В каком-то смысле мое присутствие способствовало этой сомнительной сделке. Один на один парень еще как-то выдерживал психологическую атаку, но появление свидетеля, да еще женщины, сломило его окончательно. Приняв независимый вид, он сделал наконец свой выбор, который ему, по сути, навязал Адам Станиславович, и полез в карман за деньгами.
Адам Станиславович удовлетворенно кивнул и принялся упаковывать товар. Он вложил его в футляр, потом завернул футляр в хрустящую цветную бумагу, и наконец перевязал все ленточкой. Приняв от покупателя деньги, он вручил ему сверток и, почти не глядя, выбил чек на кассовом аппарате.
— Заходите к нам еще! — сказал Адам Станиславович в заключение.
Тон его при этом сделался почти добродушным. Но по лицу парня я поняла, что здесь он больше не появится никогда.
Впрочем, это были не мои проблемы. Едва оставшись с Адамом Станиславовичем наедине, я изобразила на лице одну из самых обворожительных своих улыбок и спросила:
— Простите, а Эдиты Станиславовны сегодня нет?
Ювелир посмотрел на меня очень внимательно. Глаза у него были холодные и колючие. По-моему, он уже догадался, кто я такая, но не подал виду.
— А вы знакомы с Эдитой Станиславовной? — настороженно спросил он.
— Вчера познакомились, — весело ответила я. — Она вам про меня не говорила? Моя фамилия Бойкова. Я редактор газеты «Свидетель», может быть, приходилось читать?
— Я читаю только специальную литературу, — сухо сказал Адам Станиславович. — Политика меня не интересует.
— Нас тоже! — с энтузиазмом подхватила я. — Наша газета посвящена криминальной жизни, в первую очередь нашего города, конечно.
— Делаете бизнес на чужих несчастьях? — холодно осведомился ювелир.
— Можно сказать и так, — ответила я. — Но мы придерживаемся иного мнения. Нам кажется, что мы вносим некоторый вклад в борьбу с преступностью. Молчать о ней — это не выход.
Адам Станиславович скептически покачал головой. По его лысине прокатился световой блик.
— Впрочем, это меня тоже не интересует, — неуступчиво заявил он. — Не совсем понимаю, что привело вас сюда. Эдиты Станиславовны сегодня не будет.
«Ого, это неспроста, — подумала я. — Разговор-то, кажется, будет не таким легким, как хотелось бы». Но отменять его я, разумеется, не собиралась.
— Жаль, — заметила я. — Она, случайно, не заболела?
— Насколько мне известно, не заболела, — терпеливо ответил ювелир. — У вас есть еще вопросы?
— Есть, — сказала я. — Откровенно говоря, я пришла именно к вам, Адам Станиславович. Ваша сестра обещала лишь предупредить…
— Нет, она меня ни о чем не предупреждала, — слегка раздражаясь, сказал ювелир. — А что, собственно, случилось?
Мне было ясно, что он притворяется. И сестру он убрал сегодня специально, зная, какая она болтушка. Но тем не менее отвечать ему придется — никуда он не денется.
— По правде говоря, это мне хотелось вас расспросить, что случилось, — широко улыбаясь, сказала я. — Позавчера вечером…
Адам Станиславович вскинул вверх руки.
— Довольно! Прошу вас не касаться этой темы! — с отвращением глядя на меня, вскричал он. — Только папарацци мне здесь не хватало! Милиция, соседи… Сколько можно? Никаких комментариев, уважаемая!
— Вы не хотите рассказать мне об ограблении? — огорчилась я.
— Совершенно верно! — категорически мотнул головой ювелир.
— Но почему?! — Я решила до поры притвориться наивной дурочкой.
Адам Станиславович возвел глаза горе и скорбно сжал губы. Потом он сказал брюзгливо:
— Что ж, если вас интересует что-нибудь из украшений, я не смею вам препятствовать… Но определенно заявляю — об этом инциденте разговаривать я не желаю!
Я вздохнула и покорно сказала:
— Ну что ж, не хотите — как хотите! Может быть, поговорим тогда о телевизоре?
Адам Станиславович стоял вполоборота ко мне и после моих слов даже не повернул головы. Выдержка у него была что надо. Только шея напряглась — словно одеревенела.
— Поговорим о чем? — тусклым голосом произнес он. — Я, кажется, ослышался? Вы сказали…
— О телевизоре! — подхватила я. — О прекрасном телевизоре фирмы «Сони», который вы купили с рук за полцены.
Адам Станиславович медленно обернулся. На губах его заиграла ледяная улыбка.
— Простите, вы такая странная женщина… — проговорил он сквозь зубы. — Таких не часто встретишь. Я, знаете ли, человек солидный, одинокий, к шуткам и розыгрышам не расположен. Поэтому, может быть, найдете другой объект для своих упражнений? Я не в силах оценить ваш тонкий юмор…
— Адам Станиславович, — проникновенно сказала я. — Никто и не собирался шутить. Может быть, вы боитесь последствий? Ведь, скорее всего, телевизор был краденый. Но мы постараемся уладить дело так, чтобы вы не пострадали, поверьте мне!
Адам Станиславович смерил меня взглядом и отчеканил:
— А я вас уверяю, никакого телевизора я с рук не покупал! Это ваши фантазии! Или какая-то странная попытка шантажа — я не знаю… С чего это вам взбрело в голову?
Несмотря на его тон, я ощутила заметное беспокойство, начинавшее исходить от моего собеседника. Ему очень хотелось от меня избавиться, но еще больше хотелось сделать это без шума.
— Эдита Станиславовна мне сама рассказала, — простодушно заметила я. — Не могла же она соврать? И потом, я своими глазами видела коробку от телевизора у вас в подсобке…
Адам Станиславович резко оборвал меня, выбросив вперед ладонь.
— Минуточку! — почти вежливо сказал он, вышел из-за прилавка и запер входную дверь.
Проделав эту операцию, он вернулся ко мне и изобразил приглашающий жест.
— Прошу! — провозгласил он. — Чтобы снять последние недоразумения! Пройдемте в подсобку, и вы покажете мне эту самую коробку!
Я послушно пошла за ювелиром, уже догадываясь, что никакой коробки не увижу. Так оно и вышло. Вот только ее отсутствие в моих глазах выглядело еще подозрительнее.
— Понимаю, — сказала я. — Вы срочно решили вопрос с отходами. Но ведь не выбросили же вы на помойку и сам телевизор, Адам Станиславович? Как-никак, он почти двенадцать тысяч стоит!
У меня с языка едва не сорвалось: «А вы ведь — скряга», но в последний момент я успела удержаться.
— Послушайте, драгоценная! — скучным голосом заговорил ювелир. — Не понимаю, о каком телевизоре вы все время толкуете? У меня в спальне стоит телевизор… Кажется… да… Но он у меня давно — два года — и я уже не припомню, сколько он стоит… Что касается коробки, которую вы якобы видели… Тут было полно всякого хлама, это правда… Даже не знаю, откуда его столько набралось! И потом, Эдита Станиславовна — ужасная фантазерка! Она была такой с детства. Пожалуй, неудивительно, что вы с ней сошлись…