Как бы медленно ни работало следствие, а оно не может работать быстро, следователи не стахановцы и тачать дела на нескольких станках одновременно не способны, но дела продвигаются. И суд не способен работать быстрее разумного, иначе превратится в поточную линию, и не дай бог кому на ту линию попасть.
И возят милиционеры подозреваемых к следователям, процесс этот остановить нельзя никаким приказом.
А Иван сел рядом с конвойным в «канарейку», сунул в рот жвачку. Он был в сапогах, телогрейке, сутул, в облезлом кроличьем треухе, небрит и не походил на фоторобот, составленный по описанию работников гостиниц никаким краем. В гостиницах проживал бизнесмен, а в «канарейке» везли истинного бомжа. Он был без наручников, так как ни по статье, ни по внешнему виду никакой опасности не представлял. Для двух сержантов и конвойного обычная работа – отвезти шмыря в райуправление да привезти затем обратно.
Иван прошмурыгал по облезлому линолеуму коридора, вышел в другую дверь во двор и сел в поджидавшую его «Волгу».
Вскоре он входил в конспиративную квартиру, где его поджидал Вердин. Иван брезгливо сбросил телогрейку, сел на диван, стянул сапоги и сказал:
– Пока я душ не приму, никакого разговора не будет.
– Хорошо, иди мойся, я чай приготовлю, – ответил Вердин, отправляясь на кухню. Была бы его воля, так не дрогнувшей рукой пристрелил бы этого мерзавца.
Но вопрос решал не Вердин. В кабинет, где решался данный вопрос, Вердин и входа не имел. Готовился к проведению ряд акций, направленных на взрыв установившегося в Чечне мира. На кону стояли миллионы долларов. Чечня походила на муравейник, где, казалось, бестолково суетилась масса муравьев. Бестолковость всех передвижений являлась мнимой, на самом деле каждый муравей знал свой маневр.
Вердин знал свой, старательно его выполнял, потому и терпел Ивана и ему подобных.
Когда Иван помылся и сменил белье, бриться было нельзя, хозяин налил чай, подвинул тарелку с бутербродами.
– Ну хорошо, мы идем тебе навстречу, – сказал Вердин. – Не желаешь сниматься на видео, черт с тобой. Расскажешь всю историю подробно одному человеку. Но, извини, цена будет другая.
Ни о какой цене Иван давно не думал, он считал себя смертником, тянул время, искал выход. И, слушая гэбэшника, не верил ни одному слову. Ясно, ему предлагается не выход, а более изощренная ловушка. Однако следовало играть, если он даст понять, что давно никому не верит, его убьют мгновенно.
– Рассказать без кинокамеры? Да с большим удовольствием. – Он умышленно запнулся, спросил: – А как с деньгами?
– Обсудим.
– Не пойдет. Сначала обсудим, затем полностью расплатимся, а опосля сказки Шахразады. Одного не пойму, на хрен я вам вообще нужен? Историю вы знаете не хуже моего, расскажите кому следует, а со мной рассчитаетесь по-хорошему, и забудем.
– Верно мыслишь, одно плохо, я не хозяин. Твой вариант просто напрашивается, и я его предложил. Но человек, готовый тебя заменить, категорически отказался, заявив, что ему необходим только первоисточник. Мол, я, – Вердин ткнул себя в грудь, – не на всех этапах присутствовал лично, могу какой-нибудь мелочи не знать, а сыплются именно на мелочах. Ты сам расскажешь, у человека будут к тебе вопросы.
– Он что, собирается встать перед судом? – удивился Иван и поверил в невозможное.
– Встретишься, спросишь, – сухо ответил Вердин. – Учти, если тебя найдет Гуров, отвечать на вопросы суда будешь ты лично.
Гурову было необходимо встретиться с начальником отдела ФСБ полковником Кулагиным. Они, давние приятели, встречались в обход официальных отношений неоднократно. Как правило, встречи проходили в кафе за чашкой кофе, случалось, что оперативники видели, что их наблюдают, возможно и слушают. Два старших офицера различных спецслужб обсуждали общие дела, трудились на общее благо, а встречались тайно, словно заговорщики, так как подобные контакты без санкции руководства не поощрялись. Да и что греха таить, оба прекрасно знали: и в милиции, и в контрразведке встречалось достаточно двурушников. Взять того же Вердина, ведь не случайно он руководил подразделением, напрямую подчиняющимся верхам.
Такое положение раздражало, даже унижало офицеров, и в этот раз Гуров решил встретиться с приятелем открыто, демонстрируя контролирующим подразделениям личный, а не служебный характер встречи.
Гуров позвонил приятелю по городскому телефону, сообщил, что в отпуске, спросил, когда можно зайти по личному вопросу, не попасть в запарку или на совещание.
В назначенный час сыщик вошел в кабинет контрразведчика и радостно сказал:
– Здравствуй, Павел, обожаю мешать людям работать. – Он, улыбаясь, указал на стены и потолок, состроив вопросительную гримасу.
– А черт его знает, – в тон приятелю ответил хозяин, выходя из-за стола, пожимая Гурову руку и подвигая кресло. – Осень, какая погода на дворе – одному богу известно. – Он положил перед гостем стопку бумаги и карандаш, вернулся на свое место. – Отпуск, а ты сидишь в Москве.
– Как обычно, хвосты не успел подобрать, кое-что доделаю и сваливаю на юга. Слышал, ты в этом году в Турции отдыхал. Об Анталии до меня доходили очень противоречивые слухи, одни хвалят, другие ругают. Я собираюсь со своей принцессой, она девушка с запросами. – Гуров говорил и быстро писал, затем передал листок Кулагину.
– С одной стороны, на твой вопрос ответить очень просто, – говорил, смеясь, Кулагин, прочитав: «Мы с тобой недоумки, коли не способны разгадать Вердина». – Зависит, господин полковник, какими деньгами вы располагаете.
Кулагин на оборотной стороне записки Гурова черкнул несколько слов, протянул обратно. «Зачем ему нужна видеокамера?» – прочитал Гуров и ответил:
– Наши оклады известны, но на хороший тур наскребу. Хотел приобрести видеокамеру, хорошая оказалась не по зубам, а плохие вещи покупать не люблю. Может, доживем и, отправляясь в отпуск, будем получать в конторе. Мол, развлекайся, опер, снимай, закончишь – отдашь.
– Понял, – Кулагин кивнул. – Но, думаю, ты на пенсии окажешься значительно раньше.
– Ты оптимист, Павел, – Гуров поднялся, – за что и люблю. Еще недельку, дней десять буду в Москве. Звони. – Он отсалютовал и вышел.
Уже вечером Павел Кулагин позвонил и сказал:
– Он получил для служебного пользования.
– На кой черт? – не сдержался Гуров. – У друзей подобных вещичек несчитанное количество.
– Ты хочешь, чтобы я спросил? – язвительно спросил Павел.
– Спасибо, и тебе не болеть. – Гуров положил трубку, взглянул на сидевшего на диване Станислава со злостью. – Он получил. Зачем?
– Ответить? – флегматично спросил Станислав. – Всегда рад помочь. Отвечаю чистосердечно – не знаю.
Вновь зазвонил телефон. Гуров, нарушая традицию, снял трубку, недовольно сказал:
– Слушаю.