Он накрыл ее своим телом. Умелые мужские руки заскользили по девичьей коже, не оставляя без внимания ни одну ложбинку, ни один изгиб, ни одну впадину. Она обхватила его шею руками, будто желая слиться с ним безраздельно и навсегда. Он чувствовал охватившую ее страсть.
Сетка качнулась за спиной растерянного голкипера, принимая на себя массу пропущенной шайбы, и над воротами вспыхнул яркий красный огонек, свидетельствуя еще об одном засчитанном результативном броске.
О, Вероника!
Он знал, что никогда не встретит никого, кто мог бы сравниться с ней. И эта мысль угнетала его. Угнетала, но не останавливала. Скорее наоборот.
Прямые жгучие лучи солнца жалили его загорелую спину. Камыш покачивался от легкого дуновения ветерка. Застывшая в своей полуденной красе и во всем многообразии природа была единственным молчаливым свидетелем происходящего.
– Как это? Я не понял. – Орлов развернулся на каблуках, и его широкая спина загородила почти половину оконного проема. Падавший из окна свет ложился теперь ему прямехонько на затылок, и выражение лица, погрузившегося в тень, разглядеть было невозможно. – Ну-ка, давайте еще раз, умники. Так сказать, популярно. Для средних умов.
– Ты себя недооцениваешь, Петя, – с усмешкой парировал Гуров.
Все трое собрались в кабинете генерал-лейтенанта на импровизированной утренней летучке. Импровизированной она была потому, что, как правило, Орлову редко удавалось выдернуть сыщиков к себе на ковер, если те полностью погружались в оперативную работу, тесно сопряженную с тем или иным делом. При таком положении со стороны Гурова и Крячко начиналось полное игнорирование вышестоящего по должности товарища, что, в свою очередь, естественно, не могло не вызывать недовольства Петра Николаевича. Но ему приходилось мириться с данным положением вещей.
Так происходило всегда. Несмотря на то, что Гуров и Крячко заслуженно относились к лучшим оперативным сотрудникам Главного управления уголовного розыска, дисциплина у этой неразлучной парочки явно хромала. Орлов не помнил ни одного случая, чтобы за время расследования друзья составили грамотный отчет о проделанной работе. Позже, когда дело можно было считать закрытым, общими усилиями им удавалось свести документацию к нужному состоянию. И то бывали случаи, что одно дело тут же сменялось другим, и основная бумажная работа ложилась именно на Орлова. Петр Николаевич только и был занят тем, что старательно прикрывал задницы подчиненных и ловил сыпавшиеся сверху шишки, которые, в общем-то, должны были принадлежать совсем не ему.
В этот раз повторялась привычная история, и все вчерашние попытки генерал-лейтенанта связаться с оперативниками после вызванной смертью Татьяны Прыткуновой бури не увенчались успехом. Мобильники Гурова и Крячко не откликались на его вызовы. Орлов матерился, но изменить ситуацию в свою пользу не имел возможности.
А вот сегодня бравая парочка явилась к нему в кабинет сама. После третьего, наверное, по счету вызова, но сама. Произошло это уже где-то в половине одиннадцатого утра.
Крячко откашлялся в кулак и в очередной раз поведал генералу о своих вчерашних подвигах. В отличие от Орлова, Гуров въехал в суть еще вчера, а потому сидел сейчас с отсутствующим выражением лица, размышляя, вероятно, о каких-то иных аспектах дела.
– Машина мне сказала: «Будьте добры, зарегистрируйтесь, пожалуйста, на сайте, уважаемый господин Крячко. Если вас это не затруднит. Я понимаю вашу занятость…»
– Хватит, – оборвал подчиненного Орлов. – Это я уже понял. Любой компьютер ценит личное время Станислава Крячко и относится к нему с должным уважением. Что было после того, как тебя галантно и витиевато попросили зарегистрироваться?
– Я стал вводить данные. – Полковник прекратил хохмить и переключился на серьезный деловой тон. – Имя, фамилию, пол, возраст и т. д. и т. п. Причем каждый раз мне предоставлялся широкий выбор. Я с тем же успехом при регистрации мог бы назваться Васей Сидоровым, и тупая машина поверила бы мне на слово. Это не проверяется. Никак. Понимаешь, Петя? Более того, я мог бы добавить к этому, что Васе Сидорову сто двадцать четыре года и у него женский пол. Все! Это бы тоже проканало. Далее та же история и с городом. С одинаковым успехом в анкете можно указать местом моего проживания Париж, Мадрид, Милан, Мухосранск…
– Стоп! – опять прервал Крячко Петр Николаевич. – Что же это получается? Я, значит, могу назвать себя Джоном Смитом восемнадцати лет, проживающим в Нью-Йорке, а сам преспокойно общаться с молоденькими симпатичными дурочками прямо отсюда, из своего кабинета? Так, что ли?
– Совершенно верно, – кивнул Станислав. – Зарегистрировать тебя?
– Зачем? – не понял Орлов.
– Чтобы ты мог общаться с молоденькими симпатичными дурочками и морочить им голову.
Генерал-лейтенант от души послал своего подчиненного, нисколько не стесняясь в выражениях, и вернулся за свой рабочий стол. Сел и положил на столешницу сцепленные в замок пальцы.
– И это никак не проверяется?
– Теоретически нет, – улыбнулся Крячко.
– А практически?
Общение со Станиславом уже изрядно утомило Орлова, и потому его последний вопрос был обращен к Гурову. Молчавший до сего момента Лев демонстративно пожал плечами.
– Практически нет ничего невозможного, Петя, – невозмутимо ответил тот. – Правда, задачка не из простых, но она решаема. Я еще вчера созвонился с одним специалистом в области компьютерных технологий, и он пообещал пособить нам в этом вопросе. Нам надо установить личности тех шестерых молодых людей, которые общались и со Светланой Сидько, и с Мариной Филоретовой. А еще лучше знать, с какого компьютера они вступали с девушками в переписку. Андрей заверил меня, что последнее как раз можно вычислить через «айпишник» и весь процесс займет максимум сутки. То есть я надеюсь, что сегодня к вечеру или, в крайнем случае, завтра утром у нас с вами будет объективный результат.
– Что такое «айпишник»? – нахмурился Орлов.
– Не вникай, Петя, – отмахнулся полковник. – Голову сломаешь. Я и сам не настолько хорошо разбираюсь в подобных вопросах, чтобы на пальцах объяснить тебе суть. Но сам кое-какое представление имею.
– Ладно. – Петр Николаевич не стал окунаться в беспричинные споры и, как бы подводя черту под этой темой разговора, переключился на иной, куда более волновавший его вопрос: – А что там у вас с убитой девушкой? Как бишь ее фамилия?
– Прыткунова, – услужливо подсказал Крячко. – Татьяна Прыткунова.
– Да. – Орлов покосился в его сторону и снова сосредоточил внимание на Гурове. – Что по этому вопросу? Мне вчера всю плешь проели…
– Какая мерзость, – не удержался от очередного высказывания Крячко. – Просто не представляю, как кто-то может такое есть. Впрочем, как известно, о вкусах не спорят. Да и аппетит, говорят, приходит во время еды…