Кузькин смутился, сказал:
– Чего уж, вы люди серьезные, расколюсь. Я в тот день слегка поддатый был, редко, но случается. Обознался я, вы начали ворошить старое, Кобру назвали, я и вспомнил.
– Оставим. – Гуров видел, что разговор старому менту неприятен, а истину установить невозможно. – Иван Митрофанович, а из старых дружков Данина сейчас в городе кто мелькает?
– Отошел я, на земле вожусь, но слышал, что много к нам деловых понаехало, старых и не осталось. А потом, Вадька был натуральный блондин, сейчас другой цвет пошел.
– В Солнцеве бандиты перевелись? – улыбнулся Крячко.
– Хватает, но только молодежь, кому сороковник, тот при коммерции.
Когда Кузькин ушел, Станислав подвел итог беседы:
– И много, и в руки взять нечего. Данин-Кобра вполне мог остаться в живых и очень нам подходит. Бандит, потом сапер-подрывник, за пятнадцать лет он в кого угодно превратиться мог. Опять же покойный Аким незнакомца при Харитонове Коброй назвал. Даже если мы его фотографию найдем, она нам ничего не даст. Столько лет прошло, фактура, цвет, все сменилось. Ему надо где-то жить. Гостиница? Даже если заставить все территориальные отделения...
– Пустое, – перебил Гуров. – Паспорт, который видела Валентина, давно уничтожен. Он может поселиться в гостинице, но мы не знаем, кого искать. Мое мнение, он в гостиницу не пойдет, выдавать себя за иностранца не станет.
– Он говорит с акцентом. Почему мы не спросили Валентину Серову? – удивился Крячко.
– Потому что я хорошо говорю по-русски, – произнес Гуров с акцентом. – Он нам кость бросил, чтобы мы ее искали. Я консультировался, у русских появляется акцент, но не за такой срок. Ты не сказал, куда упрятал женщин.
– Я не прятал, у них приятели в Петербурге, туда и укатили.
Гуров сидел задумавшись, недовольно морщился.
Крячко тоже умолк, настроение было паршивое, какое-то безнадежное. Если бы не угроза взрыва и гибель людей, на политические последствия теракта Станиславу, признаться, было наплевать. Газеты он читать перестал, дебаты по телевизору слушал невнимательно, казалось, все говорят одно и то же. Станислав прекрасно понимал матерей и отцов, тяготевших к коммунистам. Людям свойственно, вспоминая молодость, умиляться и радоваться. Ему и самому казалось, что при Политбюро жилось легче. Преступлений совершалось, по сегодняшним меркам, просто мало, смешно вспоминать, и уголовники были какие-то понятные. Он понимал, что все это самообман и ложь, не дай бог вернуться к старой жизни, однако сегодняшние правители тоже доводили до белого каления. Станислава особенно раздражали самоуверенные, довольные лица, уверенность в своей правоте и то, что его, Станислава Крячко, обзывали электоратом и безапелляционно утверждали, как к чему он относится. Ярость, с которой люди боролись за свою власть, оперативника не поражала. На бессовестных и жестоких он за годы работы насмотрелся. Правда, его клиенты, сражаясь за лишний кусок, рисковали своей свободой, а порой и жизнью. Эти и не рискуют ничем.
– Не думай, Станислав, о них не думай, – сказал Гуров. – Мы стараемся для людей, правда, толку от нас с каждым годом все меньше. А если размышлять о судьбе России, удавишься, в лучшем случае сопьешься. Каждый обязан забить свой гвоздь, а не прикидывать, в какую сторону крыша едет. Если каждый свой гвоздь забьет на совесть, дом стоять будет прочно. Созерцателей и мыслителей без нас хватает.
– Ты кого уговариваешь? Меня или себя? – Гуров угадал его мысли, и Станислав смутился, словно его уличили в непристойном.
– Обоих, господин сыщик. Ты придумал, как нам террориста разыскать? Мы плохо работаем, мечемся, следует выработать линию и не отвлекаться.
– Тебе, извини, в Думу пора. Там обожают ставить задачи. И никто не знает, как их выполнять. Я тебе перечислю варианты, ты мне определишь один и скажешь, как именно.
– Ныряй, здесь не глубоко.
– Цитируешь классика – ссылайся на первоисточник, – сказал Станислав, и Гуров не сдержал улыбки.
– Разыскать подушку, на которой он спит, – начал Крячко.
– Мысль интересная, главное, свежая.
– Разыскать человека и канал, по которому поступит взрывчатка.
– Или уже поступила.
– Нет, Лев Иванович. Мы имеем дело с человеком обстоятельным, неторопливым. Он только сменил место залегания и надежно не обустроился. Ты прав, у него в Москве должен иметься канал связи, полученный в момент передачи денег. Аким-Лёнчик и Валентина – его собственная инициатива. У наших клиентов, а он в прошлом наш клиент, существует пошлая пословица: “Лучше старое говно, чем новая курица”. Но он сам наложил с париком. Парик – свидетельство небольшого ума. Его соблазнила идиотская мысль, витающая в Москве, что во всех бедах виноваты черные. Он хитер и осторожен, хотел обойти заготовленный канал, создать собственные.
– Ты сам призывал к конкретности.
– Пытаться определить объект теракта, брать на месте.
– Например, метро. В Москве всего две станции. Ты дежуришь на одной, я – на другой.
– Метро отпадает в принципе.
– Почему? – Гуров имел ответ на данный вопрос, проверял себя.
– Ему платят деньги за катастрофу, вызвавшую грандиозный скандал. А различные несчастья в метрополитене, к сожалению, дело чуть не повседневное во всем мире. И происходят они не на глазах людей, под землей, журналистов и телевидение туда можно не пустить. Да и причину катастрофы удастся исказить, неисправность коммуникаций, электричество. Я считаю, что метро нашему преступнику не подходит, – подвел итог Крячко.
– Согласен, – коротко ответил Гуров, хотя мог бы дополнить друга. – Ему нужен фейерверк кошмара, чтобы все видели и оповестили весь мир. Стадион. Ярмарка. Народные гулянья, хотя на открытом воздухе что ни взрывай, зона поражения окажется локальной, ограниченной.
– Трудно представить, что способен изобрести больной мозг. У кобры и нет мозга, есть, конечно, только... – Станислав сбился, замолчал, затем сказал: – Крупный магазин, в центре. Ведь что-то он у ЦУМа фотографировал?
– Я об этих фотографиях день и ночь думаю, – согласился Гуров. – Считаю, он снимал продавщицу мороженого, точнее, ее тележку. С такой тележкой куда угодно проехать можно. Разрешено в данном месте торговать, не разрешено, особенно сегодня, когда можно снизить цену и привлечь покупателей.
– Верно, только не мужчине среднего возраста. Женщина, молодой человек, но не мужчина. Все, господин полковник, мы опять растекаемся. Необходимо концентрироваться, а мы расширяемся.
– Не знаю! – Гуров вышел из-за стола, начал вышагивать по кабинету. – Я не знаю! Найти берлогу или, как ты выражаешься, подушку, на которой он спит, идея прекрасная. Выявить его связника – это оригинально, подобные задачи решают полицейские и контрразведчики всего мира. Определить мишень, в которую он целится, и отобрать пистолет на секунду до выстрела, очень красиво. Как это сделать?