– Ну что? Что? – Мария схватила Гурова за плечи, трясла что было сил. – Не рви на себе тельняшку! Тебе не закрыть все амбразуры! У тебя одна жизнь! Одна!
– Счастливый парень был Змей Горыныч! – Гуров подхватил Марию на руки, пошел в спальню. – Я сейчас тебе покажу, стерва, кто где будет спать! И за мордобой ответишь!
На следующий день, в пятницу вечером, подполковник Вердин рвал и метал, все свидетели, за исключением агента, холуя Терехова, пропали, испарились. Вердин не мог понять, почему Гуров до сих пор не вышел на Терехова, самого скандального для службы человека. Если Гуров добьется успеха, то не хватает лишь последней капли, чтобы прилюдно выяснилось – выявленного террориста сдал агент-осведомитель. «Да, господин полковник, тут у вас накладочка произошла, – рассуждал Вердин. – Посчитали вы, мол, и четырех свидетелей расколоть сложно, черт с ним, с пятым. А он и есть главный, потому как четверо ничего конкретного и не знают».
После разговора с полковником Терехов испугался до тошноты, вернулся домой трезвый, весь в поту, супруга решила, что муж заболел. Он лег на тахту, повернулся лицом к стенке, затих, решал, куда теперь податься, главное, что сказать жене. С работой обстояло проще, отпуск можно было оформить быстро.
Он лежал на любимой тахте и походил на Антея, которому возвращались силы от прикосновения с Землей. Полковник, возможно, и прав, лучше на время смотаться от греха. Но страх нагонять не дело, не при Берии живем, плюнули, человека утопили.
Он повернулся на спину, руки за голову, потянулся.
– Ужинать будешь? – спросила жена, глядя на него с подозрением. – Пришел рано и трезвый, просто чудеса.
– Катишь ты на меня, мать. – Он сел, слегка встряхнулся. – А я все в дом да в дом, не как некоторые. Мне завтра отъехать на несколько дней требуется, выгодное дельце подвернулось. Может, и новую шубу справим.
– Деревня, – жена смотрела мягче, но недоверие во взгляде все еще присутствовало. – Справляют праздники, а шубу покупают.
– Ты у меня образованная, тебе виднее, – миролюбиво согласился Семен Сидорович, чем вновь насторожил супругу.
– А едешь далеко, в командировку?
– В банке я отпуск возьму, им лишнее знать не следует, – он старался говорить беззаботно, но жена тут же уловила фальшь.
– Значит, не в командировку, и на службе ты берешь отпуск, еще какую лапшу ты мне на уши собираешься повесить? Я вот завтра твоему Никифоровичу позвоню, узнаю, что это за поездочки за свой счет? И с кем? Уж не на пару ли вы собрались? Так я и его половине позвоню, скажу…
– Заткнись, милая! – От страха у него свело горло и получился рык, переходящий в визг. – Шефу я скажу, что к твоей матери в Свердловск… тьфу, в Екатеринбург лечу. А отпускные я тебе все до копеечки отдам, чтобы в бабьей голове шальные мысли не шастали.
На следующий день он оформил отпуск, начальство не возражало, однако и быстро не получилось. Пришлось ждать, то одной подписи не хватало, то другой.
А к вечеру сотрудники потребовали свою законную бутылку. Ну, отпускную выпивку в России никто не мерил, потому вышел Терехов на улицу лишь в девятом часу. Тут повезло, он только руку поднял, какой-то «левак» тормозить начал, затем неожиданно поддал газу, вылетел на тротуар и размазал Терехова по стене дома.
Вердин воспринял доклад об успешном выполнении задания с удовлетворением, однако задумался. Почему мент четверых свидетелей спрятал, а самого для себя важного оставил без прикрытия? Наверняка сыщик с Тереховым толковал, конечно, расколол, мог исповедь паскуды записать на пленку. Очень возможно. Терехов – покойник, идентифицировать голос невозможно, но любое сомнение толкуется в пользу обвиняемого. Если адвокат, старый пень, добьется рассмотрения дела в кассационной палате Верховного суда, то, сколько дегтем мента ни мажь, смертный приговор чеченцу отменят и все полетит к черту.
Виктор Олегович Вердин, несмотря на свою молодость, был человеком спокойным, последовательным и упрямым. У него имелся против Гурова очень сильный ход, но один патрон – последний патрон, и стрелять следует лишь в безвыходном положении. Пока займемся свидетелями, решил Вердин. Человека спрятать трудно, подготовить место лежки у Гурова не было времени, он находился в цейтноте, следовательно, использован нетрадиционный ход. Если трюк придумал человек, значит, другой человек способен трюк разгадать.
С Коноваловым ситуация понятна, судя по всему, патовая. Оперативники Вердина давно искали людей из преступного мира, годных для вербовки. Примерно пять месяцев назад натолкнулись на внешне вполне добропорядочного гражданина Василия Гавриловича Коновалова. Человек только разменял пятый десяток, живет пристойно, женат, двое детей, служил в Афгане. Но когда гэбэшники примерного семьянина копнули поглубже, быстро выяснили, что примерный семьянин в Афгане не служил, а сидел в зоне, дети не его, а женщина, у которой Коновалов живет, с которой не расписан, московской прописки не имеет.
Вердин начал готовить человека на вербовку, тут закрутилась история с чеченским «террористом», решили, что Коновалов вполне подходит, подсунули в качестве свидетеля. Однако вчерашние ловцы интеллигентных пособников всех разведок мира и других инакомыслящих плохо разбирались в психологии уголовника, начали работать с ним с позиции силы, озлобили, после чего он и брякнул сгоряча: все дело липовое и сплошная туфта.
Василий Коновалов ушел с «концами», но Вердин не сомневался – уголовник скрылся, не станет работать ни на кого, и на ментовку в первую очередь. А искать его следует в какой-нибудь преступной группировке, а скорее всего на Кавказе, среди наемников. В общем, он отрезанный ломоть, о нем следует забыть.
С Тереховым благополучно покончили, остаются трое. Приближается осень, людям нужна крыша, они городские, избалованные, в деревне делать им нечего, да и желателен телефон. Охранник на даче нуворишей? Похоже. Какие связи у Гурова среди подобной публики? Да и «новые русские» себе охранников сами найдут. Скорее какое-нибудь обжитое семейное гнездо, типа Переделкина. Мало денег, много традиций. Человек, рекомендованный полковником милиции, просто мечта. Какая связь у мента с подобными людьми?
Если бы Вердин был эмоциональнее, хлопнул бы себя по лбу. Актриса, на которой сыщик никак не женится! Театр! Кино! Но главное, конечно, актриса. Ох, напрасно ты, мент, ввязался в драку, имея в руках такую хрупкую штучку. Можно ведь и разбить ненароком.
МУР уперся, своих секретов не выдавал, так было установлено издавна. Министерство может требовать папки с разработками, проводить свои бесконечные проверки, но агентура – дело святое. Если оперативник уперся, у него и министр ничего не узнает. Конечно, Станислав Крячко вроде бы свой, но розыскники, которые его хорошо знали, из МУРа почти исчезли. Одни устали, ушли на пенсию, иных соблазнили деньгами коммерсанты, а несколько человек просто померли.
Как опер-важняк, полковник главка, Станислав в данном деле шансов на успех не имел. Нужен был человек, не просто слышавший о Крячко, не раскланивающийся с ним в коридоре, а приятель, перед которым можно открыться. Сложность заключалась еще в том, что агент, разрабатывавший в свое время Тимура Яндиева и шепнувший чеченскому парню имена его родственников, безусловно, состоит на связи не у рядового розыскника, а у одного из начальников. И человек этот коррумпирован, а если забыть иностранные слова, так просто куплен с потрохами или запуган гэбэшниками до смерти.