Сыщик остановился в подъезде и на улицу не вышел, не хотелось. Он верил в свою интуицию, похвалил, что оставил машину за углом, поднялся на пролет выше, выглянул в окно, осмотрел грязный двор, проржавевшую водосточную трубу, свой чистый плащ. “Мальчишество, полковник”, – укорял он себя, прыгая на подоконник.
Труба затрещала, но выдержала, через несколько секунд он спрыгнул на асфальт, прошел двором и, выждав, когда мимо подворотни проходила группа подростков, выскользнул в переулок. Сказав “А”, следует говорить “Б”, переулок следовало осмотреть. Был конец рабочего дня, людей в переулке было достаточно. Это хорошо, можно затеряться, и плохо, трудно засечь наблюдение. Но, видно, оперативники уже порядком устали или не верили в нужность своей работы. Хотя начало уже темнеть и людей, как уже говорилось, по переулку шло много, Гуров увидел “наружку” почти сразу же. Двое сидели в машине и перекусывали, чтобы не пронести мимо рта, они оставили дверь приоткрытой и салон был освещен. Третий стоял у двери булочной напротив подъезда, в котором жил Артем Дуров, и тоже жевал. С ними должна быть женщина, подумал сыщик, но искать ее не стал, свернул за угол, сел в машину и уехал.
* * *
Крячко еще находился в кабинете, увидев друга, хотел что-то сказать, но Гуров махнул на него рукой, снял трубку, набрал номер Артема.
– Слушаю, – послышался в трубке недовольный голос.
– Слышь, дружбан, я тут намедни заскакивал к тебе. – Гуров на блатной манер растягивал слова, и Артем его не узнал.
– Кто говорит?
– Ну вот. Тема, как водку за мои бабки трескать, так нормалек, а теперь не узнаешь, – укоризненно произнес Гуров. – Небось все допил?
– Осталось, сержант, – ответил Артем. – Может, заглянешь, прикончим?
– Я бы рад, да моя половина сильно не в духе, пасет меня, как скотину. Понял?
– Чего не понять, и со мной случалось.
– Ну, бывай, не кашляй, она уже прислушивается, с кем это я калякаю. – Гуров положил трубку, подмигнул Крячко. – За Дуровым выставили “наружку”, полагаю, чисто профилактическое мероприятие. Но, значит, господа относятся к нему серьезно, имеют виды.
– Когда ты их засек?
– Уже после встречи, при выходе из его дома.
– Ты их засек, а они сквозь тебя глядели? Гуров снял плащ, повесил на плечики, начал чистить.
– Я через окно во двор по водосточной трубе спустился, – Гуров рассмеялся, – словно пацан.
Крячко шутливого тона не принял, смотрел на друга серьезно, спросил:
– А кто тебе подсказал из подъезда не выходить, а лезть через окно?
– Станислав, ты мне не веришь?
– Верю, понять не могу. – Голос у Крячко стал тусклый.
– Ты чего скуксился? – Гуров был весел, сегодня все складывалось. – Понимаешь, я придумал один ход, позже расскажу, в общем, Артем нам поможет. Вышел от него, радуюсь, и тут мне увиделась полосатая пижама... Подумалось, что в жизни все хорошо не бывает. – Он с каждым словом говорил все неувереннее, запинался. – В общем, я в дверь не пошел, вылез через окно... Потом проверил, они на месте, перекусывают, видно, проголодались.
Гуров совсем смутился, сел за свой стол, подвинул календарь:
– Мне кто звонил?
Крячко сидел насупившись, молчал, затем провел пятерней по лицу, словно паутину сгреб.
– Если бы ты не увидел пижаму и вышел в подъезд, то Артема, как помощника, можно было хоронить, – сказал он, после небольшой паузы добавил: – А может, вообще хоронить и как человека. Почему ты видишь полосатую пижаму, а я только грудастых девиц? Несправедливо... Тебе звонили разные. Михаил с Масловки звонил, не признался, я по голосу узнал.
– Ну-ну, рожай. Мишка зря звонить не станет.
– Велел передать, что тебе стоит встретиться с Акимом. Где его найти, ты знаешь. Это Леонтьев – Лёнчик, он вроде в большие авторитеты вышел? – спросил Крячко.
– Конечно, нам это в цвет, но Михаил сукин сын, неймется ему. И что он о Лёнчике мог узнать, они совсем разной масти.
– Ты опер или пионервожатый?
– Ладно, Станислав, не изображай, я тоже про тебя кое-что знаю. Сказать?
– Не надо! – быстро ответил Крячко. – Едем на Речной?
– Можно. – Гуров взглянул на часы. – Только ты за рулем.
– Бензин за твой счет.
– Перебьешься. – Гуров поднялся.
– Ладно, дорогой расскажешь, как тебе удалось вербануть битого опера.
Когда они отъехали от министерства, Гуров сказал:
– Станислав, я говорю серьезно, перестань употреблять слово – вербануть.
– Хорошо, как ты его уговорил?
– Дело не в слове, а в сути. Хотя и слово плохое, давно скомпрометировано. Подумай, как легко находят друг друга преступники, жулье, вообще люди плохие, как легко они объединяются.
– Взять наш парламент, – вставил Крячко.
– Хотя бы и парламент.
– Жулье объединяет жадность. Каков принцип большинства подобных объединений? Создать мощный кулак, силу, как можно больше хапнуть, отнять. Причем каждый из такого объединения думает: вот отнимем, создадим общак, потом между собой разберемся, кто есть кто.
– Когда я в криминальной среде ищу помощника, то в первую очередь ищу единомышленника. Почти в любом человеке можно отыскать нечто для себя близкое, понятное.
– Далеко не в каждом, – усмехнулся Крячко. – И, главное, ты же склоняешь человека к предательству. Предатель, он и есть предатель, и никакой он тебе не единомышленник.
– Не прикидывайся прямолинейным и дураком, – рассердился Гуров. – Каждый человек – это целый мир, и он сложен. Артем Дуров предатель? Сильный и честный человек, которого оскорбили и выбросили за ненадобностью. Вот Павел Усов действительно предатель. Хотя если в нем как следует покопаться, то можно отыскать нечто стоящее и ухватиться.
– Постригись в монахи, прими сан, исповедуй, – сказал Крячко. – А сейчас готовься к встрече с матерым уголовником.
– Аким уголовник, слов нет, но сам никогда не убивал и других на убийство не посылал, значит, имеет совесть. В нем силы с избытком, но он в себе не помещается, ему требуется пар спустить...
– Ладно, ты его год не видел, как бы он не пар, а курок не спустил. – Крячко свернул с Ленинградского шоссе, подкатил к зданию Речного вокзала.
На стоянке было несколько машин, среди них выделялся сверкающий “БМВ”, в котором сидел водитель.
– Куплен на пожертвования прихожан, – усмехнулся Крячко. – За рулем сидит инок, который сначала стреляет, потом спрашивает, чего тебе надо.
– Не гунди. – Гуров дернул друга за рукав, пошел в здание. – Раньше ресторан был на втором, а на первом – заведение типа рыбацкой таверны. – Он переложил пистолет в карман плаща.