– Странно… Ваш приятель Виталий держал в руках этот предмет не далее как три часа назад и прекрасно знал, для чего он предназначен и как с ним управляться. Но допустим. – Гуров резко сменил тему, используя обычный прием практической психологии. – А вот скажите мне, Петр, с кем был особенно дружен Виталий? Что он за человек? Вы хорошо знали его, не так ли?
– Ничего не знаю, – мрачно ответил Петр. – Я с Красильниковым особой дружбы не водил!
– Да неужто враждовали? Когда люди вашего возраста живут бок о бок, меж ними возможна либо дружба, либо вражда, но только не холодное вежливое равнодушие! Закон природы! Но… Допустим! – Лев хитро улыбнулся. – А двое других ваших соседей в каких с Виталием отношениях?
– Вот у них и спросите, коли вас любопытство замучило!
– Непременно спросим, – с еще более ласковой улыбкой, демонстрирующей воистину ангельское терпение, ответил на эту хамскую реплику Лев Иванович. А затем, резко сменив тон, словно бичом хлестнул: – Про то, как Виталий относился к Екатерине Федоровне Давиденко, ты тоже ничего не знаешь?! Не врать!!
Петра, которого мягкий тон Гурова слегка успокоил, буквально тряхнуло, как на вибростенде. Вот уж действительно, словно шилом в известное место ткнули! В его глазах мелькнула тень самого настоящего ужаса. Этого вопроса он никак не ожидал!
– Да никак он к ней не относился, сплетни все это! – отчаянно выкрикнул парень. И тут же, поняв, что невольно проговорился, злобно сказал: – А вы настоящий провокатор. Мент – он и есть мент. Ничего больше я вам не скажу.
"А ничего больше мне и не требуется, – подумал Гуров. – Сплетни не возникают на пустом месте, дыма без огня не бывает. Еще одно косвенное подтверждение моих предположений".
Гуров подошел к тумбочке, стоявшей около кровати Виталия Красильникова, открыл дверцу. Ничего. Пусто. Хотя нет, не совсем. На верхней полке – толстая тетрадка в ледериновой обложке.
Если он собирался покидать «Палестру» навсегда, то как же он такую тетрадочку оставил?
"Ему было не до того, – подумал Лев, листая тетрадь. – Возбуждение, стрессовое состояние… какие тут тетрадочки? Это ведь даже не дневник, так, черновые записи".
– Лев Абрамович, – обратился он к Харцилевичу, – мне срочно необходимо ознакомиться с личным делом Виталия Красильникова. А вот как хотите, так и сделайте. И поскорее.
Гуров присел за стол у окна комнаты и погрузился в изучение тетрадочки. Петр так и остался стоять посредине комнаты с таким выражением лица, что становилось ясно: была бы у него возможность прикончить этого мента прямо сейчас, немедленно – так ни секунды не сомневался бы!
…Ну что? Обычные подростковые записки. Дурные стихи. Подробное описание распорядка дня. Снова стихи. Еще хуже. Чем кормят в интернате, какая сегодня на улице погода. Начало романа, судя по всему – фантастического. Самое любопытное – посвящения стихов. Все больше "моей царице"… Н-да… Плюс пространные рассуждения относительно того, что жизнь без «царицы» станет немыслима и невозможна.
Гуров только мрачно усмехнулся. Невозможна, значит? Н-да…
Одна из печальных аксиом, к которой жизненный опыт приводит неглупого человека, заключается в том, что без большой, чистой, светлой – дальнейшие эпитеты по вкусу – любви в этом мире вполне можно обойтись. Осознание этого факта горько и неприятно. И, как многое горькое, весьма полезно…
А вот кто ж это у нас царица, а? Для русского человека слово «царица» невольно ассоциируется прежде всего с Екатериной Великой. Мысль об остальных царицах приходит уже потом, во вторую очередь. Что, неужели и впрямь отсюда ветер дует? Екатерина-то на горизонте одна просматривается. А от любви до ненависти, как известно, один шаг! Так вот, не сделал ли этот шаг Виталий Красильников?
Еще один интересный момент. Лев Гуров не был профессиональным экспертом-графологом, но курс общей криминалистики помнил прекрасно. И вполне легко мог различать, какой рукой – левой или правой – сделана та или иная запись. В данном случае сомнений не возникало: тексты в тетрадочке Красильникова написаны левой рукой! Так что Виталий – левша. Еще один камешек в солидную уже пирамидку фактов. Настолько солидную, что пора делать предварительные выводы.
Какие? Ну, выводы как раз напрашивались. Хотя бы часть того, что произошло, можно было бы попытаться объяснить примитивной «бытовухой». Молодой и безумно влюбленный юнец с неуравновешенной психикой, ревность, страсть, аффект и прочий джентльменский набор. Зададимся вопросом: насколько легко может влюбить в себя шестнадцатилетнего парня опытная, красивая и циничная двадцатипятилетняя стерва? Да ведь элементарно это, что называется, делать нечего! А уж затем таким парнем можно крутить как угодно. И заставить его сделать что угодно тоже не великая проблема. Скажем, убить собственного мужа, который почему-то превратился в опасную помеху. Кстати, помеху для кого? Это ведь еще большой вопрос, что для Екатерины! Она тоже могла быть лишь передаточным звеном, шестеренкой.
Самое же главное – слишком многое не вписывалось в эту простую концепцию. Но даже если версия верна, она не объясняет основного: тайных, подспудных пружин преступления. Ведь ясно же как божий день, что даже если Гуров прав и убийца Алексея Давиденко – Виталий Красильников, то этот юноша – просто исполнитель, которому – да! – основательно заморочили голову. А вот кто, каким образом и с какой целью? Словом, личный контакт с Красильниковым остро необходим, парня нужно найти и взять, желательно – в ближайшие сутки. А для этого необходимо хотя бы приблизительно спрогнозировать действия Виталия, после того как он ушел от Гурова на водохранилище. Нужен его психологический портрет, но для того, чтобы детально и вдумчиво побеседовать с его соседями по комнате, с другими пансионерами «Палестры», попросту не хватает времени! Да и рассчитывать на их откровенность вряд ли приходится!
Крячко, появившийся в комнате Красильникова неожиданно, как тот чертик из табакерки, выглядел необыкновенно довольным. Вид у "друга и соратника" был, как у кота, слопавшего золотую рыбку прямо на глазах у хозяина.
– Лева, ты – гений сыска! – воскликнул Станислав Васильевич. – Нашли, и много чего нашли! В подвале оказалось три хорошо замаскированных тайника, причем в один из них кто-то забирался совсем недавно. А в тайниках – полный набор. Пойдем к Харцилевичу в кабинет, я туда всю добычу отволок. Одно могу сказать – он тут ни при чем, как увидел, так чуть его, бедолагу, кондратий не хватил. И с арбалетами ты угадал, нашли целых два. Любопытная конструкция! Заготовки для «убиенек» опять же, но самое главное, баллоны нашли с фосгеном и хлорцианом! Нет, каково?! Хорош специнтернатик, нечего сказать! Натуральное бандитское гнездо! И еще обнаружили в одном из тайников обрывок очень интересного документа. Распечатка, правда, только первый лист. Но крайне любопытный!
– Что ж, пойдем, полюбопытствуем, – кивнул Лев, поднимаясь из-за стола. Он обернулся к Петру, который так и торчал соляным столбом посреди комнаты. – А тебя, дружище, попрошу проследовать за нами. Тоже… полюбуешься на находки Станислава Васильевича. Авось да увидишь что-то знакомое.