять, что беседа окончена, мы поднялись и направились к двери. Когда я выходила, мистер Пуаро окликнул меня:
— Мисс Ледерен, может быть, вы будете столь любезны и тоже останетесь. Ваша помощь будет для нас неоценима.
Я вернулась и снова села к столу.
Доктор Райли поднялся с места. Когда все вышли, он плотно затворил дверь. Потом, бросив вопросительный взгляд на Пуаро, закрыл окно, выходящее во двор. Другие окна уже были заперты. Затем доктор Райли занял свое место за столом.
— Bien! — сказал Пуаро. — Мы здесь одни, и нам никто не помешает. Можем говорить свободно. Мы уже слышали все, что смогли рассказать члены экспедиции и… Однако вижу, у вас что-то на уме, мисс Ледерен?
Я даже слегка покраснела. Бесспорно, у этого странного человечка весьма острый взгляд. Как он сумел прочесть мои мысли, просто непостижимо! Видимо, все-таки у меня на лице слишком ясно написано, о чем я думаю!
— О, ничего особенного… — сказала я неуверенно.
— Ну-ну, выкладывайте, мисс Ледерен. Мосье Пуаро ждет.
— Право же, ничего особенного, — поспешно сказала я. — Просто у меня мелькнула мысль, что, будь кому-то что-то известно, вряд ли он выскажется в присутствии третьего лица, даже если это лицо — доктор Лайднер.
К моему удивлению, мистер Пуаро энергично закивал, выражая полное со мной согласие.
— Вот именно. Вот именно. Вы совершенно точно подметили. Однако позвольте объяснить вам кое-что. Маленькое собрание, которое здесь только что состоялось, имеет свою цель. В Англии, как известно, перед скачками обычно устраивают парад лошадей. Их проводят перед трибунами, дабы каждый мог хорошенько рассмотреть их и оценить их качество. Ту же цель имело и наше собрание. Выражаясь спортивным языком, я прикинул, на кого поставить.
— Никогда не поверю, что кто-то из нас замешан в преступлении, — гневно воскликнул доктор Лайднер. Потом, обратившись ко мне, твердо сказал:
— Мисс Ледерен, буду чрезвычайно вам обязан, если вы точно перескажете мосье Пуаро то, что услышали от моей жены два дня назад.
Что мне оставалось? Пришлось выложить им все, что я знала. Я старалась слово в слово повторить рассказ миссис Лайднер, припомнить именно те выражения и обороты, которые она употребляла.
Когда я кончила, мосье Пуаро сказал:
— Хорошо. Очень хорошо. У вас светлая голова и здравое мышление. Ваше присутствие здесь будет для меня большим подспорьем. У вас сохранились эти письма? — обратился он к доктору Лайднеру.
— Да, вот они. Я подумал, что вы в первую очередь захотите взглянуть на них.
Пуаро сначала прочел их, потом принялся тщательнейшим образом их разглядывать. Я была разочарована. По моим представлениям, он должен был посыпать их порошком, изучать с лупой в руках и все такое прочее. Правда, он уже не молод, подумала я, и, вероятно, его метода отчасти устарела.
Отложив письма, он покашлял.
— А теперь, — сказал он, — давайте расположим известные нам сведения в строгом порядке.
Итак, первое из этих писем получено вашей женой в Америке, вскоре после того, как вы поженились. До этого были и другие письма, но она их уничтожила. За первым последовало еще одно письмо, и вскоре вы оба чудом избежали отравления светильным газом. Затем вы едете за границу и почти два года писем не получаете. Потом, три недели назад, они снова начинают приходить. Верно?
— Да. Совершенно верно.
— Ваша жена в отчаянии. И вы по совету доктора Райли приглашаете к ней мисс Ледерен с тем, чтобы она составила компанию миссис Лайднер и помогла ей преодолеть ее страхи, так?
— Да.
— Кроме того, здесь у вас происходят странные вещи — стучат в окна, являются желтые лица, слышится шум в “музее”. Вы сами были свидетелем этих явлений?
— Нет.
— И, кроме миссис Лайднер, никто больше ничего не видел и не слышал?
— Отец Лавиньи видел свет в “музее”.
— Да, помню.
Пуаро помолчал минуту, затем спросил:
— Ваша жена оставила завещание?
— Не думаю.
— Почему?
— Ей это казалось лишним.
— Она ведь была небогата?
— Нет. При жизни — нет. Отец оставил ей в опеку значительное состояние, но она не имела права трогать основной капитал. После ее смерти он должен перейти к детям, если же их не будет, то к Питтстоунскому музею.
Пуаро задумчиво барабанил по столу.
— В таком случае, — заговорил он наконец, — полагаю, один мотив преступления мы можем исключить. Надеюсь, вы понимаете, о чем я подумал в первую очередь. Кому выгодна смерть миссис Лайднер? Получается, только Питтстоунскому музею. Вот если бы миссис Лайднер владела значительным состоянием и умерла, не оставив завещания, интересно было бы выяснить, кто наследует капитал — вы или ее первый муж. Правда, у него при этом возникли бы трудности — чтобы заявить права на наследство, ему пришлось бы воскреснуть. При этом, как мне представляется, ему угрожал бы арест. Впрочем, едва ли его подвергли бы смертной казни, ведь прошло столько лет. Однако теперь мы можем отбросить эти соображения. Как я уже сказал, прежде всего я ставлю вопрос о деньгах. Затем, как правило, начинаю подозревать оставшегося в живых супруга.., или супругу. Что же мы имеем в данном случае? Во-первых, доказано, что вчера после полудня вы даже близко не подходили к комнате вашей жены. Во-вторых, с ее смертью вы не только не выигрываете, но, напротив того, — теряете. В-третьих… — Он замялся.