– Солидные, – генерал вышел из-за стола, начал расхаживать по кабинету, взглянул на книжную полку с томами основоположников, за которыми прятались бутылки, решил воздержаться. – Не понимаю, ты, опытный сыскарь, имеешь людей, власть и ничего не можешь, а они… – генерал хлопнул по телефону, – могут!
– У них деньги, – вздохнул Стаднюк. – Они за информацию могут заплатить столько, сколько мы с вами, товарищ генерал, получаем за год. Город небольшой, прослушивается полностью, людям нужны деньги. Да что объяснять, я своей шкурой дорожу не меньше вашего, сказано, успокойтесь. Я ихних ребят у гостиницы видел, значит, они распорядились. Значит, через час-другой, максимум к вечеру вам сообщат, что вопрос улажен, а мне передадут документы и оружие.
– Так кто городом правит? Когда у власти стояли мы, партия решала все.
– Верно, КПСС была организация серьезная, – согласился Стаднюк, подошел к полке, развернул и спросил: – Не возражаете? Вам чего, Илья Николаевич? – не глядя на опешившего генерала и не ожидая ответа, оперативник плеснул в два бокала коньяку и продолжил: – Но и при большевиках правили деньги, и сегодня они командуют.
– А при Сталине? – выдохнул генерал.
– Я не историк, – Стаднюк выпил. – Полагаю, что на верхнем этаже, в Кремле, правили Сталин и Берия, а в России все те же деньги. Илья Николаевич, выпейте и лягте, вздремните. Мы живем сегодня, а что было во времена татаро-монгольского ига, пусть книжники ведают.
* * *
Утром этого дня, как известно, генерал Орлов был приглашен начальством, беседа была прервана мальчишеской, даже хулиганской выходкой подчиненного. Он прибежал в свой кабинет, сказал, что «его нет», «он болен», «уехал», что, возможно, «его уже хоронят». Секретарша, работавшая с Орловым третий год, никогда шефа в таком состоянии не видела, но как девушка рассудительная, включила чайник, даже положила перед собой нож для разрезания бумаг, доказывая, что будет защищать любимого шефа с оружием в руках.
Орлов сидел, навалившись на стол, и бормотал:
– Сопляк! Пижон! Кулема!
Начали звонить телефоны, за дверью Верочка приняла огонь на себя.
Теперь уж точно выгонят на пенсию, а у него, кретина, даже дачи нет! Идиот! Чистоплюй! Орлов смял лежавший на столе лист, швырнул в корзину, почесал в затылке, пытаясь вспомнить, какой документ он вышвырнул, и, старчески кряхтя, нагнулся, выудил бумажный комок, распрямил, рукой Верочки было написано:
«Связь в городе через Алексея Ивановича Колесникова» и номер телефона.
Хорош гусь, подумал Орлов, мыслишь о пенсии, а Леву сейчас убивают. Когда начальник сказал о звонке из областного УВД, сыщик понял все то, что никак не мог понять партаппаратчик. Значит, Лева насадил тамошнего генерала на такой крюк, что, кроме убийства, не оставил мерзавцу иного выхода. Звонок совсем в неурочное время, сказки, что Гуров пропал, что за ним охотятся местные уголовники – наживка для сопляков. Задание сыщика не касалось местных, уголовники не охотятся за полковниками из Москвы, могут убить спонтанно, но авторитеты такой команды дать не могут. Даже если рухнула крыша, произошло непредсказуемое, и такая охота началась, то сыщик, человек не местный, сразу бы нырнул под крыло УВД, а никак не скрылся. Чушь. Местный генерал не только преступник, но и полный идиот, предложенная им легенда воняет, за тысячу верст дышать невозможно.
Мягко заурчал аппарат прямой связи, Орлов лишь крутанул головой и сказал:
– Мне уже без разницы, господин министр, – и трубку не снял.
Фрол Бабурин, последний поганец, не постыдился явиться к министру с обосранными подштанниками. Ничего, его выгонят, но Бабурина теперь тоже терпеть не станут. Министры копаться в чужом дерьме не любят, им своего хватает. Рассуждения Орлова были прерваны появлением Верочки, которая поставила перед ним чашку кофе и безразлично спросила:
– А если позвонят от министра?
– Верочка, радость моя, – Орлов обретал спокойствие, – покойники не беседуют даже с президентами.
– Я в этой организации ни с кем, кроме вас, работать не буду, – Верочка хлюпнула носом. – Значит, мне работу искать?
– Отстань, хитрованка! – Орлов уже начинал просчитывать ситуацию. – Я двужильный, меня реанимируют.
* * *
В это же время в своем номере выясняли отношения супруги Соснины. Муж крутил в руках зажигалку, которую недавно передал жене, она же «продала» зажигалку Гурову.
– Как тебя понять, дорогая? – Сергей старался говорить спокойно, не повышая голоса, но это стоило таких усилий, что он слегка заикался: – Сначала скажи, каким образом к тебе попала данная вещь, хотя сосед уже вторые сутки отсутствует?
– Элементарно, – Ольга пыталась держаться уверенно и надменно, но за истекшие сутки явно сдала, даже не сделала утренний макияж; под глазами проступили круги, а к вискам пролегли морщинки. – Слышу, соседнюю дверь открывают, я выглянула, вижу, уборщица и какой-то тип, явно милицейский или уголовный. Он через минуту ушел, а уборщица осталась. Я и зашла в номер, спросила, куда сосед пропал. Тетка бурчит недовольно, тряпкой шваркает, а я смотрю, на тумбочке у кровати моя зажигалка лежит. Будут еще вопросы?
– Будут, – Сергей снял с зажигалки верхнюю крышку, раздался щелчок, затем звук крутящегося телефонного диска, пауза и голос Гурова:
– Борис Андреевич, извини, забыл спросить, каким бизнесом занимается мой сосед? – небольшая пауза. – Спасибо. А красавица-жена участвует? Точно? Брось, я же сыщик. Я чувствую, мадам не на отдыхе, а занята каким-то делом. Я сыщик, а не Вольф Мессинг, мысли читать не умею, девушка очень озабочена, нервничает… А почему красивую женщину должна волновать моя профессия? Ладно, при встрече договорим, но у меня впечатление, что Ольга Дмитриевна собралась в тюрьму. Пока!
Сергей собрал зажигалку, на жену не смотрел.
– Ну и что ты хочешь сказать? – Ольга пыталась возмутиться, но получилось у нее жалобно, даже просительно.
– Я хочу не говорить, а слушать, – ответил Сергей.
– А мне нечего тебе сказать! Он мент, и мозги у него настроены на одну волну! А мне, дуре, почудилось.
– Ольга! – перебил Сергей, подошел, обнял жену за плечи. – Оленька, женщина хочет нравиться, кружить головы мужикам, я понимаю, – он говорил мягко, искренне. – Ты еще в полном порядке, когда в форме, так просто неотразима. Так ведь головы кружатся у мужиков беспечных, а у нас проблемы. У меня – свои, у полковника – свои. Я верю, ты ни во что серьезное не вмажешься, однако… Может, я тебя и не люблю по-прежнему, однако привык…
– Не боись, – Ольга отстранилась, глянула зло. – Никуда твоя привычка от тебя не денется. А полковнику сейчас не до нас, совсем не до нас.
В это время за окнами и зазвучал оркестр, к гостинице приближались артисты цирка.
Гуров сидел в машине, которая стояла на обочине, шоссе. Машина, которую преследовал сыщик, остановилась и, судя по показанию прибора слежения, находилась на расстоянии восьмисот пятидесяти метров. Сумрак давно опустился и густел, на таком расстоянии ничего рассмотреть было нельзя. Сыщик тщательно изучил карту, на данном километре шоссе никаких строений не было. Конечно, могла подойти машина с другой стороны, и встреча проходила прямо на шоссе, но сыщик чувствовал, что убийца остановился и проверяется. А в том, что он сел на хвост убийце, уже не было сомнений, ведь любым случайностям и совпадениям тоже есть предел.