Однажды грозовой ночью, когда сверкали молнии, а с небес низвергались потоки воды, он исчез. Никто в таборе не придал этому значения. А он, в насквозь промокшей одежде, пробрался в чащу знакомого ему леса и острым суком разрыл возле старого надтреснутого пня рыхлую землю. На свет появились замотанная в тряпку длинная шпага, покрытая в двух или трех местах легкими пятнами ржавчины, а также разбухшая от сырости деревянная шкатулка с причудливой резьбой на крышке. Человек встал во весь рост, торжественно держа шкатулку на вытянутых руках. Он сосредоточенно глядел на нее несколько минут, а потом трижды сильно тряхнул. «Нет в природе силы или предмета, – произнес он громко, преодолевая хрип и кашель, – начиная от моря до комка земли на поле, которые не имели бы своего покровителя. Нет! Нет! Нет!» После этого осторожно положил шкатулку на землю, опустился на колени, не обращая внимания на мокрую траву и сырую землю, и медленно приоткрыл резную крышку. Серая свалявшаяся землица печально лежала на деревянном дне. И только три вздыбившихся неровных комка нарушали ее унылый, благостный покой. Человек вздрогнул, а в следующее мгновение жар прошел по всем его членам.
– Теперь я знаю, кто вы, – прошептал он с каким-то змеиным шипением, – и знаю, где вас искать. Я знаю, как спасти великую империю.
Три комка земли смотрели на него весело и грозно.
– Пора, – сказал человек, поднялся с колен и прицепил к поясу шпагу.
Генерал Рас направлялся в Пентакль в последний раз. Там было назначено небольшое совещание. Кроме того, генерал планировал посетить государственный архив и отобрать наиболее ценные материалы для ближайшей работы.
Сначала по широкому каменному мосту через речку Громкую процокал отряд легкой кавалерии. Затем проскакали восемь тяжелых конников переднего охранения. А уже потом на мост медленно въехала карета генерала Раса. Верх кареты был откинут, и гуляющая по набережной публика, а также случайные прохожие на мосту могли хорошо рассмотреть генерала. Он, маленький и сухонький, что оказалось неожиданностью для прежде не знавших его и воображавших генерала исполином, не откинулся на мягкие подушки, но сидел прямо, держа руки на коленях и оглядываясь вокруг с веселым блеском в глазах. Те, мимо кого карета проезжала совсем близко, могли разглядеть глубокий неровный шрам на его лбу прямо над левым глазом.
Возле полосатой будки на середине моста стоявшие в карауле солдаты отдали честь. И лишь один солдат огромного роста согнулся, копошась рукою в каком-то бесформенном пакете. Из бумажных складок пакета тонкой струйкой пошел дым. В этот момент карета приблизилась.
– Бранер, кидай! – крикнул невысокий прохожий в надвинутой на глаза шляпе и в замасленной одежде не то торговца, не то ремесленника. – Кидай, а то уедет!
– Куда? – растерялся солдат. – В кого? В генерала?
– Бросай же! – сдавленно прохрипел прохожий, в котором внимательный взор мог бы разглядеть переодетого лейтенанта Роппо.
– В генерала? Бомбу? Нет, так мы не договаривались. – Бранер растерянно поднял дымящийся пакет над головой и в следующую секунду швырнул его с моста в реку. Взорвавшись внизу, он поднял фонтан воды до самого моста и обрызгал прохожих.
Карета генерала осталась невредимой.
В следующий момент человек в одежде ремесленника смешался с толпой, а к солдату подбежали Арик, Галик и Валик, шедшие пешком в заднем охранении.
– Он говорил «Кинешь бомбу в преступника и врага», – растерянно говорил Бранер, – я и не знал, что это будет генерал. А я не такой дурак. Я вижу, кого народ любит. В генерала бомбу я кидать не могу.
– Арестовать, – сказал подошедший офицер охраны.
– Пожалуйста. – Бранер протянул Валику и Арику стоящую возле будки фузею и отцепил с пояса кинжал.
Валик молча принял фузею.
– Ты оказался молодцом, Бранер, – сказал Арик, беря у него кинжал.
– Надеюсь. – Бранер безразлично пожал плечами.
– Мы поддержим тебя, – сказал Галик. – Мы все видели.
– Тебя хотели обмануть, – заметил Арик, – а ты не поддался.
– В самый решительный момент, – добавил Галик. – А это чего-то да стоит!
– А когда тебя выпустят, – вступил в разговор Валик, – милости просим к нам в деревню. Выпьем славного квасу в знак нашей нарождающейся дружбы.
– Я не против и чего покрепче, – отвечал Бранер. – Если только меня не вздернут. – Он провел ладонью по шее и мрачно усмехнулся.
– Не должны тебя казнить, – серьезно сказал Арик. – Мы будем свидетелями в суде.
– Вы славные парни, – пробормотал Бранер, голос его дрогнул. – Что ж, буду рад вас увидеть. А дорогу к вам в деревню я помню.
– Только одно условие, – Галик улыбнулся, – солдат Бранер больше не будет покушаться на нашего петуха.
– Что вы, – улыбнулся Бранер, – я готов извиниться перед вашим петухом. На колени встану. Как его там у вас зовут? Жан-наглец? Славный петушок.
– Ну иди, иди, – подтолкнул его в спину офицер.
– Молодец солдат! Можно сказать, спас нашего генерала, – сказал высокий рыжий парень в полувоенном мундире с лычками старшины городского ополчения.
– Ничего себе молодец! – возразил его товарищ, рядовой ополченец. – С бомбой генерала поджидал.
– Так он же ее не кинул! – повысил голос рыжий. – Другой бы швырнул за здорово живешь, а этот не стал. Выходит – спас! Рассуди, голова садовая.
Арик оглянулся на голос и обомлел.
– Драная Шляпа, ты ли это?
– Кустица? – удивился старшина-ополченец. – Сын кузнеца из Залесья? – Он самый, – ответил Арик. – А вот, гляди, тоже наши.
Рыжий парень вытаращил глаза.
– Пирожок! – завопил Валик.
– Ну, – весело сказал парень.
– Постой, Пирожок, – сказал Галик. – Тебя же расстреливать вели. Как дезертира. Мы сами видели.
– Меня? – усмехнулся рыжий ополченец. – Нет еще такой силы, которая могла бы сбить с катушек Жоржа-Странника. Впрочем, я уже не странник. Нынче я большой начальник в новой городской власти.
– Вот как? – удивился Арик. – А как ты тогда спасся?
– Элементарно. Я просто сбежал от этих неповоротливых идиотов. Там же лес кругом. Не успели они поднять свои длинные стволы, как я прыгнул в овраг, скатился кубарем, вскочил и был таков. Мчался я так, что только ветки свистели. А вот теперь… теперь дело другое! – Не без гордости он провел ладонью по новенькому мундиру, словно стряхивал невидимую пыль.
– Ну что ж, Пирожок, мы рады за тебя, – сказал Галик.
– А уж я как рад вас видеть! Морды у вас, парни, ну чисто родные. Вы только не обижайтесь. А лучше приходите ко мне, ребятки, в кордегардию. Левое крыло Южного замка. У меня там вино! С полбочонка будет. Мы тут недавно инспектировали винный склад.