Телефон зазвонил около шести утра. Гуров взял трубку.
– Слушаю.
– Котов. Я вынужден к вам приехать, Лев Иванович, и не один. Нам деваться сейчас некуда.
– Приезжайте. Врач не нужен?
– Вроде нет, – не очень уверенно ответил Григорий. – Будем минут через тридцать.
– Валяйте! – Гуров хотел выскользнуть из постели тихонько, но Мария потянулась, закинула руки за голову, снова потянулась.
– Все в норме! Поезда вновь ходят по расписанию. Закрой дверь в спальню плотнее и готовь своим уголовникам завтрак самостоятельно.
Садовод Эдуард Ивлев, детектив Котов и полковник Гуров завтракали на кухне, пили кофе, молчали, лишь изредка Ивлев возмущенно, порой жалобно повторял:
– Ничего не понимаю.
Григорий Котов принял душ, главное, притащил к полковнику этого мужика и в настоящий момент ни за что не отвечал. Он выполнил задание, теперь решать Гурову. Сыщик вел себя индифферентно, как вежливый, не очень довольный ранним визитом хозяин.
– Ну что вы молчите? – возмутился наконец Ивлев. – Вы что, меня похитили? Так с меня особо и взять нечего.
– Эдуард Александрович, где вы пропадали девять дней? – спросил Гуров.
– Вам какое дело и кто вы, собственно, такой? – Ивлев пытался говорить возмущенно.
– Вам человек, – Гуров кивнул на Котова, – жизнь спас, я вас завтраком кормлю, угощаю приличным кофе, а вы возмущаетесь, словно сидите в сыром подвале связанным.
– У меня цветы гибнут! Мне некогда рассиживаться!
– А девять дней цветы без вас жили прекрасно. Вы почему и от кого скрывались? – спросил Гуров.
– От бабы своей скрывался, запойный ведь я, как приму стакан, так к Людке сбегаю, у нее и оттягиваюсь. – Ивлев явно успокоился, в его голосе появились даже саркастические нотки. – И кто же на меня покушается? Суд прошел, мне теперь цена копейка.
– Вы задержанного опознавали по фотографии или в личность? – спросил Гуров.
– Опознавал? – Ивлев смешался. – Какие фотографии, когда он в суде в клетке сидел?
– Это в суде, а во время следствия?
– Так очная ставка была, тот парень вроде и не отказывался. Он молчал, мы с ним в автобусе рядом сидели.
– Вы ведра с цветами у метро «Белорусская» оставили и куда поехали?
– Куда поехал? – Ивлев смешался. – Девчонку одну проведать, там неподалеку живет.
– Как зовут? Адрес?
– Чего пристаете? Сами сказали, сядь в автобус. Я и сел! – вспылил Ивлев.
– Кто сказал? В какой автобус?
– Такой, как вы, и сказал. Что я, не вижу, что вы мент? Да чувствовал я, нельзя связываться. Гражданский долг! Совесть! Теперь душу вынимаете!
– Значит, вас попросили сесть в автобус. Зачем?
– Да знаете вы, на парня на этого взглянуть. Он на заднем сиденье сидел, с ребенком играл. Сказали, ты нам услугу окажешь, мы тебя от рэкетиров убережем. Знаете, сколько приходится ежедневно отстегивать? Пикнешь, все цветы изничтожат.
– Ну хорошо, вошли в автобус, сели на заднее сиденье, взглянули на того парня. А чего же вы на ближайшей остановке выскочили? – спросил Гуров.
– Да цветы-то у меня без пригляда остались! А розы уникальные, сам вырастил, у них даже имени нет. А цвет! А аромат! Там Клава рядом стоит, ей все одно, чем торговать! У нее цвет подвянет, она лепесток-другой оторвет, дунет, и порядок. А я по совести.
– По совести! – передразнил Гуров. – В самый сезон сад бросил, стакан принял и убежал.
– Испугался, – Ивлев сообразил, что сказал лишнее, отвернулся. – К делу отношения не имеет.
– Вы, Эдуард Александрович, рассказывайте, мы решим, что имеет отношение, что не имеет.
– Черт меня попутал связаться. Все платят, и ты плати, не высовывайся. Кофейку еще можно? И стаканчик.
– Кофейку, пожалуйста, а стаканчик нельзя. – Гуров налил Ивлеву кофе. – Так чего вы испугались?
– А вы что, из другой конторы? – Ивлев хитро прищурился. – Очень хочешь знать, так налей. А без стопки у меня памяти никакой.
Гуров в похмельном синдроме разбирался, словно нарколог. Сыщик оценивающе взглянул на цветовода, определил, что он, видно, первый день «завязывает», да еще на психику давят, но решил со стаканчиком не торопиться.
– Я тебе, родной, сейчас так врежу, что у тебя память в момент вернется.
– Не-а, вы культурный и в своем доме, лучше налить…
Котов, не вставая, шлепнул Ивлева по шее, ударил вроде небрежно, даже шутливо, но цветовод грохнулся на пол.
– Я не культурный и не в своем доме! Я, падла, твою дешевую жизнь остерегал, по росе измок. Отвечай, когда тебя начальство спрашивает. Я тоже до смерти выпить хочу, выкладывай, и остаканимся.
Белобрысый Ивлев втянул голову в костлявые плечи, взобрался на стул, смотрел на Котова с опаской.
– Да я не против, скажу, что знаю, не пойму, что вам требуется.
– Только правду, – жестко сказал Гуров. – Чего вы испугались, почему сбежали из дома?
– Участковый зашел, знает, есть у меня, а у него колотун со вчерашнего. Ну, я налил, властям положено. Он, беспредельщик, хотел всю бутылку забрать. Меня черт за язык и дернул. Говорю, халявщики вы, пьете, делом не занимаетесь. Чего вы парня в автобусе «пасли»? Знали, что у «черного» бомба, дождались, пока не рванет и людей не поубивает. Бес попутал!
– А почему вы решили, что сотрудники про бомбу знали? – спросил Гуров.
– Честно, поначалу я и не догадывался. – Ивлев скривился и выпил кофе. – Когда в суде мы, свидетели, сидели в отдельной комнате, один мужик и сказал: вот, мол, что суки делают. Не могут настоящего террориста изловить, так выследили одного, обставили свидетелями, вместо того чтобы парня повязать, дали бомбу взорвать, людей поубивали, лишь бы потом уже известного захомутать да ордена получить. Вот тогда я сообразил, а потом в сердцах участковому и брякнул. Он, сопляк, нехорошо посмотрел, бутылку оставил, ушел. А я тут вспомнил, как в суде мужик тот, по всему судимый, нас предупредил, мол, вы, козлы безрогие, помалкивайте, иначе из вас быстро шашлыки изготовят. Я подхватился и деру, а сегодня решил заскочить, время прошло, да и бабки кончились.
Котов взглянул на Гурова вопросительно, мол, чего же вы, господин полковник, главный вопрос не задаете, но сыщик лишь отмахнулся.
– Коновалов Василий Гаврилович, ему одному сорок с небольшим, и судимый лишь он, больше некому, – сказал Гуров, тяжело поднялся, словно постарел разом, вынул из холодильника бутылку водки, налил Ивлеву половину стакана, взял Котова под руку, вывел в гостиную, закрыл за собой дверь.
– Хоть стреляйся, кто же рядом служит?
– Это не наши, – быстро сказал Котов.