Молчали. Тигран Арутюнович медленно сжимал и разжимал кулаки. Тощий Кирилл Денисович сидел ссутулившись, временами дергая щекой. Сергей просто молчал. Ева прошлась по комнате тигрицей, и мерещилось, что она хлещет себя хвостом по бокам. Резко остановилась, спросила:
– Так. Кому еще намешать микстуры?
– Мне, – сказал Сергей.
Ева удостоила его лишь беглого взгляда.
– Тебе-то зачем? Мы тут думать будем, а ты пока новичок, всех наших дел не знаешь. У тебя отпуск, отдыхай.
– Во у меня отпуск! – Сергей отбил это «во» на локте.
Сам от себя не ожидал.
Куда только спряталась мысль развязаться с этой компанией? Или ей помог спрятаться выпитый алкоголь?
– Хорошо. На вот, пей.
И тут же Сергею стало чуть-чуть обидно, что его порыв был принят как должное. Не похвалили даже…
Тьфу. Глупости.
Сергей выпил микстуру. Вкус был незнакомый и дрянной, как у всех микстур, зато в голове сразу прояснилось. Стало понятно, почему российские фирмачи от фармакологии готовы платить хорошие деньги за доставленные неизвестно откуда порошки.
Кирилл Денисович выпил буквально глоток снадобья. Тигран Арутюнович отказался от него совсем, заявив, что алкоголь его мозгам не помеха. Железный человек.
– Я так понимаю, что у нас военный совет, – набравшись нахальства, сказал Сергей. – Тогда для пользы дела я бы хотел знать, кто такой Макс.
– Лучший из наших проводников, – сказал Тигран Арутюнович.
– Отличный товарищ, – сказал Кирилл Денисович.
– Мой любовник, – сказала Ева. Помолчав, добавила: – А может, бывший любовник, теперь и не знаю.
– А…
– Погоди, Сергей… Тигран, Кирилл, не мешайте, я объясню кратенько. В общем, так. Мы обычно работали на пару: я и Макс. Точнее, Макс и я – он был номер один. Мы ведь впервые встретились в Центруме… Немец из Гейдельберга и женщина из чокнутого мира – чем не пара? Он был универсальным проводником, это очень редкое качество. Мог открыть Проход почти в любом состоянии души – но, разумеется, лишь в те места Центрума, какие доступны из данной земной локализации. Мы работали несколько лет. Потом… не знаю… он вроде заскучал. То ли я ему надоела, то ли работа наша… Задумываться начал. Выпросил отпуск и отправился не куда-нибудь на остров Бали, а в Центрум и далее – в Гомеостат. Туда только из аномальной зоны можно попасть, да и то нужно быть проводником экстра-класса… Он провел там больше месяца, а значит, четырежды умирал и четырежды воскресал. Потом вернулся… – Голос Евы предательски дрогнул.
Кирилл Денисович покряхтел, повертелся на стуле и ничего не сказал.
– Ну вот… Вернулся – и весь сияет. Новая жизнь, говорит, новые способности. В смысле, старые, но усиленные. Прямо тут, в этой комнате открыл Проход – шутя открыл. Метра три был Проход, а ведь раньше широкие Проходы у него не получались, он всегда пригибался… Взял меня за руку и увел в Центрум. Знаешь, куда мы попали? К берегу моря! Никогда я там моря не видела, и никто из наших не видел. Новая локализация! Такое, знаешь ли, бывает раз в десять лет, и то у самых-самых… А он – с первой попытки! И доволен: учись, говорит. Гомеостату данке шён. Понимаешь, Сергей, Гомеостат не только убивает и воскрешает человека каждую неделю – он еще и меняет его понемногу с каждым воскрешением. Тут-то я и поняла, зачем Макс туда удрал – решил проверить, как изменятся его способности проводника. И угадал: лично у него эти способности возросли. Кто ж откажется подкачать свой талант? Но в тот раз ему вроде хватило…
– А потом?
– С полгода работал как надо и как умел – то есть с блеском. Но как-то… без прежнего интереса, что ли. Азарт ушел. Это чувствовалось. Однажды так прямо и спросил меня: скажи, Ева, ты не хотела бы начать жизнь заново? Ночь еще такая была… Я отшутилась как-то, не помню, а он шутки моей не принял. Потом несчастье случилось, он носильщика не уберег, без меня дело было… Себя винил. Сходил еще разок – и ушел совсем. Записку мне оставил, просил не искать его хотя бы год. Ну, я позлилась и поняла, куда он ушел. И вообще поняла его. Все поняли, даже босс. Покричал, но понял. Надеялись, что через полгода-год Макс сам вернется. Потом начали искать его в Гомеостате, но ведь Гомеостат не маленький… Сам Фантом ходил искать, лучший из оставшихся… Все-таки нашли – через три года и восемь месяцев. Ясно было: Макс свою прошлую жизнь забыл совершенно. Возможно, он стал таким проводником, каких еще не бывало, но теперь он об этом не знает и вообще не помнит, кто он на самом деле. Ну, разработали мы операцию по извлечению его оттуда – пустяковой казалась операция. Федор и Гриша пошли…
В комнате повисла тишина, лишь снаружи доносилось приглушенно-пьяное: «Эй, шашлык-оглы, как тебя там! Курбан Байрамович! Тащи еще…»
– Так, – сказал Сергей, – я понял. Макс – наш. У него амнезия. По всей видимости, он стал в Гомеостате этаким… сверхпроводником. Да или нет – сейчас не важно, это просто рабочая гипотеза. Любая… э-э… пардон, шайка, заполучившая в свои ряды такого кадра, усилится просто сказочно, и все это понимают. В итоге Макса крадут у нас бандитским способом – с убийством. Далее убийцу убивают, затем убивают убийцу убийцы… и так далее. Наша задача – найти Макса в Центруме и вытащить оттуда сюда. Верно?
– А молодой человек умеет формулировать, – сказал, ни к кому не обращаясь, Кирилл Денисович и посмотрел на Сергея с теплотой.
– Тогда вопрос: кто из посторонних мог знать о предполагаемых способностях Макса и осуществить похищение? Местные власти? Бандиты? Пограничники? Конкуренты?
– Естественно, конкуренты, – буркнул Тигран Арутюнович.
– Тогда еще один вопрос: откуда они узнали?
– Это-то ежу понятно: у нас утечка. Болтун или «крот» – выясним. Найдем суку. Но данный вопрос, полагаю, не главный. Макс…
– Вот именно, – решительно поддержала Ева. – Где карта?
– На компьютере.
– Нет, лучше бумажная. Северо-восток Центрума. Оннели, Аламея, Краймар, Сурган и Сухая пустошь. Оннели в крупном масштабе – отдельно. Мы должны исходить из того, что Макс – там. Ладно, сейчас сама принесу…
Через полчаса знакомая Сергею карта – политическая и физическая одновременно – была исчеркана вдоль и поперек цветными фломастерами. К известным зонам локализаций добавились сомнительные, опробованные, может быть, всего лишь раз, а также гиблые, расположенные как в издевку посередине безводных пустынь или в местах, плотно контролируемых пограничной стражей Центрума. Увы, ни одна из зон не находилась на территории Оннели.
Об Оннели Сергей знал не так уж много. В давние времена эта страна была северной провинцией Аламейской федерации, довольно развитого, но слишком большого и потому рыхлого края. И всегда она была глухоманью – краем не слишком высоких гор, непролазных лесов и озер, дающих начало великим рекам. Население по большей части занималось сельским и лесным хозяйством, рыболовством и всякими исконными ремеслами, имело свои, отличные от аламейских, обычаи, разговаривало на своем языке и не любило ни во что вмешиваться. После катастрофы, постигшей весь Центрум, Оннели без особых трудов добилась независимости. Погрязшей в усобицах Аламее было просто не до нее. С тех пор в Оннели мало что изменилось. Если Клондальская республика, оправившаяся раньше других, неуклонно крепла и уже предъявляла претензии на главенство в Центруме, если чуть-чуть отставшая от нее Лорея надеялась добиться того же, вкладывая огромные средства в науку и технику, если Краймар решил специализироваться на управлении финансовыми потоками, а Сурган наращивал армию в надежде исправить мир силой, то в Оннели по-прежнему копали огороды, доили коров и возили навоз на поля. Несколько десятков лесопилок, две-три бумагоделательные фабрики, столько же ткацких, парочка неглубоких шахт да еще железнодорожная инфраструктура – вот и все, что можно было назвать промышленностью. Никаких полезных ископаемых, если не считать каменной соли, там не водилось, отчего и не случилось никаких бед от проседания почвы, когда в Центруме исчезла нефть. На экспорт – прежде в Аламею, а теперь главным образом в Краймар и Сурган – шли выделанные кожи, древесина, бумага да еще соленая рыба. Страна напоминала заключенного, проснувшегося от драки в камере, лениво перевернувшегося на другой бок на своих нарах и продолжившего мирно храпеть.