Крячко положил авторучку, отодвинул папку с бумагами, задумался. Гуров терпеливо ждал, неторопливо расхаживая по кабинету.
– Не вор в законе, они консервативны, к новшествам относятся настороженно, даже нетерпимо, так как их авторитет опирается на древние воровские обычаи.
– Однако человек должен иметь вес в определенных кругах, иначе сразу попадет под прессинг рэкета, – сказал Гуров.
– Он из ментов либо из бывшего КГБ, значит, человек, прекрасно знающий принципы агентурной работы. – Крячко выдержал паузу. – Допустим, таким промыслом занялся я, старший опер-важняк. Первое, самое сложное, – подбор людей. Опасаясь проникновения агента, мое окружение должно не превышать трех человек. Желательно, чтобы они не знали друг друга.
– Согласен. Отношения со всеми тремя доверительные, но на каждого иметь компромат, – дополнил Гуров. – Один из троих должен быть вор в законе, осуществлять связь с ворами и зонами.
– А на кой нужна связь с ворами? – возразил Крячко. – Их время прошло.
– Верно, прошло, только воры этого признавать не желают. И зоны держат именно воры. С ними можно не сотрудничать, но и воевать сложно. Что ни говори, а вор в законе в организации нужен.
– Необходим и оперативник угро либо контрразведки, ему нужно подчинить боевиков. Такого человека лично я отыскал бы из своего прошлого. Лучше, если бы он и сейчас работал, но сгодится и уволенный, желательно несудимый. – Крячко задумался, покачал головой. – А может, лучше судимый?
– Вопрос спорный, – ответил Гуров. – Еще нужен молодой, головастый, управляемый бандит, имеющий авторитет среди “отмороженных”.
– У них нет авторитетов.
– Есть, Станислав. Другое дело, что они долго не живут. Состав окружения понятен, мы, может, и ошибаемся, но, думаю, ненамного. Как говорится, возможны варианты. Я полагаю, что главарь русский. Прибалт исключается, украинец или белорус в Москву не полезет, азербайджанец, любой кавказец – это национальные распри. Русский в уголовной среде как бы не имеет национальности.
– Хорошего ты о нас мнения.
– Это не я о нас, а мы о себе, – усмехнулся Гуров. – К тебе за помощью обращается человек, ты ему протянешь руку только потому, что он русский? Нет. А чечен – чечену, абхазец – абхазцу и так далее протянут, да не одну руку, а обе. Нас много, империя была Российской, бывший Союз ходил под Москвой, потому русские объединяются не по национальному признаку, а по интересам. В общем, это сложный вопрос, считаю, что главарь преступного новообразования русский.
– От тридцати пяти до сорока пяти лет. – Крячко сунул в рот жвачку. – “Орбит” без сахара. Тебя не раздражает, что я жую?
– Ты, главное, думай. Я бы допустил и тридцать лет. Сейчас банкирами становятся и в двадцать пять.
– Пусть тридцать, но не старше сорока пяти.
– Не семейный, я имею в виду жену и детей, родители могут быть, но живет отдельно.
– Не факт, но скорее всего. – Гуров перестал расхаживать, присел на угол стола. – Он человек закрытый, хотя изображать способен невесть что, обязательно тщеславный, с комплексом неполноценности.
– У каждого человека, даже у тебя, имеется комплекс неполноценности.
– Имеется, имеется, – голос у Гурова словно треснул, даже оттянуло в хрип. – Я похож на рыбу, которая не любит воду, но жить в иной среде не может.
– Не понял? – Крячко чуть не подавился жвачкой.
– Я русский и живу в России. Не будем об этом. Еще я сыщик и терпеть не могу свою профессию. Так что у меня комплексов выше крыши!
– Ладно, прекрати, не наговаривай на себя. – Крячко растерялся, подвинул телефон, начал набирать номер, положил трубку. – На чем мы остановились?
– На том, что ты меня уговариваешь жениться на Марии, а я не могу забыть Татьяну, которую убили по моей вине.
– Я сказал тебе – прекрати! Нельзя все мерзости жизни взваливать на свои плечи.
– Человек без памяти не человек, а манкурт.
– Давай выпьем и на сегодня закончим.
– Я больше не держу в кабинете спиртное.
– Поехали к тебе, ты принципиальный, а я обыкновенный, живой и слабый. Я выпью, а ты будешь наливать и упиваться своей силой.
Крячко собрал со стола бумаги, убрал в сейф.
* * *
Трагедия произошла минувшей весной. Гуров приятельствовал с молодой обаятельной женщиной, режиссером телевидения Татьяной. Они были близки, подумывали о женитьбе, но событий не форсировали, жили и жили, люди взрослые – понимали, что штамп в паспорте значения не имеет. Гуров вел очередную разработку, разыскивал огромную сумму фальшивых долларов, которую заслали в Россию через Италию. В розыске принимал участие Интерпол. Параллельно с МВД и ФБР фальшивые банкноты искали и российские авторитеты, которые напали на след Гурова, оказавшегося ближе других к цели.
Однажды поздним вечером Татьяна уговорила Гурова разрешить ей сесть за руль “Жигулей”, так как машин в это время на улице было мало, сыщик уступил просьбам. И надо же такому случиться, что именно в этот вечер на Гурова напали. Если бы он сам сидел за рулем, то наверняка в зеркало заднего вида увидел бы быстро догонявшую их “девятку”, а, находясь на правом сиденье, он момент нападения упустил. Из “девятки” полоснули из автомата, видимо, машину Гурова знали, били по водителю...
Пересказывать кровавую бойню, которая произошла сразу после первой автоматной очереди, не имеет смысла. Сыщик расправился с нападавшими, но Татьяна погибла, и Гуров в смерти женщины винил себя. У Татьяны осталась дочь, девочку забрала к себе родная тетка. Гуров, бывший уже на пороге семейного благополучия, вновь остался один. Все попытки Крячко вытащить друга из “берлоги” кончались неудачей. Станислав позвонил телевизионному ведущему Александру Турину, грубо напомнил, что не так давно полковник Гуров спас “звезде” жизнь, и потребовал помощи. Александр оказался парнем приличным, стал приглашать сыщика на светские вечера, премьеры, презентации, в модные клубы, в которые модного телеведущего приглашали непрестанно. Гуров вяло отказывался, порой соглашался. Когда понял, что бестолковая суета светских сборищ отвлекает его, а порой и смешит, начал сопровождать Турина с удовольствием. Особенно сыщик развлекался, когда его начали принимать за телохранителя и шофера и “коллеги” поучали, давали советы, порой делали замечания, мол, при интимном разговоре шефа с дамой нашему брату присутствовать не следует. Или наоборот. Гурову указывали, что он отпустил “хозяина” в туалет одного, чего делать никак нельзя. После чего сыщику рассказывались страшные истории, как однажды... Гуров слушал внимательно, всегда соглашался, а так как на подобных сборищах бывали одни и те же гости, а соответственно и охранники, то полковника-важняка вскоре считали за своего парня, сочувствуя, что в солидном возрасте, а возраст выдавали седые виски, и, видимо, в прошлом начальник, занимается черной работой.
На одном из таких вечеров Гуров и познакомился с Марией. Актриса театра, лет тридцати пяти, она была хороша собой, в кино снималась мало, на телеэкране почти не показывалась, ее знали и узнавали только профессионалы, а широкая публика особенно и не реагировала. Познакомился Гуров с Марией, можно сказать, случайно.