– Иван тебя тоже видел, – перевел стрелку Витек.

Гопчик махнул рукой:

– Какой с него спрос, с ушибленного? Да и не сможет он. Найди их, Витек. Я хочу, чтобы их покарали.

– Но как? Кто они? Где их искать?

Но Гопчик как будто его не слышал.

– Найди их! – повторил он.

И исчез.

Витек проснулся в холодном поту. До него донесся шум улицы. Он попытался открыть глаза и почувствовал непонятную тяжесть на веках. Он провел по лицу рукой. На глазах лежали две большие монеты. Одна скатилась в вентиляцию метро и зазвенела там о металл, а другая осталась у него в пальцах.

Он сел и очумело посмотрел на монету. Она была иностранной, медной и тяжелой.

Витек не смог определить, из какой она страны.

– Дурацкая шутка! – громко произнес Витек.

На решетке никого не было, но его не покидало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Он встал и что есть силы зашвырнул монету подальше. Она запрыгала по тротуару. На него с удивлением посмотрел припозднившийся прохожий.

«Кто это сделал? – подумал Витек. – Идиоты! Нашли, чем шутить!»

Сначала он решил, что это свои, но то же самое вполне могли сделать и чужие, раз на решетке никого не оказалось. Прохожие, например, или дети.

«Могли? – засомневался он. – Нет, вряд ли. Люди стараются обходить бомжей стороной. Значит, свои». И тут его пронзил ужас. Он вспомнил рассказ Гопчика, что так же пошутили и над ним. Случилось это незадолго до его исчезновения. «Это что же, я – следующий? – подумал Витек. – Спокойно. Кому-то очень хочется, чтобы я потерял равновесие и натворил глупостей. Но я не доставлю ему такого удовольствия».

Он полез в карман за телефоном и набрал номер Нины.

– Абонент не отвечает или временно недоступен, – сказал ему автоответчик.

Он посмотрел на время – двадцать три часа. Она могла уже лечь спать и отключить телефон. Ну а где же тогда Иван и Профессор? Где все бомжи с решетки? «Вот это и есть весь твой мир, – подумал он. – Всего несколько человек во всем огромном городе. Их нет – и тебе некуда податься, не с кем поговорить».

Он сунул руку во внутренний карман, достал початую чекушку водки, глотнул из горлышка и поплелся на Садовое.

56

Во французском посольстве Жаку отказали с позором. Клерк сказал, что с таким именем и такими данными никого не числится не только в Марселе, но и во всей Франции. Он назвал Жака самозванцем, который пытается ввести в заблуждение правительство Французской республики. Жак в ответ начал скандалить и требовать встречи с послом. Он говорил, что посольские клерки – ленивая сволочь, не хотят работать, им бы только отписками заниматься и ни один не желает брать на себя никакой ответственности. Из-за них гражданин Франции вынужден влачить жалкое существование на чужбине.

Клерк ответил, что, судя по всему, Жак влачил бы точно такое же существование и на родине. Если, конечно, Франция – его родина, в чем лично он глубоко сомневается.

Жак сказал, что пусть не сомневается, – родина. И добавил, что, будь его воля, он выгнал бы клерка из посольства и больше ни на какую работу не принял бы, чтобы тот в итоге оказался под одним из парижских мостов, где таким, как он, самое место.

Клерк побагровел, но сдержался. Он попросил Жака уйти. Тот отказался и продолжал требовать встречи с послом. Клерк заявил, что если Жак немедленно не покинет помещение, он вызовет охрану и милицию.

Витек с ужасом слушал этот разговор. Жаку-то что – спрячется в мозгах и даже не выглянет, а все побои в милиции выпадут на его долю. Жак же и не почувствует ни одного удара по почкам или в солнечное сплетение.

Витек изо всех сил старался напрячь волю и силу мысли, отнять управление у Жака и поскорее убраться из посольства. Но ничего не получалось – тот засел в башке, как гвоздь, а воля Витька от долгих лет бездействия стала вялой и слабой. Ей ли было тягаться с хищной волей Жака?

Он пожалел, что мозг не мышца – тогда он напряг бы его, сблизил стенки извилин и просто раздавил уродов, как тараканов. «Ну погоди, гнида! – пообещал ему Витек. – Дай только время. Уж я вымету тебя из моей головы поганой метлой, можешь даже не сомневаться. И приятеля твоего, дауна, тоже выброшу».

Жак этих угроз не слышал. Он был занят перебранкой с посольским клерком. Наконец до него дошло, что он ничего здесь не добьется.

– Ладно, я ухожу! Но вскоре вернусь при других обстоятельствах, – загадочно добавил он, – и тогда справедливость восторжествует, а некоторым канцелярским крысам придется туго.

Эти слова, казалось, не произвели на клерка особого впечатления. За годы работы в посольстве он наслушался еще и не такого. Он удовлетворенно кивнул и вызвал следующего посетителя.

Уже за воротами, когда Жак отключился от управления, а Витек опять получил контроль над собственным телом, он спросил у Жака, едва сдерживая ярость:

– А какие другие обстоятельства ты имел в виду?

– Не знаю, – рассеянно ответил тот. – Пусть он теперь гадает, что это может быть.

– А если бы нас забрали в милицию?

– Я об этом и не подумал, – ответил Жак.

– А ты, блядь, думай в следующий раз! – разозлился Витек. – Бить в ментовке будут меня, а не тебя! И ты не знаешь, как они бьют, а я знаю!

Ночью Жак с горя устроил в Витьковой голове попойку. Он назвал ее «Прощание с Францией». Они с Купим Волосы набрали пива «Толстый» и самого Толстого привели. Тот занял собой почти всю голову, и бедные мозги Витька под его весом сплющились, как сахарная вата, на которую положили чемодан с гантелями. Все мысли и думы остановились на тех местах, где их придавил Толстый, а желания, и низменные, и возвышенные, просто вдавились в мозговое вещество, как жители античной Помпеи в пепел, только это был не пепел, а задница Толстого.

Вся компания пила пиво, и Жак с надрывом рассказывал, как прекрасна его Франция, которой он больше никогда не увидит.

«Вот урод! – возмутился Витек. – Он сам-то верит в то, что плетет? Какая, блядь, Франция? Землянка в Тамбовской губернии – вот твоя родина, а не Франция!»

Толстый слушал, кивал, рыгал и портил воздух, который выходил через уши Витька. Если бы в этот момент кто-нибудь поднес к его ушам две зажигалки и крутанул колесики, то получился бы человек с огнедышащими ушами. Оставалось только порадоваться, что Жак не притащил в голову других персонажей пивной рекламы: юркого человечка на самолете, бульдога-алкоголика или толпу подростков с приколами.

Толстый рассказал о социальном эксперименте, который уже много лет проводят власти его родного города. Они придумали способ, как сделать всех богатыми. Рецепт оказался прост – привить каждому новорожденному ген олигарха. Уговорили нескольких олигархов дать генный материал, размножили его и стали прививать младенцам.