– Да я в подобном тоне не желаю с вами разговаривать! Я просто уйду! – Касьянов вскочил.
– Уйдешь, конечно, куда ты денешься? Но, прежде чем ты выйдешь за дверь, учти, даже в самом демократическом обществе бизнесом занимаются лишь люди живые. А мертвых хоронят. Конечно, в том случае, если тело находят.
– Что вы имеете в виду? – спросил растерянно Касьянов.
Крячко не ответил, взял Гурова под руку, прошел с ним к двери.
– Не трать ты себя впустую, тебе предстоит сложный разговор, – и открыл дверь. – Сержант, дружище, возьмите этого молодого человека, – Станислав указал на Касьянова, – и поговорите с ним о футболе. Узнайте у него, почему мы так бездарно играли на первенстве мира.
Семен Сидорович Терехов без крайней необходимости на работе не задерживался – он вышел из банка в две минуты седьмого. Он был среднего роста, непримечательной внешности и крепкого сложения, но одет элегантно, на безымянном пальце правой руки поблескивал массивный перстень. Терехов явно хотел походить на руководителя среднего звена. Он пожал руку охраннику, взглянул на золотые часы, хотя, конечно, прекрасно знал, сколько сейчас времени.
Гуров поставил свой «Пежо» рядом с «Ауди» Терехова и наблюдал за ним, прикидывая, с чего начать разговор и как его вести. И тут сыщик понял, что Терехов не пьян, но, что называется, под хмельком. Залихватская улыбка, излишне размашистые движения, охранник банка тоже вышел на лестницу, улыбаясь, наблюдая за Тереховым, видимо, его состояние не являлось для охранника неожиданностью.
Сыщик собирался подсесть в машину Терехова, но охранник-свидетель был совершенно ни к чему. Гуров сел за руль и двинулся следом за серебристой «Ауди». Перед выездом на центральную магистраль Гуров поравнялся с машиной Терехова, коротко просигналил и, достав из-под сиденья милицейский жезл, постучал в стекло. По движению губ Терехова стало ясно, что он матюгнулся, но, так как «Пежо» прижимал его к тротуару, будущий банкир послушно остановился, из машины не вышел, достал бумажник.
Гуров поставил машину перед «Ауди», открыл правую дверь, махнул жезлом, предлагая Терехову пересесть в «Пежо». Терехов приосанился, с чувством собственного достоинства подошел, спросил:
– В чем дело, командир?
– Садитесь и не дышите на меня, закусить нечем.
– Командир, с каждым случается, если бы все были трезвенниками, вы бы катались на трамвае. – Терехов сел рядом, открыл бумажник, протянул права, техпаспорт и пятьдесят долларов. – Вы из какой ГАИ? У вас начальник случайно не Леонид Семенович?
– Семен Сидорович, у меня случайно совершенно другой начальник. – Гуров показал свое удостоверение, развернул, дал возможность прочитать все, что в нем написано.
– Понятно, понятно, – Терехов убрал бумажник. – Значит, вы не автоинспектор, и, как мужчина мужчину, вы способны меня понять.
– Это вряд ли, – Гуров продолжал изучающе рассматривать соседа, который с каждой минутой вызывал все большую антипатию.
Гуров мог сказать хлыщу очень многое, но вместо холодного расчета накатывала злость, появилось желание вышвырнуть Терехова из машины, пусть его убивают. Сыщик прекрасно представлял, как начнет крутиться, изворачиваться этот тип, на совести которого смерть невинного человека.
– Хоть тысячу рублей заплатили? – спросил Гуров. – Или вы теперь получаете в долларах?
– Вы о чем, господин полковник? Полагаю, обознались?
– Дочке двенадцать, она в какой класс пойдет? А жена не работает? И как полагаете, они без вас жить будут? – Гуров говорил совершенно не то, что собирался, разговор сломался изначально.
Он нарушил святую заповедь – не говорить чужому агенту, что знает о его вербовке. Но Гурову не нужен был этот говенный человечек, необходим именно завербовавший его офицер, непосредственный участник преступления. Теперь уже поздно, следует ломать эту мразь, ломиться сквозь чащу, не давать продыху.
– В народе говорят, лучше иметь среднюю сообразительность, чем высшее образование. Ты, Семен Сидорович, и таблицы умножения не знаешь. Ты полагаешь, слиповали парню смертный приговор, а тебя в живых оставят? Ты практически покойник. Не трогают, ждут, когда приговор приведут в исполнение. Ты переживешь Тимура Яндиева максимум на сутки.
– Что вы говорите? Что вы говорите? – бормотал Терехов, не способный столь быстро переварить подобный объем информации.
– Меня не интересует, на чем тебя завербовали, какую информацию ты выдаешь. Мне необходим номер телефона и фамилия, имя, отчество сотрудника, которого ты вызываешь для экстренной связи.
– Какого сотрудника, что-о вы говорите, го-осподин полковник? – У Терехова от страха стал заплетаться язык.
– Тебя убьют. Хочешь оставить семью без средств к существованию? У тебя времени, пока я не выкурю сигарету. – Гуров опустил стекло и закурил.
– Меня так и так убьют, – давясь словами, проговорил Терехов.
– Будешь слушаться, останешься жив, в суде заявишь, что действовал по принуждению. – Гуров смял окурок, закрыл пепельницу. – Теперь начинай исповедь, все подробно. – Он включил магнитофон.
Терехов говорил, путаясь и запинаясь. Гуров помогал короткими вопросами. Выходило, что агент не знал о мине, и сыщик этому верил. Однако не вызывало сомнения, что сотрудники о взрывчатке знали, а задержавшие Тимура омоновцы полагали, что чеченец вооружен, но о предстоящем взрыве ничего не знали. Но что автоматчики были выставлены на автобусной остановке не случайно, тоже стало ясно как день.
– Все, – выдохнул Терехов.
– Сколько вам заплатили?
– Пять тысяч долларов.
– Теперь действительно все. – Гуров опустил руку в карман, выключил магнитофон. – Теперь так, сегодня вечером вы из Москвы уедете, машину оставите. Что вы будете врать жене и на работе – мне безразлично. Когда где-то обоснуетесь, позвоните по телефону, – он медленно продиктовал номер, – сообщите свои координаты. Если вздумаете скрыться с концами, я добьюсь, чтобы против вас возбудили дело за соучастие, объявили в розыск. При вашей опытности вы пробегаете недолго. За семью не беспокойтесь, женщин никто не тронет, они никому не опасны.
Вечером Мария с гордостью сообщила:
– Я нашла две великолепные дачи, где с радостью наймут надежного непьющего сторожа.
– Не сомневался, что ты умница. – Гуров хотел поцеловать Марию в щеку, но думал о другом и лишь неловко ткнулся носом.
– С таким лицом можно ботинки зашнуровывать, а не любимую женщину целовать! – возмущенно оттолкнула Гурова Мария.
– Ну, извини – виноват.
– Спать ляжешь на диване!
– Обязательно, – Гуров вздохнул.
Вроде он все сделал правильно, а чего добился? Где будут выступать эти свидетели? Кто станет их слушать? Необходимо вновь писать кассационную жалобу в Верховный суд России. О том, что свидетели исчезли, Вердин уже знает, тут Гуров ошибался, подполковнику все стало известно на следующий день. О жалобе в связи с вновь открывшимися обстоятельствами в кассационную палату узнают быстро. И первое, что прикажет Вердин, – организовать адвокату несчастный случай. В подвал адвоката не запрешь, ему необходимо по инстанциям ходить. Приставить охрану – значит открыться полностью, газеты и телевидение заорут в полный голос… Русские парни гибнут за Родину, а штабная крыса мент Гуров организует защиту террориста, убившего детей… Подключат Союз солдатских матерей. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!