– Вот, Степаныч! Сроду не даст порадоваться удаче. – Хомяков возмущенно всплеснул руками. – Да не ломай ты над этим голову – что, куда, зачем… Значит, так. Власть насчет продажи метеорита ни с какого боку не пристанет – это не клад. Ну, с налоговой, ничего не поделаешь, делиться придется. А в остальном – все наше. Наше! Все, хватит об этом. Тут вот что надо бы сделать. Отобью-ка я кусочек этого камня и покажу какому-нибудь спецу. А то ты нагородил мне про свой железобетон, я и сам уж начал сомневаться – вдруг это не то, что надо?.. Где б нам его припрятать до поры до времени?
– Давай отвезем на старый ток, – нахлобучив на голову кепку, предложил Степаныч. – Там есть где схоронить. Да заодно и на родничок заедем – надо ж воды с собой привезти.
– Ёшкин-хрёшкин! – Хомяков хлопнул себя по лбу. – Хорошо, ты об этом помнишь. У меня от радости все, как есть, из головы вылетело…
Втащив камень на холм, комбайнеры на всякий случай затолкали свою находку в нос люльки и укрыли куском мешковины – мало ли кто может туда заглянуть? Рявкнул, повинуясь рывку кикстартера, мотор мотоцикла, и вновь под колеса полетели неровные версты разбитого проселка.
Распахнув дверь своего кабинета, старший оперуполномоченный главка Лев Гуров услышал сзади чьи-то торопливые шаги.
– Лев Иванович, минуточку! – услышал он голос судмедэксперта Дроздова. – Очень кстати вас увидел. Вот, возьмите последние результаты. Ваши предположения оказались верны – кровь в салоне «десятки» абсолютно идентична той, что была на ручке ножа.
– Замечательно… – кивком поблагодарив Дроздова, констатировал Гуров. – Теперь на этом деле можно ставить точку.
Он с утра пребывал в наипрекраснейшем расположении духа. Сегодня ему все удавалось, концы вязались с концами, еще с ночи установилась замечательная, ясная погода, сменив недавнюю двухнедельную слякоть… А теперь, получив результаты экспертизы, он мог завершить дело о таинственном исчезновении жены крупного коммерсанта, которая, как теперь следовало думать, никуда не исчезала, а была убита собственным мужем в ходе семейной ссоры. И завтра (а может, даже и сегодня!) они со Стасом едут на долгожданную рыбалку.
Сев за стол, он небрежно перелистал бумаги, подшитые в скоросшивателе. Неожиданно подумалось, что этот тихий, рутинный, уже до крайности надоевший ему шелест бумаги для кого-то может звучать чем-то наподобие скрипа тюремной двери. Ведь каждая бумажка в деле для одних была спасательным кругом, а для других – тяжкими веригами, тянущими на дно многолетней отсидки…
Его философские размышления прервал грохот входной двери, распахнутой настежь. В кабинет, как в цитадель захваченной крепости, совсем не по-полковничьи ворвался Станислав Крячко. Легкомысленно крутанувшись на одной ноге, оперуполномоченный главка лихо отбил чечетку и, подбоченясь, провозгласил:
– Лева, салют! Ну что, сегодня завершаем? Что так хитро ухмыляешься? Как там наш Дроздов-с? Что-нибудь высидел в своем закутке?
– Да, результаты уже готовы, акт он занес… – Гуров кивнул, указав на скоросшиватель. – А что это ты такой радостный?
– Ну как это – что?!! – Станислав раскинул руки, словно хотел обнять весь мир. – За пару часов спихиваем этот воз и сразу же после обеда – на рыбалку! По-моему, вполне реально. Мы честно отбарабанили неделю, причем, почти круглосуточно мотаясь по Москве и пригородам, успешно завершили дело и поэтому имеем полное право, заметь – конституционное! – на последующий отдых.
– Идея, конечно, люкс. – Лев сдержанно кивнул. – Но, сам же знаешь: мы – полагаем, а Петр – располагает. Как острят студенты: не говори гопкинс, пока не перепрыггинс.
– Ты считаешь, выходные он может обломить?!! – Стас взъерошился, как кот, которому по усам поводили куском колбасы и тут же спрятали ее в холодильник. – Да я тогда…
– Да ничего ты тогда… – отмахнулся Гуров. – Я, кстати, тоже. Почему? Ну а если, например, где-то что-то стряслось из ряда вон? Повесят на нас – ахнуть не успеешь. То-то же. Тут молиться надо, чтобы в ближайшие два дня ни одна зараза не сотворила чего-нибудь громкого, заказного или крупномасштабного. А остальное – будь уверен – приложится. Ну вот, а это, похоже, по нашу душу, – указал он на телефон, издавший требовательный звонок.
– Лев Иванович, Станислав при тебе? – с многозначительными интонациями поинтересовался генерал-лейтенант Орлов. – Отлично. Оба ко мне давайте.
– Что, звонил по поводу завершения этого дела? – Голос Стаса звучал с надеждой, но при этом кисло и безрадостно.
– Скорее всего, нет. – Гуров со вздохом развел руками. – Он про него даже не спросил. А раз меня назвал по отчеству, значит, в кабинете есть кто-то посторонний, откуда следует: готовь шею под следующий хомут.
– Да хрен я соглашусь! – сердито буркнул Стас, направляясь к двери.
– Я, пожалуй, тоже побрыкаюсь для приличия… – иронично сообщил Лев. – Ты заметил, за последние годы у нас уже как бы выработался некий ритуал: Петр навязывает нам дела – по большей части самые глухие висяки. Мы, что тоже уже стало традицией, долго и упорно от них отказываемся, упираемся, после чего все равно даем согласие.
– А ты что предлагаешь? – с ехидцей прищурился Крячко. – Соглашаться со всем, что бы он нам ни подсунул, без малейших возражений?
– Ни в коем случае! – Гуров решительно махнул рукой. – Если со всем соглашаться, на нас завтра же начнут возить воду. Брыкаться, но помнить: все равно от хомута никуда не денешься. Судьба…
Войдя в кабинет начальника главка генерал-лейтенанта Петра Орлова, Гуров еще с порога увидел сидящую напротив хозяина кабинета незнакомую пожилую женщину. Гостья Орлова, судя по одежде, приехала откуда-то издалека. Она о чем-то горестно рассказывала Петру, то и дело промокая уголки глаз носовым платочком. Ответив на приветствие оперов, Орлов пояснил своей посетительнице:
– А это и есть наши лучшие оперативные работники – Лев Иванович Гуров и Станислав Васильевич Крячко.
Подумав одновременно об одном и том же, опера коротко переглянулись. Петр уловил это движение и подтверждающе кивнул.
– Да, коллеги, вы поняли совершенно правильно: есть чрезвычайно важное, неотложное дело. Кстати, Лев Иванович, что это у тебя там? Дело, которое вы уже завершили? Отлично! Давай, я заберу. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. Так вот, коллеги, ко мне на прием пришла Валентина Георгиевна Балова, жительница села Трофимовка, которое находится в солнечном Заволжье. У нее большое горе – неизвестные убили ее мужа, механизатора Алексея Степановича Балова, и его звеньевого Дмитрия Хомякова. Случилось это при весьма загадочных обстоятельствах.
Опера снова переглянулись – для главка ли эта пусть и драматичная, но в целом весьма заурядная история? Мало ли случается подобных смертей в провинции, расследование причин которых по плечу обычному райотделу?
– Я прошу меня извинить, что отнимаю время у занятых людей… – робко комкая в руках платок, тихо заговорила женщина. – Но я прошу-то о чем: может, хоть вы усовестите нашу местную милицию? Ну совсем ни на что не обращают внимания. Вот, убили моего Степаныча и Димку… Их в упор застрелили. А милицейские приехали и объявили, что это они сами друг друга. Мол, не поделили чего-то… Так убиты они пулями, вроде из пистолета. А откуда могут быть пистолеты у моего и Димки? Ну, у Димки-то ружье охотничье есть. Но это же совсем другое!