– Не знаю, – покачал головой Парфенов. – Я и это-то услышал совершенно случайно. А к дальнейшему разговору и вовсе не прислушивался. Меня он никак не касался.
– Ладно, – усмехнулся Гуров. – Спасибо за информацию!..
Гуров вышел со склада реквизита, раздумывая над неожиданным поворотом событий. И неожиданность его была не в появлении в деле новой фигуры. На это как раз и рассчитывал сыщик! Но вот о том, что новым действующим лицом разыгравшейся в театре трагедии станет Воронцов, Гуров как-то и не подозревал.
После разговора с Парфеновым сыщика насторожило то, что директор театра умолчал о хранившемся у него в кабинете боевом оружии. Воронцов не мог не знать, что худрук был застрелен именно из револьвера. Свиридов постарался сделать все, чтобы об этом услышала каждая собака!
Сейчас, раздумывая над всеми этими фактами, Гуров пожалел, что не узнал у жены о том, в какое время по ходу пьесы она могла держать револьвер в руках. Но если учесть, что выстрелить из «нагана» должны были во втором акте, то в дальнейшем необходимость в револьвере отпадала. И это удивительным образом сочеталось со временем убийства.
Гурова по вполне понятным причинам заинтересовала степень причастности Воронцова к убийству Левицкого.
Предполагалось, что любой здравомыслящий человек в подобной ситуации бросился бы проверять наличие револьвера в сейфе. И то, что Воронцов умолчал о нем во время предварительных допросов, могло говорить о трех вещах. Либо «наган» спокойно лежал на своем месте, и тогда наличие на орудии убийства отпечатков пальцев Марии становится почти невозможно объяснить, либо директор не был здравомыслящим человеком и не подумал о возможном исчезновении оружия. Либо, наконец, сам Воронцов был причастен к убийству худрука!
Сыщик собирался выяснить это. Но разговор с Воронцовым, несмотря на кажущуюся первоочередность, мог и подождать. Начиная его, Гуров хотел получить побольше информации о вчерашнем вечере. И, может быть, как-то использовать полученные сведения.
Пока сыщик разговаривал с Парфеновым, театр постепенно заполнился актерами и обслуживающим спектакль персоналом. Поначалу Гуров удивился такому обилию народа. Обычно в дни премьер члены театральной труппы приходили на работу после обеда, а никак не с утра. Но сегодня было все иначе, и сыщику не составило труда понять, что причиной общего сбора было вчерашнее убийство Левицкого. Именно для того, чтобы обсудить его, работники театра собрались сегодня раньше обычного. Гуров высмотрел среди множества народа Светлану Турчинскую и подошел к ней.
– Света, мы можем поговорить? – после приветствия поинтересовался Гуров.
Сразу после его появления разговоры между актерами прекратились. Люди застыли, словно ожидая от Гурова маленького чуда. И сыщик заметил множество сочувственных взглядов, обращенных к нему. Но они были настолько страдальчески-обреченными, что сыщику стало абсолютно ясно, как мало людей в театре поддерживают точку зрения Парфенова относительно Марии.
– Конечно, Лев Иванович, – торопливо ответила Турчинская на вопрос Гурова и, взяв его под руку, потащила за собой. – Думаю, в гримерной Марии нам никто не помешает. Кстати, как она там? Я слышала, что вышло постановление об ее аресте? Или это просто глупая шутка?
– Откуда ты об этом узнала? – Сыщик удивленно посмотрел на нее.
– Так об этом уже даже в «Пресс-парке» написали! – воскликнула Светлана. – Пол-Москвы об этом только и говорит!..
– Бредит твой «Пресс-парк», – поморщился Гуров и пропустил девушку вперед себя в открытую дверь гримерной Строевой. – У следствия еще нет достаточных доказательств ее вины. И не будет.
– Да-да, конечно, – с каким-то странным сомнением в голосе произнесла Турчинская.
Сыщик удивленно посмотрел на нее.
– Ты что, не веришь в невиновность Марии? – настороженно поинтересовался он.
– Да нет, Лев Иванович, конечно, верю. Что вы?! – торопливо ответила Светлана. – Только все так странно получается. Стараешься думать об одном, а из головы наружу совсем другое лезет!
Гуров ничего не ответил на эту реплику. Он лишь внимательно посмотрел на актрису, и та сникла под его взглядом. Сыщик пожал плечами. Недоверие Турчинской почему-то сильно задело его. Однако выказывать Светлане свои чувства он не хотел. Чтобы скрыть свое смущение, Гуров попытался чем-то занять руки и увидел на столе Марии недопитую бутылку минералки. Он быстрым шагом подошел к столу и, торопливо налив воды в стакан, осушил его несколькими большими глотками.
– Давай-ка сейчас не станем обсуждать, кто во что верит, – предложил он. – Я знаю, что ты в отличие от Марии не сидишь перед спектаклем безвылазно в гримерке. Да и приходишь в театр всегда раньше ее. Скажи, ты не видела вчера, кто заходил сюда, в гримерную Марии, до ее появления в театре?
– Сложно сказать, – пожала плечами Турчинская, пытаясь вспомнить происходившее накануне. – На такие вещи, Лев Иванович, просто не обращаешь внимания. Ведь у нас перед каждым спектаклем куча людей снует из гримерки в гримерку. У кого-то пудра может закончиться, кому-то нужно последнюю подгонку костюма сделать… В общем, множество причин, и люди бродят туда-сюда! Да к тому же и я в коридоре не часто бывала. А если бы и заметила, что к Марии кто-то зашел, то только если бы это был совершенно незнакомый человек.
– Значит, ты мне ничего определенного сказать не можешь, – констатировал сыщик. И задал еще один вопрос: – А кто, по-твоему, мог видеть, как в гримерку к Марии входили?
– Да любой, кто вчера в работе участвовал, – хмыкнула Светлана. – Они все по коридору до самого начала пьесы шастают. Вот их всех и нужно поспрашивать. – Вдруг Турчинская сделала паузу и ткнула в Гурова пальчиком. – А хотя нет! Есть один человек, который все время в коридоре торчит. Особенно перед началом спектакля. Правда, я не знаю, где ее сейчас можно найти…
– Ты о ком? – заинтересовался Гуров.
– Да уже месяца два к нам сюда бабка с пирожками перед каждым спектаклем приходит, – воодушевленно заговорила Светлана. – Есть у нас товарищи, которые перед работой любят брюхо набить. Вот они у нее самые главные клиенты.
– А как же ваш буфет? – удивился сыщик. – Не ворчат из-за того, что вы пирожки на стороне покупаете?
– Пробовали, но обломились, спекулянты! – рассмеялась Турчинская. – Бабка не дурой оказалась и в первую очередь к Воронцову со своими пирожками побежала. Он у нас и так поесть любитель, хотя по его комплекции этого и не скажешь. А от бабкиных пирожков так разомлел, что строго-настрого запретил кому бы то ни было ее выгонять из театра. Вот и торгует тут старушка спокойно пару часов до начала спектакля.
– Значит, она прямо около гримерных и стоит? – сделав недоверчивое лицо, поинтересовался Гуров.
– Не стоит, а ходит! – фыркнула Светлана. – Шатается по коридору из угла в угол и, если кого увидит, тут же со своими пирожками и пристает. Но она совсем не навязчива! Подойдет, предложит. Не хочешь покупать, в сторону отойдет. Наверное, за это ее и любят.