Каюров замолчал, листал бумаги, поднял глаза на Гурова, еще больше покраснел и, слегка заикаясь, сказал:
– Лев Иванович, тут моя вина, не занимался делом, увяз в угонах…
– И делом приятеля не хотел заниматься, – сказал Станислав, который что-то писал, казалось, разговор и не слушал.
– Есть грех, господин полковник, – признался Каюров. – Дело замяли, Лешку, так звали участкового, уволили… А через неделю его в проходном дворе нашли. Пуля от «ТТ» под лопаткой, стреляли в упор. Лешка хороший мент был, аккуратный, незнакомца к себе никогда бы не подпустил. Да и делать ему в том дворе после увольнения было совершенно нечего. Тут я хватился…
– Да поздно, – перебил Станислав. – Глухой висяк.
– У нас висяков хватает. Лешку жалко, зря опозорили парня. А он, черт скрытный, видно, что-то серьезное знал. Хотел докопаться, его и убрали.
– А тебя повысили в должности, – снова вставил Стас.
– А вы откуда…
– От верблюда, – перебил Крячко, отложил ручку. – Думаешь, ты такой единственный? Когда начальству требуется сотрудника утихомирить, его увольняют, а чаще повышают. Новое хозяйство, дел невпроворот, убийство бывшего сотрудника по-тихому на тормозах спустили. Через год разве установишь, где он был, откуда и куда шел? Просрал ты своего приятеля, Виктор. И будет его труп на тебе всю жизнь, – безжалостно закончил Станислав. – Что рассказал, молоток, по-мужски поступил. Теперь не тяни, переходи к Игорю Касаткину.
– Господин полковник, вы материалы смотрели? – Голос у Каюрова сел, он взглянул на Гурова, словно ища поддержки.
Гуров встал со стула, прошелся по кабинету, занял свое место в кресле.
– Мне только и делов, что читать бумажки в районах, – несколько обиженно ответил Станислав. – Если Лев Иванович молчит, так думаешь, он твою простенькую историю не просчитывает?
– Да, господа! – Каюров взялся за голову, уставился в свои бумаги. – Тогда в агентурках всплыл неожиданно Коса. Ничего конкретного, но его кличка начала упоминаться то в одном донесении, то в другом. Вскоре он стал хозяином пяти торговых палаток и якобы мясных рядов на рынке. Мы точно знали, рынок прикрывает группировка из Солнцева. А это, сами понимаете, уже большие деньги и не простые люди. Но я решил проверить и начал с палаток. Сопливая девка, регистрирующая подобные сделки, сначала не хотела мне показывать свою бухгалтерию, а когда я надавил, она скосоротилась и нагло спросила: «Что, майор, погоны жмут?» Каково?
– Нормально, она свою силу знает, – ответил Станислав.
– Хозяевами палаток оказались азербайджанцы, никакой Касаткин в документах даже не упоминался. Старенькие «Жигули» он сменил на сверкающий джип. Я начал азербайджанцев трясти, проверять прописки, интересоваться в паспортных столах. И тут на меня нагрянула комплексная проверка с Петровки. У меня руки опустились, знаете сами, в любом хозяйстве можно найти огрехи. Ничего серьезного у меня не было, ну, пара незарегистрированных заявлений. С десяток агентурок, принятых операми по глупости. Как следует они не проверены, а моя виза на них имеется. А чего их проверять, за версту видно, человек сбрехнул, чтобы отвязались, опер с похмелья зарегистрировал. Трясли меня чуть не полгода, я днем и ночью объяснения писал. Тут начальника на пенсию отправили, новый пришел, решительный. А полковник, который ушел, как-то меня в гости пригласил, раньше-то я у него ни разу не был. А тут человек штатский, свободный, думаю, выкажу уважение старику, раз сам зовет. Жене его цветы купил, бутылку, как положено, и явился. Я думал, юбилей какой, ан нет, накрыли на кухне, скромно, хозяйка чуток посуетилась и ушла. Мы выпили, отставник меня рассматривает, словно в первый раз видит, чувствую, хочет сказать, да сомневается. Ну, мы еще выпили, добавили, хозяин и говорит, мол, Витек, ты не будь дурней дурного, везде правду не ищи, сожрут тебя, костей не выплюнут. И особо Игоря Косу не тревожь, у него «спина» в главке, на танке не объедешь. – Каюров замолчал, Станислав впервые посмотрел Гурову в лицо.
Тот закурил, начал смотреть в окно, гость привычек хозяина не знал, решил, что оплошал, стал собирать бумажки. Станислав перехватил его растерянный взгляд, пригрозил кулаком, и подполковник затих. Молчали долго, Гуров успел вторую сигарету выкурить, повернулся и, как бы между прочим, спросил:
– И давно ты обедал у бывшего начальника?
– Десять месяцев назад, господин полковник! – выпалил Каюров.
– Выкладывай дальше, в седле не усидел, за хвост не удержишься. – Лицо у Гурова было злое, недовольное, но Станислав отлично знал, друг злится не на парня, а на самого себя, на то, что материала мало, одна крайне ценная, но пустая, бездоказательная фраза.
– Виктор, вы слушайте, когда старший говорит. Он знает. – Стас посмотрел на подполковника ободряюще.
– А больше почти ничего и не было, – неуверенно произнес Каюров. – Мне внеочередное звание присвоили, а собирались вынести неполное служебное соответствие. Я так понял, звезду дали за то, что сижу тихо, а у самого внутри все переворачивается, стал чаще покойного Лешку вспоминать, сплю хуже, выпиваю больше. А куда пойдешь, кто мои россказни слушать будет? Подполковника получил, в первый раз на работу в новых погонах пришел, телефон звонит, все поздравляют. А один звонок анонимный, я его дословно помню. – Каюров сделал небольшую паузу и утробным голосом произнес: – «Поздравляю, подполковник. Будешь служить верно, станешь расти быстро». Я спрашиваю, кто говорит, на той стороне отбой. А у меня аппарат с определителем абонента. Номер ваш, министерский. Так что, господа полковники, вербуют меня.
– Номер забыл, конечно, – насмешливо сказал Станислав.
– А что номер, Станислав. С аппарата многие звонить могут, – ответил Каюров.
– А я очень любопытный. – Стас взял ручку, подвинул календарь. – Диктуй, я запишу, а то памяти никакой.
Каюров номер продиктовал, Станислав записал. Гуров вышел из-за стола, прошелся по кабинету, сказал:
– Спасибо, Виктор Валентинович, работайте спокойно, но несколько иначе. Минуточку. – Он повернулся к Крячко. – Стас, сочини легенду, зачем подполковник Каюров приезжал в министерство к полковнику Гурову. О чем они больше часа беседовали? Легенда должна быть простой и непробиваемой.
– Неужели вы думаете… – удивился Каюров.
– Я знаю точно, – ответил Гуров. – Итак, в чем конкретно должна измениться твоя работа. Все сообщения об Игоре Касаткине нигде не регистрировать, в личные и рабочие дела не подшивать. Если донесение или сообщение доверенного лица принимаешь сам, то все просто, если какую новость приносит оперативник, говори, мол, материал сомнителен, прежде чем его регистрировать, следует перепроверить. Дал соответствующее задание, а сущность, главное запомни – и на карандаш для меня. Никаких секретных блокнотов, тетрадей, все обязан держать в голове. Хотя нет, заведи на Касаткина отдельную папочку и сваливай в нее всякий мусор, не имеющий оперативного интереса. Держи папочку в сейфе, любопытный, пожелавший проверить твой интерес, убедится, что интерес-то у тебя не пропал, да материала нет никакого. Мне звонить по домашнему и служебному в любое время. – Гуров положил перед Каюровым свою визитку. – Запомнить, визитку оставить. Она может стоить тебе жизни. О том, что ездил в министерство и разговаривал со мной, говори в районе свободно, естественно, тем, с кем о подобных вещах следует разговаривать. Стас, ты готов?