Раньше, во время обучения в храме, Сагюнаро приятно удивили бы эти слова, он бы, пожалуй, даже испытал гордость за столь лестное мнение учителя. Теперь его не волновало, что думают о нем люди или маги. Так же как шиисану было плевать на мнение духов. Но одержимый ответил так, как ответил бы заклинатель, которым он был:
— Я бы не стал отправлять на смерть друзей даже ради новых формул изгнания или сведений об устройстве мира, и не хочу умирать сам.
— Поэтому ты не прошел испытание. — Мастер Хейон слегка встряхнул зонт, позволяя каплям с него скатиться на землю, Сагюнаро услышал их глухой стук. — Опыт, полученный из знаний, холодный разум, анализирующий их, не позволили бы тебе броситься на помощь недостойному. Но в итоге ты приобрел силу. И теперь ученик Руама, а не мой. Он ставит магическую мощь превыше всего остального.
Сагюнаро не стал спорить, доказывать свою правоту, искать доводы, которые могли бы поколебать уверенность собеседника. Раньше это было важно, теперь постоянные стычки людей друг с другом за первенство, которые продолжались даже в спорах, потеряли для него всякий смысл. Шиисан принимал лишь один вид борьбы — остальное не имело для него смысла.
Учитель понял, что больше ничего не дождется от ученика.
— Рад был побеседовать с тобой, Сагюнаро. Приятного вечера.
Одержимый промолчал. Вечер и так был приятным.
Мастер Хейон развернулся и неторопливо пошел обратно в дождь и темноту. Дом поглотил его, растворив в тепле своих запахов и тишине.
Но она продолжалась недолго.
В ветхом жилье, предоставленном магам, послышался шум. Стараясь не выходить из тьмы, Сагюнаро перебрался ближе.
На террасу быстро вышел, почти выбежал кто-то. И вслед ему неслось напутствие, произнесенное грозным голосом Руама:
— Где тебя носило?! Ты должен был сделать это час назад!
По ступеням загрохотали торопливые шаги, и голос Казуми, дрожащий от ярости, произнес очень тихо, но весьма эмоционально:
— Чтоб ты подавился своими сапогами!
Сагюнаро жадно наблюдал за ним, чувствуя сквозь дождь каждое движение человека и трепыхание сонного шима, пока еще совсем слабо связанного с заклинателем. Нападать одержимый не хотел, но наблюдать и выслеживать было увлекательно.
Казуми, неловко возясь со щеткой и тряпками, часто поглядывал в темноту. Ощущал присутствие посторонней сущности. Старался делать вид, что его ничто не беспокоит, но, когда внимание шиисана стало слишком настойчивым, не выдержал, выпрямился во весь рост и крикнул:
— Эй! Я знаю, что ты здесь!
Сагюнаро шагнул вперед, в тусклую полосу света, давая лучше себя рассмотреть.
Бывший сокурсник вздрогнул, отпрянул назад, едва не выронив сапог Руама:
— Это ты?! Я так и знал. Не смей охотиться на меня!
Одержимый видел размытую красную фигуру человека, которая размахивала руками, наклонялась, пятилась и даже пыталась сплести какую-то формулу. Чужой страх доставлял удовольствие, а еще большее — попытка заклинателя бороться с испугом.
— Что ты на меня уставился?! Чего тебе надо?
— На тебя забавно смотреть с этой стороны, — ответил Сагюнаро, глядя на него сквозь дождь.
— С какой? — нервно спросил Казуми, придвигаясь ближе к фонарю, словно свет мог защитить его.
— Со стороны духов.
— А ты все еще внятно говоришь, — пытаясь вернуть прежнее ехидство и уверенность в себе, произнес заклинатель, опираясь рукой о влажные перила крыльца. — И что же ты видишь?
— Человека, который забрался слишком далеко от дома. Заблудился. И почти потерял себя самого.
Казуми хотел ответить что-то резкое, огрызнуться, но помолчал и произнес на удивление спокойно:
— Мы все далеко от дома. И уходим все дальше. Особенно ты.
— Меня это не пугает. — Сагюнаро сделал еще несколько шагов вперед, чтобы дождь не смывал запахи, текущие из дома: трубочный табак, печеные лепешки, яблоки, сырой мох и сорванная трава — ароматы, теперь прочно связанные с Нарой.
— А меня пугает. — Казуми сел на верхнюю ступеньку, забыв о своем деле. — Пока мастер Хейон поручает только грязную хозяйственную работу. Но рано или поздно мне придется убивать наравне со всеми.
— Тогда у тебя два выхода — полностью слиться с шима и перестать переживать человеческие чувства. Или остаться человеком и сопротивляться.
— Тогда меня убьют.
— Чего же ты хочешь больше — жить или не стать убийцей?
Казуми усмехнулся.
— Забавно, мы с тобой никогда раньше не разговаривали нормально. Даже во время обучения.
— Да. Чтобы это произошло, мне надо было стать шиисаном, а тебе — пленником магов Румунга.
— Я тебе всегда завидовал, — продолжил собеседник, помолчав. — Твоим успехам. Твоему происхождению…
— Сейчас завидуешь по-прежнему?
— Да. Тебе легко убивать.
— Ты так в этом уверен?
Казуми не успел сообразить, что ответить, — Сагюнаро отступил обратно в темноту, скрываясь за пеленой дождя, и пошел вдоль стены дома. Одно из окон было приоткрыто, в тонкую щель просачивался едкий дым от трубки, которую часто курил по вечерам Сикх.
— Завтра двинемся на Никко, — сказал маг-воин очень тихо, но тонкий слух шиисана улавливал каждое слово.
— Это достаточно укрепленный город, — ответили ему, и Сагюнаро узнал голос Хейона. — И там не два жалких заклинателя. Они будут сопротивляться. И скорее всего, успеют отправить предупреждение в орден. Больше мы не сможем продвигаться незаметно.
— Уже не важно, — невозмутимо ответил его собеседник. — Мы быстрее и маневреннее. И наша армия не требует ни вооружения, ни провианта.
— Хейон, ты думаешь, они настолько безумны, что выставят против нас людей? — со сдержанным смешком вмешался Руам.
— Могут, — ответил тот, не раздумывая. — Мы ведь тоже смертны. А стрела пробивает любую броню. Почему бы им не попробовать.
— Я бы предпочел, чтобы они не вмешивали в наши дела человеческое население, — произнес новый учитель Сагюнаро.
А его ученик, слушавший разговор, впервые испытал к магу нечто вроде тени расположения за эти слова.
— Руам, ты так и не смог вызвать Шарха. — Сикх выколотил трубку о подоконник, приоткрыл окно и смахнул пепел на улицу, под дождь.
— Не все сразу, — ответил собеседник, прохаживаясь по комнате, каждый его шаг сопровождал тонкий скрип половиц. — Я провел ритуал, обративший человека в шиисана. Вытащил духа, скрытого в нем, на поверхность. Дай ему время немного освоиться здесь.
— Кстати, по поводу сущностей, — послышался тихий, вкрадчивый голос Икиру.
На фоне окна появился его худой, искривленный силуэт. На вытянутой руке, как всегда, лежало несколько мелких, живых камней. Пальцы непрерывно шевелились, перекатывая их с приглушенным стуком.