С самого утра Лариса была уже у Нилова. Тот все время куда-то звонил, с кем-то ругался, о чем-то договаривался. Лариса сидела тихонечко и ни во что не вмешивалась. Все, что могла, она уже сделала.
Наконец все было готово, и Нилов, как гончая перед охотой, вкочил с места.
— По коням, — отрывисто сказал он.
Родионов выглядел спокойным и сосредоточенным.
— Все будет хорошо, — шепнула Лариса, когда они спускались.
— Я знаю, — тихо ответил майор.
Они сели в машину Нилова, но кварталов за пять до означенного места Родионов вышел и неторопливой походкой гуляющего человека направился в сторону Пушкинской площади. Машина рванула вперед и вскоре припарковалась недалеко от памятника великому поэту. Скверик просматривался как на ладони. Лариса тем не менее начала нервничать.
— Слушай, а ваши уже прибыли? — вглядываясь в пространство перед памятником, спросила Лариса.
— Прибыли, — ухмыльнулся Нилов, — не волнуйся.
Было жарко. Сквер был почти пуст, если не считать какой-то парочки, целовавшейся взасос, да троих алкоголиков, только что откупоривших свой бутыль и с вожделением следящих за точностью разлива. И тем и другим плевать было на духоту и марево, поднимающееся от асфальта. В самом конце сквера какая-то мамаша пыталась успокоить орущего малыша, но тот, видно, совсем одурев от жары, орал как резаный.
В машине было душно, и клонило в сон.
— Майор пришел, — констатировал Валерий, напряженно следивший за всем, что происходит в сквере, и Лариса тут же встрепенулась.
Она тоже увидела, как Родионов четкой походкой военного зашел в сквер и, оглядевшись по сторонам, сел на одну из лавок. Группа алкоголиков недовольно посмотрела в его сторону, решив, наверное, что это еще один претендент на их и без того маленькую емкость. Убедившись, что пришедший не интересуется их компанией и, видимо, вообще алкоголем, алкаши продолжили свой пикник. Родионов медленно вытащил из кармана сигареты и зажигалку и прикурил.
В этот момент около памятника показался молодой человек спортивного вида с небольшой сумкой через плечо.
И тут Лариса вздрогнула, инстинктивно вжавшись в сиденье. Даже издалека она узнала своего «инструктора», который так коварно сбросил ее с мотоцикла, оставив на милость черноморским волнам.
— Это он, — сказала она. — Тот, кто пытался меня утопить.
— Да? — удивился Нилов. — Значит, все идет как надо.
Он тут же включил рацию и доложил, что объект прибыл на место.
— Да видим уже, — услышала Лариса искаженный голос кого-то из оперативников.
А тем временем Влад Гурьянов, цепной пес полковника Сальникова, легкой, небрежной походкой подошел к скамейке, где сидел Родионов, и вальяжно расположился на небольшом расстоянии от него. Посидев так несколько секунд, он растерянно похлопал себя по карманам и рассеянно оглянулся вокруг.
— Извини, отец, прикурить не найдется?
Родионов только кивнул и полез в карман за пачкой сигарет. Рука Влада тоже полезла в карман. Скамейка, на которой сидела эта парочка, просматривалась очень хорошо, и Лариса, заметив жест Влада, вцепилась в руку Нилова.
— Осторожно, — нежно погладил он ее, — а то царапины будут.
— Он же его убьет!
— Не успеет, — спокойно заметил Валерий.
Как бы в подтверждение его слов, трое «синяков» резко вскочили со своих мест и в одно мгновение оказались рядом с Гурьяновым. Еще секунда, и на его руках защелкнулись наручники.
— Эй, мужики, — громко закричал Влад, — вы чего?
Парочка влюбленных вздрогнула и на какое-то мгновение перестала заниматься друг другом. Затем они встали и, пересев подальше, продолжили свое занятие.
Все кончилось гораздо быстрее, чем предполагалось. Влад пытался привлечь к себе внимание немногочисленных прохожих, но его личность никого не интересовала. Все поспешили убраться подальше от того места, где разворачивались драматические события. Мамашка схватила своего малыша и потащила его из сквера.
— Не ори, — грубо оборвал тем временем Влада один из «синяков», — успеешь еще наораться!
— Вы за это ответите, — процедил тот сквозь зубы.
— Конечно, конечно, не волнуйся, — легко похлопал его по плечу другой.
«Алкаши» окружили его и повели к подъехавшей машине.
— Вот и все, — с облегчением вздохнула Лариса.
— Ага, — с какой-то грустью ответил Нилов. — Готовишься, ждешь, нервничаешь… А тут — несколько минут, и все. Ребята у нас работают хорошо.
К машине подошел Родионов. Выглядел он немного бледным и уставшим.
— Вот и все, — садясь в машину, повторил он слова Ларисы, — теперь я свой долг выполнил до конца.
— Может быть, водочки? — тут же предложил ему Нилов.
— Годится, — махнув рукой, тут же согласился Родионов.
Заехав в ближайший магазин, они поехали к Нилову.
— А материалы допроса посмотреть будет можно? — спросила Лариса у Валерия.
— Тебе, — сделав акцент на этом слове, ответил Нилов, — можно.
* * *
Родионов и Лариса сидели в квартире Нилова и вместе с хозяином изучали материалы допроса задержанного Владислава Гурьянова. Кроме протокола, у них имелась диктофонная запись беседы следователя с Владом.
После обычных традиционных вопросов — таких, как имя, фамилия, возраст, адрес и так далее, московкие оперативники стали задавать Гурьянову вопросы посерьезнее. И, как бесстрастно зафиксировал протокол, спортивный мальчик Влад был очень напуган и закладывал своего начальника со всеми потрохами.
— Вам известна фамилия Сальников?
— Да, это мой начальник. Хотя он и командует полком.
— Вы что, были его «адъютантом»?
— Да, что-то вроде этого. И здесь нет ничего смешного. Это совсем не то, что вы подумали… Я знаю почти про все операции, которые проводил полковник Сальников. У него было много разных дел, но главным его занятием в последнее время стал так называемый «живой» бизнес.
— Это значит, что полковник указывал наиболее уязвимые места? То есть те места, где были маловооруженные солдаты?
— Да. Причем не все подряд — зачем чеченцам те, чьи родственники не могут ничего заплатить? Он говорил только о тех, кого могли выкупить. Сальников общался со многими командирами батальонов и очень аккуратно, в доверительной беседе выяснял, кто из солдат наиболее обеспечен на «гражданке».
— Все эти сведения он сообщал боевикам?
— Да, так было вначале.
— Что значит «вначале»? Сейчас он этим больше не занимается?
— Занимается, только немного по-другому. Теперь он ничего никому не сообщает, а сам проводит все операцию от начала до конца.