Оправившись после шока от этой новой рекламы, она попытается стереть Сакетта из своей памяти.
И все же, оправившись от шока, она ощутила необходимость вновь вернуться к этому делу. Она увидела рекламу онлайн на веб-сайте «Объединения жертв» после звонка обеспокоенного Ната Лестера. Ее секретарь Пол нашел упомянутое дело, и они сели читать его в тишине. Шейла едва помнила, о чем шла речь. С тех пор прошло восемь лет, за которые она прочла тысячи записок и написала сотни заключений.
— Вы все сделали правильно, — сказал Пол, когда закончил.
— Да, но почему тогда сейчас кажется, что я ошиблась? — спросила Шейла. Она была с головой погружена в работу, на ее столе лежали заключения по полудюжине дел. Она выглядела озадаченной и потрясенной.
Пол не ответил.
— Интересно, что дальше? — произнесла она, закрыв глаза.
— Возможно, какое-нибудь дело со смертным приговором. И они опять выберут самые пикантные факты.
— Спасибо. Что-нибудь еще?
— Конечно. В этих книгах масса материала. Вы судья. Каждый раз, когда вы принимаете решение, кто-то проигрывает. Этим ребятам наплевать на правду, так что они могут преподнести любое решение так, что оно покажется неправильным.
— О, замолчите, пожалуйста.
Началась трансляция ее первых роликов, и это немного повышало настроение. Первой Нат решил запустить недвусмысленную рекламу, где Шейла в черной мантии сидит в судейском кресле, сдержанно улыбаясь в камеру, и рассказывает о своем опыте — восьми годах работы судьей в округе Харрисон, девяти годах в Верховном суде. Она терпеть не могла хвалить саму себя, но за прошедшие пять лет службы она дважды удостаивалась высочайшего рейтинга в штате в ежегодном обзоре апелляционных судей, проводимом адвокатской коллегией. Она не была ни судьей-либералом, ни судьей-консерватором. Она отказывалась причислять себя к какой-либо группе. Ее призвание состояло в том, чтобы следовать существующим законам штата Миссисипи, а не создавать новые. Лучшие судьи — те, у которых не существует повестки дня и предвзятых убеждений, влияющих на их решения. Лучшие судьи — это судьи с опытом. Ни один из ее соперников никогда не председательствовал на процессе, не выносил решения, не изучал сложные записки по делу, не заслушивал устные прения сторон, не писал финального заключения. До сих пор ни один из ее соперников не проявлял интереса к тому, чтобы стать судьей. И тем не менее они просят избирателей помочь им начать судейскую карьеру, причем с самого верха. Она заканчивала следующими словами уже без тени улыбки на лице: «Меня назначил на эту должность губернатор девять лет назад, а затем меня переизбрали вы, жители штата. Я судья, а не политик, и у меня нет денег, чтобы подобно некоторым тратить их на покупку этого места. Я прошу вас, уважаемые избиратели, помочь донести до сильных мира сего мысль о том, что место в Верховном суде Миссисипи не продается большому бизнесу. Спасибо».
Нат тратил немного денег на каналы Джексона, в основном реклама шла на побережье. Маккарти никогда не сможет позволить себе такую трансляцию, как Фиск. Нат полагал, что Фиск и все эти богатые парни, стоя́щие за ним, прожигали по 200 тысяч долларов в неделю на одни только ролики об однополых браках.
Первый раунд рекламных роликов Шейлы стоил вдвое меньше, а реакция оказалась довольно вялой. Ее координатор в округе Джексон назвал ролик «некреативным». Шумный юрист-судебник, явно мнивший себя экспертом в делах политических, отправил злобный е-мейл, в котором поносил Ната за столь мягкий подход. С тем, кто пришел с мечом, надо мечом и бороться и отвечать такими же агрессивными роликами. Он напомнил Нату, что его фирма пожертвовала 30 тысяч долларов и, вероятно, не даст больше ничего, если Маккарти не подберет брошенную ей перчатку.
Женщинам реклама, похоже, понравилась. Мужчины отнеслись к ней более критично. Прочитав еще пару дюжин е-мейлов, Нат понял, что просто теряет время.
Барри Райнхарт нетерпеливо ждал, когда последует телевизионный ответ от стратегов Маккарти. Увидев наконец первый ролик, он громко рассмеялся. Какая старомодная, устаревшая, явно провальная попытка: судья в черной мантии, на своем привычном месте с толстыми книгами в качестве реквизита и даже молотком для пущей убедительности. Она выглядела искренне, но в конце концов она была судьей, а не телеведущей. Ее глаза перемещались, по мере того как она считывала текст с телеэкрана перед ней. Очертания ее головы напоминали оленя, подсвеченного автомобильными фарами.
И в самом деле слабый ответ, но на него необходимо отреагировать. Надо его просто похоронить. Райнхарт потянулся к видеобиблиотеке, находившейся в его арсенале, и выбрал следующую бомбу.
Через десять часов после того, как Маккарти запустила свою рекламу, ее прямо-таки смела с экрана атака, поразившая даже самых прожженных политических дельцов. Она начиналась с громкого выстрела винтовки, а затем показывали черно-белую фотографию судьи Маккарти с официального веб-сайта суда. Раздавался громкий ехидный голос: «Судья Шейла Маккарти не любит охотников. Семь лет назад она написала: „Охотники этого штата плохо соблюдают требования безопасности“». Цитату помещали прямо на ее лицо. Фото сменялось на другое, на этот раз из газетного репортажа, где Шейла пожимала руки людям на какой-то встрече. Тот же голос продолжал: «А еще судья Шейла Маккарти не любит владельцев оружия. Пять лет назад она написала: „Чрезмерно активное лобби владельцев оружия всегда будет атаковать любой закон, который каким-либо образом ограничивает использование пистолетов в наиболее опасных местах. Каким бы разумным ни был предложенный закон, лобби владельцев оружия обрушится на него с яростной критикой“». И этот текст тоже слово за словом быстро печатался на экране. Затем раздавался еще один выстрел, теперь уже дробовика в голубое небо. Появлялся Рон Фиск в полном снаряжении истинного охотника, коим и являлся. Он опускал дробовик и пару секунд говорил с избирателями. Он вспоминал о деде, о том, как охотился в этих лесах еще ребенком, о любви к природе, о клятве защищать священные права охотников и владельцев оружия. В конце ролика Рон уходил в леса, а за ним бежала свора шаловливых собак.
Мелким шрифтом в конце рекламы письменно выражалась благодарность организации под названием «Объединение владельцев оружия» (ОВО).
Правда состояла в следующем: первое дело, упомянутое в ролике, было связано со случайным убийством охотника на оленей. Его вдова подала в суд на человека, его застрелившего, последовал отвратительный процесс, и присяжные в округе Калхун присудили ей компенсацию 600 тысяч долларов — самую большую сумму в истории этого зала суда. Сам суд был столь же мерзким, как бракоразводное дело, с обвинениями в алкоголизме, курении травки и плохом поведении. Оба мужчины состояли в охотничьем клубе и неделю прожили в лагере охотников на оленей. На суде основным спорным вопросом стала безопасность, и несколько экспертов давали показания о законах по регулированию владения оружием и просвещению охотников. И хотя многие показания ставились под сомнение, судя по материалам разбирательства, в основной своей массе они говорили о том, что уровень безопасности в штате ниже среднего.