Уже возле такси Мария, поцеловав мужа в щеку, шепнула ему:
– Ты уж постарайся остаться в живых!
– Обязательно, – ответил ей Гуров одним из своих любимых выражений.
Когда он вернулся домой, друзья совместными усилиями закончили готовку и, глотая слюнки, ждали Орлова. К счастью, ждать им пришлось недолго.
– Ну и какого черта вы сегодня вели себя как два законченных идиота? – неласково спросил он, входя в квартиру. – У вас что, климакс, что вы так истерите?
– Петр! Это я во всем виноват! – покаянно сказал Стас. – Сам не пойму, какая муха меня укусила, что я вдруг так взбрыкнул.
– Если ты себя взялся с лошадью сравнивать, то тогда уж тебе вожжа по энному месту попала, – уже более мирно заметил Орлов и спросил: – Документы уже посмотрели?
– Нет, тебя ждали – ведь наверняка куча вопросов появится. Так что пошли поедим и будем думу думать, – предложил Гуров.
После незатейливого ужина они перебрались в гостиную и наконец достали со дна пакета тонкую пластиковую папку, а в ней несколько листков ксерокопий документов, просмотрев которые Гуров с Крячко недоуменно переглянулись и уставились на Орлова.
– Ну и что здесь непонятного? – спросил Стас. – Траванулся мужик неделю назад, правда, не до конца, но записка предсмертная наличествует, так что это попытка суицида в самом чистом виде.
– Не все так просто, – покачал головой Петр и стал рассказывать: – Васильев Дмитрий Данилович работает заместителем генерального директора научно-производственного комплекса «Боникс» по вопросам безопасности – это у нас тут, в Подмосковье.
– Оборонка? – уточнил Гуров.
– Да, и очень серьезная: что-то химико-биологическое. Мужик в прошлом – боевой офицер: Афган, Чечня. Имеет наградное оружие, – продолжал Петр.
– То есть, имея под рукой пистолет, боевому офицеру травиться как-то западло, – расшифровал Стас.
– Вот именно! – кивнул Орлов. – Он сейчас в коме, причем врачи, как ни бьются, так и не могут понять, чем же он отравился, а точнее, его отравили.
– А предсмертная записка? – напомнил Гуров и прочитал ее вслух: – «Я так жить не могу, не хочу и не буду!»
– А ее он еще год назад жене оставил, когда из дома ушел после того, как узнал, что она ему изменяет, – объяснил Орлов.
– Они потом помирились? – уточнил Стас.
– Нет, они развелись, но снова стали жить в одной квартире, уже как соседи. Кстати, она его, вернувшись с работы, и нашла. Вызвала «Скорую», а те уже – полицию, – добавил Петр.
– А как бы нам уголовное дело посмотреть? – спросил Стас. – Замки входные на экспертизу наверняка же отдавали. Отпечатки снимали и все прочее.
– Нет никакого уголовного дела, и это, – Петр кивнул на листки, – все, что я смог достать. Районники решили, что раз предсмертная записка есть, то дело ясное.
– Значит, сейчас там уже ничего и не найти, – вздохнул Крячко. – А жаль!
Гуров сидел, просматривая немногочисленные документы, а там и было-то всего: протокол осмотра, врачебное заключение и предсмертная записка, и напряженно думал, а потом сказал:
– Давайте я вам расскажу, как мне представляется это дело, а вы будете меня поправлять или дополнять. Итак, версия первая: Васильева отравила жена, предположим, из-за квартиры. Ей с любовником надо где-то жить, а муж мешал. В пользу этого говорит записка, которую она припрятала в ожидании удобного случая…
– Но возникает вопрос, чем же таким неизвестным науке она могла его отравить, – встрял Стас.
– …если только ее любовник не работает вместе с ее мужем, – как ни в чем не бывало продолжил Лев Иванович.
– Не проходит, – заявил Орлов. – Квартира после развода стала коммунальной – у них разные лицевые счета, и, таким образом, бывшая жена ничего от его смерти не выигрывает, потому что у них нет детей, которые, унаследовав комнату, могли бы ее матери подарить. А о том, что она эту записку уже видела, женщина могла промолчать просто от страха, что ее к этому делу приплетут.
– Но где-то же эта записка целый год хранилась? – возразил Стас.
– Могла и у нее, – заметил Петр. – Давайте рассмотрим такой вариант. Давно известно, что связь с замужней женщиной для любого мужика безопасна в плане того, что она на его свободу покушаться не будет. А тут она развелась и стала требовать от любовника, чтобы тот тоже развелся и женился на ней – это если он женат. Любовник же либо от своей жены уходить не захотел, либо предпочел со свободой не расставаться и бросил ее. Тут-то она и решила восстановить былые отношения с мужем. Она к нему и так, и эдак, а он ее в упор не видит. А поскольку никто и никогда даже самому себе… Особенно самому себе! – выделил Петр. – В собственных ошибках не признается, то она его возненавидела, о чем окружающие, естественно, знали – ну, какая женщина с подругами не поделится? И вот, вернувшись домой, она находит своего бывшего мужа без сознания. И, испугавшись, что ее могут обвинить в его смерти, подбрасывает эту записку. Что вы на это скажете?
– Вполне возможно, – подумав, согласился Гуров. – Но у меня есть еще и вторая версия, которая кажется мне более реальной. И в ее пользу говорит то, что отравили Васильева неизвестным врачам средством.
– Излагай! – попросил Крячко.
– Васильев, скорее всего, на работе наткнулся на что-то очень серьезное, – начал Лев Иванович. – Это может быть как хищение каких-нибудь ценных препаратов для изготовления, предположим, наркотиков, так и утечка информации, а проще говоря, шпионаж. Мы пока не знаем, почему он решил действовать самостоятельно, а не дал делу законный ход, но что-то он выяснить успел. Либо он на чем-то прокололся, либо начал шантажировать преступников, и они решили его ликвидировать, причем срочно. Очень срочно! Иначе они могли бы устроить ему автомобильную аварию, разбойное нападение со смертельным исходом или что-то подобное, что никто и никогда не связал бы с «Бониксом», потому что сознание он потерял, вернувшись с работы. Что ты на это скажешь, Петр? – спросил Гуров, но тот молчал, глядя в сторону, и явно что-то просчитывал и прикидывал в уме, решая, говорить или нет. – Петр! Я ложной скромностью не страдаю, а о Стасе и говорить нечего. – Крячко на это только возмущенно фыркнул. – Но у тебя опыта гораздо больше, чем у нас двоих, вместе взятых, – ты же в генералы не по знакомству попал! А ты эти документы уже видел и те версии, что лежат на поверхности и которые я озвучил, тебе тоже на ум приходили, но они тебя чем-то не устроили. Вывод: ты знаешь намного больше того, чем сказал и показал. Так? – Орлов промолчал. – Петр! На Востоке говорят: «Не доверять другу хуже, чем быть обманутым», – продолжал Гуров. – Нашей дружбе не один десяток лет, и она уже не раз проверена и перепроверена, не хуже, чем эта квартира, которую я регулярно осматриваю, несмотря на все насмешки жены.
– Вот и прогуляйся еще раз, – предложил ему Орлов.
Крячко иронично хмыкнул, за что мгновенно словил от Гурова подзатыльник, и захныкал: