– Вообще-то жизнь мне дала моя покойная мама, – осторожно напомнил Гуров. – И потом, я не припоминаю, с каких пор мы перешли на «ты». Что все это значит?
– Ты все такой же занудный! – обрадовалась Арина. – Значит, ничего страшного не случилось! А насчет жизни, извини, ты ошибаешься. То есть я не отрицаю твою маму, но я дала тебе вторую жизнь! На данном историческом отрезке акт очень серьезный!
Гуров приподнялся на локтях.
– Так это ты?.. – недоверчиво спросил он. – Круг… и все такое?
– А ты решил, что тебе его бог послал? – иронически проговорила Арина. – Как кусочек сыра? Да если бы не я, съели бы тебя акулы, как пить дать!
– Здесь нет акул, – сказал Гуров. – Но как все случилось?
– У тебя надо спросить, – заявила Арина. – Я сама ничего не знаю. Вообще-то ты меня напугал до полусмерти – даже не знаю, как это я вчера не описалась! Иду как дура к нему на свидание, ничего такого не ожидаю, тишина… Хорошо, у меня слух хороший: когда тебя по башке огрели, я сразу поняла – что-то неладно, и дальше не пошла. Они меня не видели. А я-то их видела отлично!
– Ты видела, кто это был?!
– Ну, не сразу, – поправилась Арина. – Сначала я видела только тени – там опять кто-то додумался свет в коридоре вырубить. Но я почему-то моментально почувствовала, что это тебя убить пытаются. Поэтому я ни секунды не мешкала. Они, как только тебя через борт перевалили, сразу разбежались, и я спокойно сумела бросить вниз круг…
Она вздохнула, вытерла тыльной стороной ладони глаза и продолжила жалобным тоном:
– Вообще-то я дрянь, конечно! Я должна была прыгнуть за тобой следом. Ведь ты мог сразу камнем на дно уйти. Но тут я сплоховала – во-первых, плаваю я не очень… А во-вторых, что бы мы с тобой стали потом делать – даже на круге? Я решила положиться на судьбу и побежала искать кого-нибудь из команды – они же должны давать команду «Человек за бортом»! Надо сказать, что они сработали чисто – не стали ломаться, выяснять: «А вы нас не морочите, девушка?» – сразу взялись за дело.
– Понятно, – вздохнул Гуров. – Спасибо тебе. Я тебе и правда жизнью обязан… А вот насчет самобичевания – это ты зря! Если ты плаваешь плохо, то наверняка ныряешь совсем никак. Шлепнулась бы пузом о воду – вот тебе уже два трупа. Ты все совершенно правильно сделала. Меня не так просто убить, как может некоторым показаться… Я вот себя ругаю – такая вчера комбинация намечалась, а я все запорол. Не ожидал, что они напролом пойдут.
– Между прочим, когда я моряков на ноги подняла, – сообщила Арина, – ваши друзья тоже на палубу выскочили.
– И что же?
– Я этому, важному, все объяснила, и он сразу куда-то исчез. А друг ваш Крячко – тот до последнего момента по палубе метался. Он бы и за борт прыгнул, да только его два матроса удержали – по приказу капитана, я сама слышала. Вот такие дела, товарищ оперуполномоченный!
Гуров смущенно почесал нос. Ему было приятно, что столько людей беспокоятся и заботятся о нем, и одновременно брала досада, что сам он в такое горячее время выбыл из строя.
– Послушай, Арина, – нерешительно сказал он. – Я понимаю, что ты сейчас переполнена впечатлениями, но мне хотелось бы все-таки спросить… Ты что-то узнала у своего друга? Я имею в виду имя человека с рыжими волосатыми руками. Кстати, его не было вчера поблизости от моего бесчувственного тела?
– Только и было у меня время смотреть, кто там отирается вокруг твоего тела! Я же говорю, они сразу разбежались как тараканы. Один здоровый, топал как слон, а второй… Вот второй, знаешь, на этого рыжего, пожалуй, похож… Только темно было, да они еще специально в тени держались. Нет, не спрашивай меня – не знаю! Могу тебе только одно точно сказать – того, с волосатыми руками, зовут Булавкин Валерий Семенович. Он у Сапко секретарем-референтом работает. Это мне Лешка сказал. Только я в тонкости углубляться не стала – ты ведь сам велел, чтобы я лишнего языком не болтала… А правда, что тебя собираются на встречном корабле опять в Афины отправить? – неожиданно закончила она.
Гуров едва не подскочил на своем ложе.
– Откуда ты это взяла? – ошарашенно спросил он.
– Мне сказал доктор, – объявила Арина. – Я решила, если так получится, то я еду вместе с тобой!
– Только этого еще не хватало! – возмутился Гуров. – Кормилица нашлась! Выбрось это из головы, слышишь?! И ни в какие Афины я, разумеется, не поеду! Эти фантазии пусть твой доктор оставит для другого.
– Это не мой доктор, это твой доктор, – сказала Арина. – Я-то ведь не болею.
– Я тоже не болею, – сердито буркнул Гуров. – А если мне лишний раз дали по голове, это ничего не значит. У меня голова привычная. Знаешь, сколько по ней били?
– Догадываюсь, – с невинным видом ответила Арина. – Только что ты мне-то объясняешь? От меня тут вряд ли что зависит.
– Я и доктору то же самое скажу! – разгорячился Гуров.
– Ну и дураком будешь, – безапелляционно заявила его спасительница. – Тогда он тебя точно отправит. Потому что у тебя сейчас вид человека, который заговаривается… Ты, кстати, правда себя хорошо чувствуешь?
– Нормально я себя чувствую, – проворчал Гуров, однако пыл его при этом заметно угас, и он опять откинулся на подушку.
– Вот и хорошо, – заботливо сказала Арина. – Так и скажи доктору, что чувствуешь себя нормально. Улыбнись ему и попроси кушать. Тогда он поймет, что имеет дело с выздоравливающим, а не с человеком, у которого мозги набекрень. В общем, я сейчас убегаю, а ты будь паинькой. – Она вдруг наклонилась и, к великому смущению Гурова, деловито и беззастенчиво чмокнула его в щеку. Потом вскочила и, помахав завернутой в бесконечный халат ручкой, выпорхнула за дверь.
«Вот попали, на ровном месте да мордой об асфальт! – в отчаянии подумал Гуров. – Может, и правда, того… в Афины рвануть? От греха…»
Ему требовалось время, чтобы прийти в себя после такого волнующего визита, но, похоже, сегодня у него не было особого выбора. Буквально через пять минут после ухода Арины в коридоре послышался странный шум, а потом в лазарет по-хозяйски вломился какой-то мощный человек. Впрочем, он сразу же остановился у входа и, почтительно придерживая дверь, равнодушно посмотрел на Гурова.
– Ну, это уже слишком! – в сердцах сказал тот.
Он узнал в человеке грубияна-охранника по фамилии Шильцов, с которым они не сумели найти общего языка при первой попытке Гурова проникнуть на застекленную галерею. Разумеется, за все это время их отношения никак не могли стать теплее, и поэтому такое странное явление Гуров встретил с откровенной неприязнью. Его даже подмывало послать Шильцова как можно дальше, но, к счастью, Гуров вовремя сообразил, что и его оппонент пришел сюда не по своей воле.
Следом за ним в распахнутую дверь с привычно самоуверенным и властным видом шагнул не кто иной, как господин Сапко собственной персоной. Он был без галстука, в белой расстегнутой рубашке с короткими рукавами и в просторных светлых брюках. На загорелом запястье свободно болтались дорогие часы на платиновом браслете. Серые, почти бесцветные глаза его с любопытством обшаривали лежащего на постели Гурова, а сам он на ходу выговаривал преследующему его по пятам доктору: