— Не хочу, — упрямо произнес Кудрин. — Выпить хочу еще.
— Вам хватит, — возразил Морозов.
— Нет, я хочу, — упрямился Кудрин.
Он встал и заглянул в холодильник. Увы, спиртного там не было. Кудрин подошел к шкафу и открыл его. Придирчиво исследовав все полки шкафа, он пришел к выводу, что и здесь нет того, что он ищет. Он разочарованно вздохнул, нижняя губа его оттопырилась, и он безвольно сел снова на стул. Опустив голову, он уставился глазами в пол.
— Я пойду схожу в магазин, — заплетающимся голосом произнес он.
— И речи быть не может, — категорически заявил Морозов.
— Валерий, держите себя в руках, — поддержала его я. — Мы понимаем, в каком вы сейчас состоянии, но не нужно еще усугублять ситуацию. В любой момент могут произойти какие-то важные события, и вы должны быть наготове. Успеете еще выпить.
Кудрин поднял голову и посмотрел на меня прищуренным взглядом, в котором отразилась явная неприязнь. Он хотел что-то мне возразить, но сил на это у него уже не было, и он снова уронил голову.
Морозов посмотрел на Виктора. Тот молча поднялся и просто взял Кудрина под мышки. На удивление, тот не стал оказывать никакого сопротивления. Он как-то сразу обмяк и спокойно позволил довести себя до комнаты и уложить на диван.
После этого мы все как-то успокоились. Жена Кудрина спала в своей комнате, видимо, приняв еще снотворного. Я подумала, что, очевидно, ее организм требует этого, иначе он просто сломается.
— Как вы думаете, Олег, экспертиза сможет что-нибудь прояснить? — обратилась я к Морозову.
— Идентификация? — он развел руками. — Это бессмысленно, поскольку палец не к чему приложить. А установить, когда он был отрезан, можно.
— То есть, если выяснится, что палец был отрезан, скажем, вчера, то это в принципе не дает нам ответа на вопрос о его принадлежности?
— Да, — подтвердил Морозов.
Мы еще немного посидели на кухне, выпили по чашке чая и выкурили каждый по несколько сигарет. Виктор с Олегом были немногословны, поэтому разговор особо не клеился. Да и обстановка к этому, прямо скажем, не располагала.
Через некоторое время я почувствовала, что голова моя буквально валится на грудь, а глаза сами собой закрываются. Морозов, видя мое состояние, сказал:
— Ольга Юрьевна, поспать бы вам не мешало.
— Утром — работа, — лаконично поддержал его Виктор.
— Идите в гостиную, — мягко сказал Морозов, беря меня под руку.
— А вы сами? — спросила я их. — Я думаю, вам бы тоже надо поспать. По очереди, конечно. Пусть Виктор пока ляжет часа на полтора, а потом вас сменит.
Морозов с Виктором переглянулись и оба кивнули. Мы с Виктором пошли в гостиную.
На диване мерно и хрипло дышал Кудрин. Я предложила Виктору лечь рядом с ним, а сама устроилась в кресле, укрывшись пледом.
Не могу сказать, что уснула крепко — так, просто задремала. Лежать в кресле было неудобно: невозможно было вытянуться как следует, я постоянно ощущала дискомфорт.
Сквозь дрему я услышала, как кто-то завозился на диване. Приоткрыв глаза, я увидела, как Кудрин осторожно перелез через Виктора и потихоньку двинулся в коридор.
— Я в туалет, — донеслись до меня его слова из прихожей, обращенные к Морозову.
Я повернулась и попыталась снова провалиться в сон. Но что-то мне мешало, какое-то ощущение… Потом до меня дошло: я не могла успокоиться, пока Кудрин не вернется на диван, и подсознательно ждала этого момента.
Я не выдержала и встала с кресла. Сразу же заныла затекшая нога.
Я выскочила в коридор. Туалет был заперт снаружи, света в нем не было. С ванной наблюдалась та же самая ситуация.
Я прошла в кухню и увидела Морозова, который при моем появлении вскинул на меня глаза.
— Что поднялись? — спросил он. — Спите.
— Где Кудрин? — спросила я, зажмуриваясь от яркого света, ударившего мне в глаза после темноты комнаты.
Морозов нахмурился и, встав, быстро прошел в коридор и включил там свет. Заглянул в туалет и ванную, потом открыл дверь в спальню. На кровати спала Ирина. Она была в комнате одна.
— Черт… — ошарашенно пробормотал Морозов.
— Ушел! — воскликнула я. — Ушел напиваться, точно вам говорю! Я сейчас, я найду его! — сдергивала я с вешалки пальто.
— Подождите! Третий час ночи! А вы одна!
Подумав одну секунду, я кинулась в гостиную и позвала:
— Виктор!
Не стоит и говорить, что Виктор тут же поднялся и посмотрел на меня абсолютно бодрым взглядом.
— Пошли со мной, — сказала я ему.
Виктор, не задав ни единого вопроса, прошел в коридор, снял с вешалки свою куртку и помог мне надеть пальто. Даже в такой ситуации он оставался джентльменом.
— Ждите нас здесь, мы скоро, — сказала я Морозову.
— Удачи, — бросил он.
Мы с Виктором вышли на улицу. Ночью стало довольно холодно, к тому же я была спросонья, так что ежилась от ветра, забиравшегося мне под воротник.
Виктор молча шел рядом, не выказывая абсолютно никаких эмоций. Он и без моих объяснений понял, что Кудрин исчез, и так же, как и я, догадывался, где его следует искать.
— Кафе? — спросил он.
— Круглосуточное, — уточнила я, и Виктор успокоился, поняв, что наши мысли идут в одном и том же направлении.
Район, в котором жил Кудрин, был сплошь застроен совершенно одинаковыми девятиэтажками. Мы петляли по дворам, стараясь выйти к дороге.
— Может, нужно было взять машину? — запоздало посоветовалась я с Виктором.
Тот отрицательно покачал головой и показал глазами сначала на коммерческий ларек, притулившийся на углу одного из домов, а потом кивнул на лавочки возле подъезда.
Все понятно. Виктор хотел сказать, что Кудрин мог и не ходить в кафе, а, купив в ларьке бутылку водки, примоститься с ней где-нибудь на лавочке. Колесить по этим дворам на машине было бы явно неудобно.
— Что же, теперь обходить все дворы и шарить по лавочкам? — растерянно посмотрела я на Виктора, кутаясь сильнее в пальто и чувствуя, что так я долго не выдержу.
Виктор ничего не ответил, а лишь легонько подтолкнул меня к ларьку. Я сразу поняла, что он хочет сказать. Действительно, как я сама не догадалась поговорить с продавцом, описать внешность Кудрина и спросить, не покупал ли бутылку такой вот мужчина?
Подойдя к ларьку, мы увидели, что окошечко, через которое происходит товарно-денежный обмен, закрыто. На нем висела табличка, совершенно конкретно дающая рекомендацию к действию: «Стучать».
Я постучала, правда, несколько осторожно. Спустя некоторое время послышалось какое-то шевеление, и в окошечко просунулось заспанное лицо совсем юного парнишки-продавца.