— Я подойду, — проговорила я, следя за скользящими в дымке фигурами, если вы выпустите меня из этого тумана. Идет?
Может быть, торгуясь, я подписывала себе смертный приговор, может быть, показывала, что я не какая-нибудь испуганная и сломленная дурочка. Во всяком случае, так на моем месте поступили бы и Дин, и Конрад.
— Или выпустите меня, или я ухожу, — настойчиво повторила я. — Я не собираюсь торчать тут целый день.
Новый порыв ветра взметнул мои волосы и юбку двумя корабельными флагами.
— Да будет так.
Туман отступил быстро и бесшумно, словно зверь на мягких лапах, убегающий от охотника. Силуэты лиц и фигур исчезли вместе с ним — только листья прошуршали вслед, да в воздухе остался запах верескового дыма.
Вид вновь открывался во все стороны, но это был вид не моего мира. Ржаво-красная трава напоминала цветом то ли изъеденное временем железо, то ли застарелую кровь. По нависшему небу скользили угольно-черные облака, подгоняемые ветром, который приносил с собой слабый запах ночных цветов и потревоженной земли. Вокруг моих ног неровным кольцом, проложенным самой природой, изгибались черные приземистые бугорки каких-то поганок.
— Теперь ты можешь покинуть пределы ведьминого кольца, дитя.
Я вскрикнула, услышав голос сзади. Чересчур поспешно обернувшись, я запуталась в собственных ногах и упала. Рыхлая торфяная почва податливо хлюпнула подо мной, словно живая. Сырой холод прокрался сквозь чулки и юбку и мурашками побежал по телу, пронизывая до костей.
Перед глазами у меня, подсвеченная тусклыми и бледными лучами солнца, то пробивавшегося, то вновь исчезавшего за плотной завесой облаков, появилась чья-то фигура.
— Человеческое дитя. Словно новорожденный олененок — хрупкие члены и ясные глаза.
Я с трудом проглотила рвавшийся наружу бессловесный вопль. Убежать было нельзя — фигура нависала прямо надо мной. Я заставила себя выглядеть спокойной. Пятнадцать лет мне удавалось выживать только благодаря умению прятать любые эмоции, и я вновь прибегла к нему сейчас. Руки я по-прежнему держала сжатыми в кулаки — иначе бы я попросту расклеилась, а выказывать слабость было нельзя.
Мой собеседник нагнулся, уперев руки в колено:
— Тебе нечего бояться меня, Аойфе Грейсон. Во всяком случае, не здесь и не сейчас.
— Вы… — Приподнявшись на сыром мху, я отодвинулась подальше. — Вы читаете мои мысли?
— Едва ли. — Он пренебрежительно фыркнул. — Это написано у тебя на лице так же ясно, как чернилами по бумаге.
Он склонился ближе, закрывая собой солнце, и я смогла рассмотреть его лицо — узкое, бледное, с резко очерченным квадратным подбородками и скулами, словно высеченными из камня. Серые паутинки морщин расходились от уголков глаз, тонкий, будто прорезанный рот кривился в насмешливой улыбке. Наряд незнакомца — длинный зеленый сюртук и торчащие пузырями штаны — вышел из моды десятки, если не сотни лет назад. Высокие ботинки были окованы медью, перчатка с раструбом на протянутой ко мне руке скрипнула той же карамельного цвета кожей и блеснула металлом.
— Поднимайся, дитя. Нам предстоит долгий разговор.
Я, однако, наоборот, поскорей отодвинулась, сломав при этом несколько поганок. Губы незнакомца растянулись еще шире, почти пропав из виду.
— А вот это напрасно. Очень плохая примета, разрушить колдовское кольцо. Разве ты не знала?
— Не знаю и знать ничего не хочу о колдовстве. Я будущий инженер, — не своим, высоким, словно бы детским голоском пискнула я. При всем старании я едва ли вернее выдала бы собственный испуг.
Бледное существо рассмеялось, и в его сморщившемся лице проглянуло что-то человеческое.
— Да неужели.
— Именно так, — вспыхнула я. — Чистая правда.
Я поднялась на ноги, все еще держась от него на солидном расстоянии. Став на мгновение выше, я смогла как следует рассмотреть незнакомца. Волосы у него были того же бледного цвета, что и кожа, так что он походил на выловленного из воды утопленника.
— Вы говорили, что я могу уйти, — напомнила я, на этот раз с нажимом, как, в моем представлении, сказал бы Дин. Я строго посмотрела на бледного человека: — Я хочу уйти. Сейчас же. Пожалуйста.
Теперь он тоже выпрямился, оказавшись куда выше меня. Я не была миниатюрной, но и рослой меня не назовешь, даже для девушки. Незнакомец же, длинный и тощий, напоминал след, оставляемый в небе цеппелином, этакий белый столб с мощными плечами и руками. Решись я броситься наутек — наверняка познакомилась бы с их сокрушающим захватом.
— Я сказал, что ты можешь выйти за пределы ведьминого кольца, — ответил он. — Я ничего не говорил о том, как это сделать.
Мгновенно напрягшись, я осторожно шагнула подальше от омерзительных даже на вид грибов.
— Кто вы? И что со мной произошло?
Незнакомец снова склонился ко мне, будто к несмышленому ребенку, которому объясняют, как устроен этот мир. Качнулись свисающие с шеи существа выпуклые очки в серебряной оправе и с голубыми линзами. Ремешок очков исчезал под гривой бледных волос, длинных и прямых, под стать своему обладателю. Пальцы его были унизаны серебряными кольцами, а на костлявых запястьях в промежутке между сдвинувшимися обшлагами и крагами мелькнули синие чернила татуировок.
— Я уже говорил, юная леди, что «кто?» здесь неподходящий вопрос. — Он аккуратно переступил через поганки, приминая траву огромными башмаками. — Ты можешь звать меня Тремейном. Иное было бы грубо и несообразно — я-то знаю тебя даже слишком хорошо.
Я не поняла, о чем это он, но мне, видимо, полагалось вновь в страхе упасть на колени и молить о пощаде. Не дождется.
Бледная фигура протянула ко мне ладонь. Кольца мутно поблескивали на затуманенном облаками свету.
— Возьми меня за руку, и ты выйдешь из кольца целой и невредимой.
— Я не хочу дотрагиваться до тебя, — не скрывая враждебности, ответила я.
— И почему же, дитя?
Я не отводила глаз от приближающейся руки — наверное, так же пристально я следила бы за ползущим ко мне по берегу детенышем гуля.
— Я не доверяю тебе.
Тремейн вздернул брови цвета тусклого серебра.
— А ты не так проста, какой кажешься на первый взгляд.
Его длинные и тонкие, будто у скелета, пальцы скользнули к моей кисти, и я, поспешно отдернув, спрятала руку в карман. Глаза Тремейна сузились.
— Послушай меня, Аойфе Грейсон. Ведьмин круг обладает огромной силой. За каждую секунду, что ты пробудешь внутри, времени за его пределами пролетит во много крат больше — и здесь, в Земле Шипов, и там, в твоем холодном, унылом мирке Железа. Ты уже потеряла с десяток лет, стоя тут и разглагольствуя о доверии и недоверии.
Сердце у меня упало. Этого не может быть. Не может! Но на мраморном лице я не увидела ни тени лживости, в презрительном изгибе губ — ни следа обмана. На мгновение я потеряла дар речи. Еще немного, и — я уверена — силы оставили бы меня и моему самообладанию пришел бы конец.