– Да для начальства у нас и у самих найдется, – улыбнулся в ответ Гуров. – Мария сама все время спрашивает, почему это, мол, Петра давно не видно?
– Да вот со временем беда! – с сожалением вздохнул Орлов. – Запарка за запаркой. А вообще надо выбраться! Вот через недельку, может быть, эх!.. Ну, давай, что там дальше? На хрена этим алкашам осветитель понадобился?
– Да им-то он совсем без надобности. Заказчикам он чем-то не угодил. Условие, однако, было – не убивать, а только «хорошенько отметелить, чтобы запомнил». Особое внимание обращалось, кстати, на машину. Машина у осветителя замечательная. Так вот, по условиям сделки ее трогать ни в коем разе нельзя было. А мужики под газом завелись, перестарались. И осветителя отметелили, и машину привели в негодность. Как отреагировал бы на эту вольность заказчик – неизвестно, потому что мужикам тут еще больше не повезло – как назло, мы с Марией этим переулком проезжали…
– Ну, про твои подвиги я уже наслышан, – перебил генерал. – И о напряженных отношениях с прокуратурой я тоже в курсе. Ты особо в голову не бери, потому что сам знаешь, как это бывает. Скажет кто-нибудь наверху «презумпция невиновности», и все начинают ее тут же искать, презумпцию эту… Вот теперь лежит их презумпция в морге, не нарадуется…
Он поднялся из-за стола, одернул мундир и, заложив руки за спину, прошелся в задумчивости по кабинету.
– Чепуха какая-то получается! Осветитель, из-за которого такой сыр-бор разгорелся! Что это за осветитель такой?
– Сам пока не разобрался, – признался Гуров. – Он только из комы вышел. А в театре его как человека не особенно хорошо знают. Вернее сказать, недолюбливают его в театре. Ходит такое мнение, что дрянь человек – заносчивый, ленивый и своенравный.
– Какого же черта они его держат? – удивился Орлов.
– Его туда по блату устроили, – пояснил Гуров. – Да и серьезных причин пока не было, чтобы увольнять. Меня другое удивляет – зачем он сам за театр держится? Ездит на «Ламборджини» – и свет на сцене ставит. Такое впечатление, что есть у него побочный заработок, не вполне законный и не вполне регулярный. Вот он на всякий случай запасную площадку себе и нашел. Возможно, и амбиции какие-то, связанные со сценой, имеются… Хотелось бы поговорить с ним лично, но пока это невозможно.
– А я слышал, вы в гольф-клуб мотались, – вспомнил генерал, – когда там это зверское избиение произошло. Что, есть какие-то совпадения?
– Видимых – никаких, – сказал Гуров. – Сходство меня настораживает. Может быть, слишком близко эти два случая расположились. За живое задело.
– Понятно, – хмыкнул генерал. – Там ведь жертва тоже в коме, говорят?
– Нет, там состояние тяжелое, но человек в сознании. Средний предприниматель, ничем особенным вроде бы не выделяется, но охотились за ним целенаправленно, это и свидетель подтверждает. Собственно, и он потерпевший, потому что ему тоже досталось. Завтра хотим показать ему нашего убийцу – вдруг опознает?
– И всего-то сходства, что за обоими шли целенаправленно! – задумчиво произнес Орлов и поднял глаза к потолку. – То есть в обоих случаях предполагается заказчик. Кстати, ты не объяснил, как этого вашего на убийство вербовали… Как его фамилия, кстати?
– Прянишников, – ответил Гуров. – Прянишников Василий Петрович, безработный. А у того, кого он убил, – фамилия действительно Смагин. Он и остальные фамилии назвал. Эти мужики поблизости все живут, не работают, занимаются тем, что день-деньской ищут деньги на выпивку. Почти все хоть раз, но отсидели. В общем, контингент самый ненадежный. Такие за пятерку убить могут. А насчет убийства с ними переговорили уже на следующий день. Разыскали в районе стройки и объяснили, что свидетеля надо аккуратно убрать, потому что пострадал мент, а за ментов особый спрос, и копать теперь будут со всей тщательностью. Выдали точное месторасположение Смагина и рекомендации, каким образом до него лучше добраться. Иначе, сказали, вас всех придется убирать… Ну, тут уж в ход пошел принцип – своя рубашка ближе к телу. Умри ты сегодня, а я завтра. Но тут вот что настораживает, – заметил Гуров многозначительно. – Заказчик быстро и оперативно собирает информацию. Уверен, что они и про больницу все выяснили. Проходной двор там, а не больница. Отсюда и готовность рискнуть. В конце концов, нас с Крячко могло там в этот момент и не оказаться.
– Или, к примеру, постеснялся бы я по этому гаду стрельнуть, – самодовольно вставил Крячко. – Задумался бы насчет презумпции невиновности, и ушел бы разбойник.
– Ладно, поговори мне! – цыкнул на него Орлов. – Умники! Скажите спасибо, что обошлось. Что же вы теперь собираетесь предпринять? Заказчик, я полагаю, теперь поостережется показываться в том районе, где эти паскудники отираются, но все-таки последить бы надо.
– Не думаю, что это поможет, – покачал головой Гуров. – Заказчик действительно будет теперь осторожничать, но это не значит, что остатки этой банды всегда будут у нас под руками. Разбегутся, как тараканы. Я отдал приказ задержать всю эту братву. Наши ребята сейчас их ищут. Сядут за решетку – разговорятся. Может, и по заказчикам чего-нибудь дельное вспомнят.
– А если не вспомнят?
– Значит, будем работать, – упрямо сказал Гуров. – И по ним, и по их жертвам.
– Во множественном числе? Ты себя, что ли, имеешь в виду? – хитро спросил генерал. – Ценный свидетель, что и говорить!
– Нет, я имею в виду потерпевшего Калинина, – хладнокровно сказал Гуров. – Того, которого на поле для гольфа отделали. Допустим, он тут и ни при чем, но преступления схожие. Стоит присмотреться пристальнее.
– Ну, присматривайтесь! – сказал генерал и погрозил пальцем. – Только без этих ваших штучек! Поменьше в прорезь прицела пяльтесь! А то у нас с вами другой разговор будет.
Ни Гуров, ни Крячко не восприняли последнее напутствие генерала слишком уж всерьез. Они слышали что-то подобное в течение многих лет. Орлов мог метать громы и молнии, но всегда прикрывал их обоих в трудную минуту.
Побывав с докладом у генерала, Гуров начисто забыл, что перед этим ему позвонил один знакомый, авторитетный бизнесмен, занимавшийся крупным строительством, и попросил побеседовать с одним своим родственником, молодым человеком, попавшим в серьезную неприятность. Гуров не любил подобного рода просьбы, может быть, оттого и эта быстро вылетела у него из головы.
Но едва он вернулся к себе в кабинет, как позвонил дежурный и поинтересовался, действительно ли Гуров назначил встречу гражданину Лагутину.
– Без повестки, товарищ полковник, и объяснить толком ничего не может. И вид какой-то дерганый. Не нравится он мне.
– Выписывайте пропуск! – вздохнул Гуров. – Говорят, есть у этого Лагутина причины дергаться. Пусть поднимается – разберемся.
При ближайшем знакомстве Лагутин произвел на Гурова не самое плохое впечатление. Он казался сильно встревоженным, но вел себя сдержанно и тактично, хотя рассказ его получился довольно откровенным. По-видимому, Лагутину было совсем не просто сообщать о себе некоторые факты, но он держался стойко.